– Мы просто подружились. Что я могу сказать?

– Как? Почему это вы стали такими хорошими друзьями?

– Не знаю. Почему вообще люди становятся друзьями?

Джек пожал плечами.

– Общие интересы?

И снова вмешался военный юрист.

– Мистер Суайтек, я не представляю интересы присутствующего здесь лейтенанта Джонсона, но обязан обратить ваше внимание на то, что он тратит свое личное время на эту беседу. У него есть более важные занятия, чем размышлять о природе дружбы. Я имею в виду: это не шоу Опры Уинфри.

– Вот к чему я веду, – заметил Джек. – Отец Оскара Пинтадо основал организацию «Братья за свободу». Он налетал тысячи часов над Флоридским проливом, высматривая кубинских беженцев, чтобы помочь им попасть в Америку. Вы – офицер Береговой охраны. Вы каждый день ловите беглецов, пытаясь заставить их вернуться на Кубу. Я правильно излагаю положение дел?

– В общем, да.

– Тем не менее вы становитесь лучшим другом сына Алехандро Пинтадо. С чего бы это?

– Вы придаете слишком большое значение непонятно чему. Мы с Оскаром встречались в свободное время, выпивали пару кружек пива, играли на бильярде. Когда ты весь день окружен колючей проволокой, то во время отдыха не станешь обсуждать мировые проблемы.

– Вы когда-нибудь встречались с отцом Оскара?

– Нет.

– Но вы знаете, что он очень состоятельный человек, так?

– Да, я слышал об этом.

– Если бы кто-то заявил, что лейтенант Джонсон приятельствует с Оскаром Пинтадо, потому что ему нравится иметь богатых друзей, как бы вы отреагировали?

– Я бы сказал, что это вполне в духе Линдси Харт.

– Как это?

Заговорил военный юрист:

– Прошу прощения, но лейтенант Джонсон вызвался сообщить все, что ему известно о смерти капитана Пинтадо. Почему в беседе с ним вы интересуетесь только всяческими посторонними темами, а не этой?

– А почему вы озабочены только тем, чтобы каждые пять минут напоминать ему, что он находится здесь добровольно и не обязан отвечать на мои вопросы?

– Потому что он – занятой человек, и он должен знать свои права.

– Он их знает. А теперь я был бы вам благодарен, если бы вы сидели спокойно и не мешали мне задавать вопросы, на которые я хочу получить ответы.

– Отлично. Спрашивайте.

– А какой был вопрос? – поинтересовался лейтенант.

– Я пытался понять, как вы относились к супруге капитана, – Лазал Джек.

– Вы имеете в виду до или после того, как она застрелила своего мужа? – уточнил лейтенант.

– А вы думаете, что это она его застрелила? Военный юрист поморщился.

– Перестаньте, мистер Суайтек. Он не может знать, как все произошло. И я не думаю, что вы поступаете правильно, заставляя его высказывать свои предположения на этот счет.

– У него отлично получается, – возразил Джек. – Лейтенант, существует ли какая-то причина, по которой вы не хотите отвечать на мой вопрос? Как вы думаете, Линдси Харт застрелила своего мужа?

– Да, я думаю, что она убила его. Все думают, что она его застрелила. Вот почему я был рад услышать о том, что ей предъявлено обвинение.

– Как вы думаете, почему Линдси Харт застрелила своего мужа?

Юрист из управления начальника военно-юридической службы хлопнул ладонью по столу.

– Это уже не просто размышления. Вы просите его высказать свое мнение по очень серьезным вопросам, и я не вижу, как это может помочь расследованию. Я не являюсь его адвокатом, но, скажу вам откровенно, если бы им был, сейчас мы с лейтенантом Джонсоном направлялись бы к двери.

Юрист встал со своего места, словно ожидая, что лейтенант присоединится к нему.

Джек взглянул на лейтенанта:

– Вы будете слушать человека, который не является вашим адвокатом, или будете отвечать на мой вопрос? – спросил он.

– Не вижу, как он может должным образом ответить на ваш вопрос, – заметил военный юрист.

– Нет, нет, – возразил лейтенант. – Я хочу ответить.

– Вы не обязаны этого делать, – напомнил ему Кессинджер.

– А вы не обязаны оставаться, – заявил в ответ лейтенант.

 Капитан Кессинджер медленно вернулся на свое место рядом со свидетелем. Лейтенант посмотрел на Джека и сказал:

– Вообще-то Линдси Харт мне даже нравилась. Когда она принимала лекарства.

