— Похоже, ты ее того… — сказал Зигги.

— Прекрати, — потребовал я.

— Собирайся, — велел он. — Я нашел место.

— Какое место?

— Где можно укрыться от сторожа.

— Зигги!

— Я просидел там всю ночь, Графф. Я все спланировал.

— Я так и знал, — сказал я.

— Я не думал, что ты питаешь ко мне такое доверие, Графф.

— Доверие! — воскликнула Галлен.

— Она что, собирается закричать?

— Доверие, — повторила Галлен. — Он пришел сюда через сад? — О, она не могла взглянуть на него. — Тогда они видели его мотоцикл, — простонала она. — О, всем было велено выглядывать его!

— Какое ей дело? — изумился Зигги.

— Ты пришел из Санкт-Леонардо, Зиг? — спросил я.

— Графф, — сказал он, — посмотри на меня и скажи: ты что, видишь перед собой дилетанта?

Сначала я услышал, как скрипнули доски где-то в конце коридора на середине лестницы, и затем послышался резкий скрип верхней ступеньки и треск тяжело прогнувшихся перил.

— Кто это? — прошептала Галлен.

— Это не за мной, — ответил Зигги. — Меня никто не видел.

Тогда я выглянул в коридор. Эта оказалась старая добрая тетушка Тратт, прогнувшая перила своей тяжестью и запыхавшаяся от подъема.

— Герр Графф! — позвала она. — Герр Графф?

Я вышел в коридор, где она могла видеть меня.

— Пришел Кефф, — сказал она. — Он пришел отвести вас на работу.

— На работу? — прошептал Зигг.

— Он слишком рано, — ответил я тетушке Тратт. — Скажите ему, что еще рано.

— Он знает, что рано, — сказала она, — поэтому он ждет.

Ужасная Тратт и я пару секунд с недоверием смотрели друг на друга, затем она заковыляла по ступеням вниз.

А лысый Зигги склонился над моей закусившей губу Галлен и схватил ее за косу.

— У него есть работа? — спросил Зигги. — У него есть работа, ты, чертова кукла?

— Зигги, — вмешался я.

— Вот вам и доверие! — воскликнул он. — Ты не верил, что я вернусь обратно, да? Нашел себе работенку и эту чертову девчонку!

— Они хотели арестовать его, — с трудом проговорила Галлен сквозь прикушенную губу.

— Я все рассчитал, — возмутился Зигги. — Неужели ты подумал, что я сбежал?

— Я знал, что ты все рассчитал, — сказал я. — Но, Зиг, они выставили меня бродягой. Они тоже все рассчитали.

— Кефф ждет, — напомнила Галлен. — О, все кончено! Если ты не спустишься вниз, он поднимется за тобой.

— Зиг, где я смогу встретиться с тобой после работы?

— Ну еще бы! — воскликнул он. — И ты еще будешь говорить мне, что не завалил эту маленькую потаскушку!

— Зигги, перестань, — сказал я.

— Ты еще будешь говорить мне это! — заорал он. — Будешь уверять меня, будто поедешь со мной? Но только после твоей гребаной работы! О, разумеется!

— Но Кефф уже ищет меня, — возразил я. И я услышал скрип досок в конце коридора — чьи-то тяжелые шаги преодолевали сразу по две ступени вверх. — Зиг, сматывайся, — попросил я. — Тебя поймают. Скажи, где я смогу с тобой встретиться.

— Встретиться? — взвился Зигги. — Встретиться с этим ничтожным предателем Граффом? А зачем?

А крупные шаги неуклонно приближались по коридору, сопровождаемые тяжелым дыханием, словно гудением трактора.

— Уходи, Зигги, — взмолился я.

— Мне нужен мой спальный мешок и моя зубная щетка, Графф. Пожалуйста, верни мне мои вещи!

— О господи, Зиг! — воскликнул я. — Беги отсюда!

Бум-бум! — постучал по двери Кефф.

— О! Впусти костолома! Впусти сокрушителя позвоночников!

Кефф тяжело забил в дверь.

— Я пришел за своими вещами, — заявил Зигги.

— Да ты сумасшедший! — воскликнула Галлен. — Ты лысый придурок, — добавила она. — Чертов извращенец.

— О, Графф! — Он пятился задом между кроватями. — О, Графф, ведь у меня был такой чудесный план!

