Тут меня полковник просит, чтобы я позвал на переговоры по радио кого-нибудь из угонщиков. Якимов Соколова за руку тянет.

- Ну-ка. Сядь вон там среди пассажиров. И без самодеятельности, а то ещё подкину.

Сел на его место, нацепил наушники, ларинги, посмотрел на меня и подмигнул

- Буду твоим вторым пилотом, - нажал на кнопку, - Кто там интересуется мной?

Сколько я за его действиями наблюдал, всё не мог отделаться от мысли, что передо мной какой-то недоученный лётчик. Или бывший, но это не могло быть из-за его возраста. По всему было видно, что сидит он в кабине не первый раз. Ну, а дальше - почти анекдотичная история переговоров. Обозвал он полковника хамом. Потом перешли к взаимным представлениям и выяснениям намерений друг друга. Тут-то я и узнал, что он - Якимов. А потом поворачивается Валера ко мне и говорит.

- Сними наушники. Некрасиво подслушивать, как чужие дяди разговаривают.

И всё. Можно сказать, что я оглох. О чём они там договаривались, я мог только отдалённо понимать, слушая Якимова. Около часа простояли мы на взлётной полосе. Когда я спросил, почему, Якимов оскалил зубы и сказал, что по Хабаровску собирают доллары на дорогу и вертолётов мало для почётного экскорта. И тут же повернулся и кричит.

- Шура! Сейчас с грузовика три сумки сгрузят. Сходи и принеси все сюда. Автомат не бросай.

Смотрю, затаскивает Шура три парашютные сумки. Якимов ухмыляется.

- Ну как? Хватит на всех валюты? Одевай наушники, запускай двигатель. Взлетать будем. И, обращаясь к пассажирам, вдруг заявляет.

- А ну, отстегнули ремешки и шагом марш отсюда! Ты! - пальцем на Кольку, - Сидеть на месте!

Пассажирам, понятное дело, два раза не пришлось повторять приглашение.

- Шура! Стрельни в воздух, чтобы они быстрее отсюда убежали.

Тот передёнул затвор и шарахнул очередь в воздух. Якимов говорит.

- Предохранитель закрой, а то нас постреляешь.

Нажал на кнопку и мне.

- Взлетаем!

- Двигатель температуру не набрал.

- Начхать! Самолёт пустой.

- Гробанёмся.

- Тогда ползи по взлётке, не стой на месте! А то вдруг ещё кто-нибудь захочет к нам в долю войти.

- Что? Испугался?

Сверкнул глазами Якимов, вытаскивает пистолет, передёргивает и направил на Кольку.

- Или поехали, или стреляю.

- Поехали-поехали, убери пушку.

Покатили мы по полосе туда и обратно. Запросил я у диспетчера условия взлёта, а потом взлетели. Точнее. взлетал сам Якимов. Грубовато, но грамотно. Когда я увидел, что он поставил ноги на педали и взялся за штурвал, то стал просто придерживать управление, а рулил сам Якимов.

Взлетели. Над Амуром Якимов сказал, чтобы летел через Амурскую протоку и, затем, вдоль Уссури.Диспетчер на мой запрос дал высоту восемьсот метров. Встаёт Якимов с места, выходит из кабины, раскрывает одну из сумок и достаёт уложенный парашют. Спрашивает у Соколова.

- Сколько у тебя прыжков?

- Девять.

- Здорово! Будешь у нас испытателем. Надевай!

- А, может, сам испытаешь?

- Шутить в морге будешь! Надевай!

Вытаскивает второй парашют и напяливает ег на Шурика.

- Захочешь спастись, Шура, дёргай за это кольцо.

Ну точно, думаю, или лётчик, или диверсант. Парашют тоже хорошо знает. Валера садится опять на левое место и говорит.

- Разворот на девяносто влево!

- Зачем?

- Не твоё собачье дело! Здесь я командую!