– Лекарства?

– Ну да. Стоит ей пропустить прием – и все. До свидания.

– Лекарства от чего?

– Не знаю. Оскар никогда не вдавался в подробности, но, если хотите знать мое мнение, я бы сказал, что у этой женщины биполярное расстройство.

– Что заставляет вас думать так?

– Многое, очень многое. Но позвольте, я приведу вам всего один характерный пример. Она показывала вам свой фокус с сотовым телефоном?

– С сотовым телефоном?

– Да. Когда она открывает телефон и демонстрирует номера, которые хранятся в ее адресной книге. Всех этих важных шишек, которым, по ее словам, она может запросто позвонить.

Джек ничего не ответил, но выражение его лица говорило само за себя.

Лейтенант улыбнулся:

– Ага, она-таки проделывалаэту штуку для вас. Так я и знал. Хотя в Майами она не должна была произвести такого впечатления, как на меня здесь, на Кубе. От сотовых телефонов немного пользы в Гуантанамо, так что странно было уже то, что она повсюду носила его с собой. Однако знакомство с Нэнси Милама – это и в самом деле нечто. О да, тот случай, когда Линдси Харт собирается взять свой сотовый телефон и позвонить Нэнси Милама! Вы знаете, кто такая Нэнси Милама?

– Линдси сказала мне, что она замужем за председателем Объединенного комитета начальников штабов.

– Да. Былазамужем.

– Они развелись? – спросил Джек.

– Угу. Тони Милама вдовец. Его жена Нэнси умерла три года назад.

Джек лишился дара речи.

– Так что позвольте вам кое-что объяснить, мистер Суайтек. С моим другом Оскаром случилась страшная вещь. Но, по правде говоря, я больше беспокоюсь о его сыне, которому придется жить рядом со своей чокнутой мамашей.

Джек по-прежнему не мог вымолвить ни слова.

Лейтенант бросил взгляд на военного юриста и сообщил:

– А теперь, думаю, самое время мне вернуться к работе. – Он оттолкнулся от стола и встал, юрист последовал за ним.

– Благодарю вас за то, что нашли для меня время, – сказал Джек.

Лейтенант остановился у двери:

– Всегда пожалуйста. – Казалось, он уже готов был двинуться дальше, но тут вдруг добавил: – Хотите один маленький совет, мистер Суайтек?

– Валяйте.

– Не знаю, чего вы ожидали, когда ехали сюда. Но здесь, на Гуантанамо, у нас есть два основных правила. Первое гласит: самые важные вещи одновременно и самые простые.

– А какое второе?

Тот криво улыбнулся и продолжил:

– А простые вещи всегда самые трудные.

Джек про себя добавил «аминь», стараясь ничем не выдать своих мыслей, а оба офицера коротко рассмеялись и вышли из конференц-зала.

Гектор Торрес стоял в ожидании у причала для яхт. Прокурору было необходимо встретиться с Алехандро Пинтадо, причем это нельзя было сделать просто так: взять и пригласить его к себе в прокуратуру. Люди, подобные Пинтадо, не приходят к вам на допрос. Это вы должны идти к ним, даже если вы привлекли к суду женщину, которая убила их сына. Впрочем, сознавая и собственную власть, Торрес не был расположен садиться за руль своего десятилетнего «форда» и ехать к феодальному замку Пинтадо, подобно какому-то жалкому служащему, который явился искать расположения у короля кубинских рестораторов. Они согласились встретиться на нейтральной территории, но Пинтадо и сюда прибыл с присущим ему шиком.

К причалу подошла яхта под названием «Гаттерас 86 конвертибль» – восемьдесят шесть футов роскоши и удовольствия, стоившая во много раз больше скромного жилища прокурора в городке Хайалиа. Один из членов экипажа помог Торресу подняться на борт и провел через кормовую палубу в салон. С технической точки зрения яхта считалась рыболовным судном, хотя, скорее, походила на роскошный особняк, построенный по специальному проекту: с зеркальными потолками, клубными креслами, кофейным столиком из полированного клена и баром ручной работы из тикового дерева, полным прохладительных напитков. Пинтадо восседал на угловом изогнутом диванчике лицом к развлекательному центру. Нажав кнопку на пульте дистанционного управления, он выключил телевизор с плоским экраном и поднялся, чтобы приветствовать своего гостя.