— Послушай, Зигги, — сказал я.

— О, черт бы тебя побрал, Графф, — тихо произнес он, стоя на оконном выступе на фоне заходящего солнца.

— Зиг, я и в самом деле хочу встретиться с тобой, — сказал я.

— Кефф! — воскликнула Галлен. — Он вышибет дверь.

— Зиг, скажи, где я могу встретить тебя?

— Где я встретил тебя, Графф? Ты следил за девушками в Ратаузском парке, — сказал он. — Ты следил и за мной.

— Зигги, — умолял я.

— Ты хорошо посмеялся надо мной. — Он меня не слушал. — Ты и твоя маленькая шлюшка, ради которой ты погубил все наше путешествие.

А дверные петли стонали под ударами Кеффа. О, как он колотил!

— Да подавись ты своей работой! — выкрикнул Зигги и прыгнул с подоконника в ужасную навозную кучу в саду.

Лучи заходящего солнца ударили в жуткий, безволосый череп. Тени еще больше углубили впадины на нем, а мертвый оскал скелета погасил живой свет в его глазах.

— Графф, — позвала Галлен.

— Заткнись! — рявкнул я. — Ты скажешь мне, когда он вернется… если тебе случится идти через сад в Санкт-Леонардо, ты найдешь меня и скажешь, когда он вернется.

— О, черт тебя побери, Графф! — воскликнула она. Потом произнесла: — О, Кефф, — увидев тракториста, который появился из-за громадной двери и так широко распахнул ее, что дверная ручка ударилась о косяк. Удивленный, он продолжал держаться за дверь, не зная, что с ней делать.

— О господи! — воскликнул я.

Но никто не произнес ни слова.

Как говорилось в записной книжке:

Но Кефф был не тем, кто мог бы отрицать животное в себе самом. Во всяком случае, не тогда, когда он тащил мою брыкающуюся Галлен вниз по лестнице к ее тетушке; и не тогда, когда ухватился за конец железного крепежа платформы и зацепил ее за трактор одним мощным Кефф-махом.

Я удерживал равновесие на платформе, пока Кефф вел трактор; железо тонко позвякивало под моими ногами, а край прицепа раскачивался, как на американских горках. Мы карабкались вверх по садовой дороге, и на какое-то время вечер стал казаться светлее — мы захватили конец дневного света, который дольше всего удерживается горами.

Когда мы добрались до верхней точки сада, у самого Санкт-Леонардо, Кефф остановился, ожидая окончательного наступления темноты.

— Ты давно занимаешься пчелами, Кефф? — спросил я.

— Сразу видно, что ты большой умник, — ответил он.

А редкие огни Вайдхофена, бледные, мерцающие огни вдоль реки, подмигивали нам далеко внизу. Свежевыкрашенные белой краской ульи отсвечивали зеленоватым сыром, ульи усеивали сад, словно цыганские кибитки, — они жили своей тайной жизнью.

Кефф ушел в сиденье трактора, согнувшись над ручными рычагами и тормозами, переключением скоростей, измерительными приборами и прочими железками; он развалился, используя громадные колеса, словно подлокотники легкой военной колесницы.

— Уже темно, Кефф, — сказал я ему.

— Будет еще темнее, — отозвался он. — Ты тот, кто должен собирать рои. Разве ты не хочешь, чтобы стало темнее?

— Чтобы пчелы быстрее уснули?

— В том-то вся идея, умник, — сказал Кефф. — Чтобы ты смог подкрасться к улью и закрыть заслонку. Чтобы, когда ты их разбудишь, они не могли бы выбраться наружу.

Поэтому мы прождали до тех пор, пока горные вершины стали почти неразличимы на фоне неба, а луна осталась единственным цветным пятном, и лишь мерцающий Вайдхофен свидетельствовал о том, что под фонарями и лампами не спят люди.

Кефф действовал так: я балансировал на прицепе, и мы двигались между рядами деревьев по одному саду, потом по другому. Он останавливался возле улья, и я легко подкрадывался к нему. В нем имелось небольшое отверстие, размером с почтовую щель в двери. На маленьком выступе снаружи оставалось несколько спящих пчел; я с крайней осторожностью проталкивал их внутрь домика, после чего опускал заслонку, перекрывая им единственный вход и выход.