И тут, честно говоря, психанул я крепко. Завалил самолёт на бок и завернул. А во время разворота, через верх фонаря увидел, что сзади на приличном расстоянии летят за нами два вертолёта. которые на аэродроме были. Выровнял я самолёт, чтобы Якимов не увидел, но поздно. Он увидел.

- Хе-хе! А я уж думал, что они где-то потерялись. Какой у тебя позывной?

- Борт 7420.

- Снимай наушники. Дальше я сам буду связь держать.

Я отказался. Он сорвал с моей головы всю атрибутику и, оторвав шнур, выбросил в форточку. Тоже видно сорвался. Нервы. Поворачивается и кричит Соколову.

- Приготовься прыгать!

Смотрю на Кольку и вижу, что тоже хочет отказаться. Мотаю головой, мол, не зли этого гада. Прыгай. Колька встаёт и медленно идёт к двери. Второй друг, Шурик, тоже приподнимается и пинка Кольке, бац! Колька, не останавливаясь, как даст ему в рожу, в два прыжка добежал до двери и бросился вниз. Шурик схватился за автомат, но я опрокинул самолёт набок и он зарылся с оружием между кресел.

...

Якимов.

Советские рабы - лучшие в мире рабы.

Закомплексованные, с нерушимыми понятиями служебного долга и ещё чёрт знает какими уникальными свойствами. Не нужно быть семи пядей во лбу или, на худой конец, экстрасенсом, чтобы предугадать не только возможное поведение, но и ход мыслей отдельного индивидуума. Да и всей толпы в целом.

Если честно, то за границу я не собирался. Нет, в законе съездил бы с удовольствием. Языки повыучивал бы. Но, поскольку простому смертному туда дорога заказана, а здешнюю жизнь я без тошноты уже созерцать не могу, решил я однажды устроить себе небольшой спектакль.

Шурик у меня в помощниках оказался случайно. На его месте мог быть Иванов, Петров или Сидоров. Любой, живущий в этой стране дураков, в тайне мечтает оказаться там, где люди хорошо живут. Но одного только от такой мысли пот прошибает, а другой осмеливается вслух сказать. Вот Игнатенко и сказал. И я его выбрал. Тем более, что ему тюрьма - мать родна и от лишнего срока ему хуже не станет.

Конечно, если б я ему сказал в процессе, что за границу улететь не удастся, то он бы сдуру и в меня попытался пальнуть. Такая уж рабская психология. Когда я перепугал лётчика очередями из автомата, то, прежде чем бросить стрелялку Шурику, поставил его на предохранитель. И, как оказалось, не зря. Иначе, он пришил бы того паренька в самолёте. И, уже после этого неприятного инцидента, решил я вытащить все патроны из магазина, а три штуки обратно засунул, чтобы Александр тоже отличился. Когда он, по моей команде, пуганул пассажиров, а короткими очередями стрелять он не умеет, то я на слух засёк, что все три патрона вышли. Значит, в автомате - пусто.

И мы полетели. Вдоль границы. Где-то над Хехциром выбросил я второго пилота. Точнее, он сам прыгнул. И при этом успел устроить небольшую потасовку с Игнатенко. Этот супермен решил обидеть пилота, а тот въехал Шуре в фэйс и выскочил. А командир - молодец. Крутанул самолёт так, что Шурик нырнул между седушек. Да и я чуть со своего места не улетел.

Не, думаю, жалко будет, если Шура выпадет в дверь против своей воли, да ещё и с неработающим страхующим прибором на парашюте. Выхожу в салон, достаю Шурика из-под кресла, усадил, зацепил вытяжную верёвку за подлокотник. И, вдруг, чувствую: пол ушёл из-под ног.А этот змей, лётчик значит, сделал горку и закладывает вираж так .что меня тянет в открытую дверь. Оттолкнувшись от потолка, я успеваю схватиться за кресло. Краем глаза вижу, как Шурик вцепился в своё кресло, согнулся, глаза по чайнику, но автомат не выпускает.