- Ну как тебе удаётся держать брюхо в напряжении и этого не видно по твоей физиономии?

- Главное, товарищ майор - это быстрота реакции и отсутствие сигналов в глазах.

- А правда, что ты держишь в уме больше тридцати восьмизначных номеров ваших парашютов?

- Правда.

- Слушай! Зачем тебе эта связь? Переходи ко мне старшиной роты.

- И зачем мне эта морока?

- Да у меня и личный интерес есть: мне мой рекс, что у вас прыгает, сказал, что если ты будешь старшиной роты у него, то он повесится. Я хочу видеть, как этот гад будет болтаться на верёвке.

Так в лёгких разговорах и приколах проходили наши дежурства....

- Ты посмотри только на эту картину. Похоже, что он своего прапора на губу привёз.

Я уже слышал из телефонного разговора, что лётчики отправили на нашу гаупвахту своего солдата и прапорщик должен был прибыть с солдатом в нашу часть. Если кто в уссурийском гарнизоне хотел сильно наказать провинившегося, то его отправляли именно к нам. Посмотрев через плечо майора в окно я увидел приближающуюся к дежурке пару. Весь в дембельском прикиде воин, в лихо заломленой на затылок шапке и невзрачный прапорщик, весь вид которого был настолько непрезентабелен, что я даже крякнул огорчённо.

Подошли и протиснулись в дверь дежурки. Солдат засунул руки в карманы и принялся разглядывать плакаты и наставления, висящие на стенах. Прапорщик приложил руку в шапке:

- Товарищ майор! ... прибыл для помещения на гаупвахту.

Майор, не глядя на прапорщика, протянул руку и взял у того листки бумаги. Так же не глядя, протянул мне через плечо. Свиснула указка в воздухе и очертив полукруг врезалась в погон.

- Руки из карманов! Встать по стойке смирно!

Ещё раз мелькнула указка сбивая на пол шапку.

- Головной убор надеть правильно!

По взгляду солдата было видно, что он понял: попал в дурдом и вокруг одни психи. Майор приподнял над плечом руку, не отрывая взгляда от солдата.

- Батальон мне! Третью роту!

Я вложил ему в руку телефонную трубку и покрутил пальцем диск-номеронабиратель.

- Дневальный! Сержанта ко мне! Бегом!

За окном протопали арестованные с гаупвахты под командование выводного. Майор отвлёкся на движение и постучал кулаком по раме окна.

- Всех сюда!

Распахнулась дверь и в дежурку по одному строевым шагом зашли арестованные и выводной. Надо же было такому случиться, что в этой группе были только солдаты из той части, откуда нам привезли нового пациента. И шли они из кочегарки только-только закончив разгрузку угля. Новенький глядел на своих товарищей по службе и не узнавал их. Грязные, в шапках с опущенными "ушами", без ремней... печальное зрелище.

- Ну-ка! Расскажите своему товарищу про то, как хорошо быть у нас на гаупвахте! Может жалобы есть?

В ответ - тишина.

- Что молчим? Может вы тут совсем оборзели на отдыхе? Может мне надо бы арестовать вашего выводного, чтобы не давал вам так много халявы?

Раздался хор голосов. Все говорили одновременно, не слушая друг друга. Без эмоций и интонаций.

- Нет, у нас всё правильно...

- Выводной всё дает по уставу...

- Нам тут хорошо....

С каждой новой фразой новый клиент делался всё меньше ростом, глаза увлажнились, вгляд был направлен на арестованных, но вряд ли он мог выделить кого из группы.

С грохотом распахнулась дверь и, пригнув голову, в дежурку ввалился старшина третьей роты.

- Товарищ майор, по вашему приказанию прибыл!

- У тебя парикмахеры есть?

Сержант крутанул головой, оценивая обстановку, и, поняв посыл, рванул за воротник шинели прибывшего солдата, подтягивая его к себе. Прапорщик предусмотрительно шарахнулся в сторону. Сержант заглянул в глаза вновьприбывшего и снова повернулся к майору.

- Этого? Налысо?

- Разрешите идти, товарищ майор? - в возникшей паузе осмелился прапорщик.

- Идите!

- Есть!

Сержант отпустил солдата, освобождая проход прапору, и солдат вдруг взревел белугой, размазывая слёзы по лицу.

- Не надо налысо, товарищ майор... домой.... меня мама.... я больше не буду.... - и, вдруг сложившись, рухнул на пол, стукнув звучно деревянный настил головой.

Майор перегнулся через барьер, поглядел на упавшего, хмыкнул.

- Непедагогично. Но - действенно. Всем - вон! Тело забрать в караулку!

Когда закрылась дверь мы поглядели друг на друга и засмеялись, что не помешало мне правильно принять брюшным прессом кулак майора.

- Не, ну как ты это делаешь?

32. Прапорщик Толя.

Курица - не птица, прапорщик - не офицер. Но, в отличие от офицеров, советские прапорщики после своего Института прапорщиков занимали хлебные месста в Армии, вынуждая офицеров дружить с так называемыми неофицерами. Военнослужащий на личной машине никого не удивлял. Прапорщик на "Волге" - тоже. Гораздо большее удивление вызывал какой-нибудь капитан на такой же "Волге".

Толя тоже был прапорщиком. Но охранял он то, что не могло дать ему ни машину, ни денег, ни дружбы с офицерами. Начальник склада парашютно-десантной службы. Компенсировал Толя все эти недостатки своей нехлебной должности простыми пьянками. С ним в их организации сравниться не мог никто. И все его приключения происходили по той же самой прозаической причине.

Была у Толи собака. Простая московская сторожевая. Голова у пёсика была с ведро размером. Остальное - тоже в нужной пропорции. Кроме своих дворовых обязанностей пёс исправно выполнял ещё одну повинность: притащить хозяина домой, в случае потери им вертикальности. Обладая нужными телепатическими способностями, пёс в нужный день и нужное время обрывал цепь, которая привязывала его к будке и неспеша инспектировал маршрут возможного продвижения хозяина.

В тот день Толя задержался с последним стаканом. И пёс, не найдя тело в пределах поселковых дорог, пересёк КПП части. Солдат протестовать не стал, когда мимо него чинно продефилировал в полумраке пёс размером с хорошего телёнка.

- Пришёл, мой хороший! - радостно прослезился ещё державшийся на ногах Толя и даже намотал на руку волочащуюся за собакой цепь.

- Что это такое? - раздался рядом зычный начальственный голос.

Он принадлежал полутораметровому подполковнику, начальнику режима.

Толя слишком резво поставил пятки вместе, что привело его к падению прямо на любимца. Скатившись с него, Толя ткнулся носом в снег и пробормотал:

- Вот скользко, бля!

Пёс повернул голову, посмотрел на хозяина, оценил ситуацию, как недружественную, сделал шаг к подполковнику и положил ему обе лапы на погоны. Не выдержав веса собаки, подполковник оказался рядом с Толей. Толя, помня субординацию, приподнялся на локте и, преданно глядя в глаза офицера, приложил руку к шапке.