За организацию и проведение этой непростой операции меня представили к званию Героя. Вместе с асом-подрывником отряда Францем Дрогомерецким. Его за то, что к тому времени он успел пустить под откос уже более 25 немецких эшелонов с боевой техникой».

Почему же Звезда не нашла Героя вовремя? Да потому что где-то наверху ещё не совсем ясен был эффект «разорвавшейся бомбы». Алексей Николаевич объясняет это просто: результаты и последствия акции, вероятно, с ходу не до конца просматривались. Сложно было сразу во всём разобраться и оценить потери противника. Несколько позже стало ясно, что в подготовленной и проведенной Ботяном в Овруче акции были уничтожены до 80 гитлеровцев, в основном это были представители командного состава, в том числе и весьма высокого ранга.

Можно себе представить, жизни скольких сотен и тысяч партизан были спасены, когда вместе со зданием комиссариата взлетели в воздух и замыслы карателей. Воистину — большое видится на расстоянии.

Лишь двадцать с липшим лет спустя в Москве оценили ту операцию Ботяна. Хотя его бывшие командиры — Карасёв и Перминов — никогда об этом не забывали. Они сделали многое для восстановления справедливости, для подготовки повторного представления.

На дворе был уже 1965 год. Первый год правления Л. Брежнева. Естественно, ему хотелось с особой помпой отметить 20-летие Победы над фашистской Германией. Великий советский народ заслужил такой праздник. Вспомнили о незаслуженно обойденных почестями фронтовиках. К юбилею готовились наградные листы, составлялись списки представляемых к наградам. Была учреждена медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Но тут у Ботяна появился «доброжелатель». Этот чиновник, в руки которого попало дело Ботяна, тянул резину. Проверял, перепроверял. Наконец, документы всё-таки ушли в Президиум Верховного Совета СССР. А там задали вопрос: «А эде же вы были раньше? Указ о награждении уже подписан».

«Ну, махнул я тогда на это рукой. Главное жив, здоров», — вспоминает Алексей Николаевич. Так-то оно так. Но согласитесь, плохо, Когда такими вот здоровенькими Героев хоронят заживо — где-нибудь под пыльными архивными бумагами. Печальнее этого бывает лишь, когда Героями становятся посмертно.

К счастью, боевой опыт Ботяна в архив не сдают. И это тоже большая награда. Бойцы нынешнего спецназа в курсе того, что операция Ботяна по уничтожению гитлеровцев в Овруче признана классикой разведывательно-диверсионной работы советских спецслужб. Эта операция входит в качестве хрестоматийного примера в учебники по дисциплине «Д». Нужно ли расшифровывать, о какой дисциплине идёт речь и где её постигают?

Вот один эпизод из истории отряда Ботяна, описанный командиром соединения советских партизан Иваном Золотарём в своей книге «Друзья познаются в беде». Дело происходило в Польше в 1944 году в окрестностях города Новы Сонч. Отряд Ботяна после выполнения очередной задачи готовился к выдвижению в Словакию.

Вот что, в частности, пишет И. Золотарь:

«Прошли сутки. Позади остались гостеприимный лес Бургера, река Попрад, железная дорога и шоссе. Отряд Алёши поднялся на гору Прегибу и недалеко от ее вершины встретился с группой советских военнопленных, сбежавших из гитлеровских лагерей смерти.

Увидев издалека приближавшихся вооруженных людей, экс-пленники решили спрятаться в густых зарослях. Но когда отряд Ботяна подошёл ближе и стали видны родные советские ППШ (пистолет-пулемет Шпагина. — Н. Ш.)и деггярёвские пулемёты, бывшие узники выскочили из укрытия и, приветливо помахивая руками, бросились навстречу партизанам.

Первым подбежал высокий, худощавый, скуластый человек, одетый в полинявшую гимнастерку нового образца, со стоячим воротником и вооруженный немецким автоматом.

— Отряд лейтенанта Алёши? — с ходу спросил он глуховатым голосом у Васи Толочко.

Тот посмотрел на него с подозрением, потом перевёл взгляд на Алексея, стоявшего рядом, как бы спрашивая, как ему отвечать.

— Я — Алёша, — опередил его Ботян и сделал шаг вперёд. — А вы кто такие?

Незнакомец вытянулся перед Алексеем по стойке „смирно“, лихо взял под козырёк.

— Товарищ лейтенант! Группа советских военнопленных, сбежавших из немецко-фашистских лагерей в количестве 20 человек желает вступить к вам в отряд для продолжения борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Докладывает бывший командир батальона 385-го полка 112-й стрелковой дивизии старший лейтенант Тулешов, — чётко отрапортовал он и замер в ожидании.

— Откуда же вы узнали о нашем отряде? — поинтересовался Алёша.

— От аковцев из отряда Мака и от польских крестьян. О вашем отряде и о вас лично, товарищ лейтенант, здесь в горах всюду говорят.

Алексей качнул головой, усмехнулся.

— Слыхали, братцы? — обратился он к своим помощникам.

На „привале“ Ботян долго беседовал с Тулешовым (он казах, родом из-под Алма-Аты). Саша Тулешов произвёл на Ботяна и его товарищей хорошее впечатление. Алёша дал Тулешову пару недель, чтобы за это время вооружиться (почти все люди были без оружия) и тогда Ботян сказал, что примем всех вас в наш партизанский отряд…»

Главным маршрутом в жизни разведчика-диверсанта Ботяна оказался путь, пролегавший по захваченной врагом территории от Старой Руссы до самого Кракова. Эта дорога и определила основной вектор его судьбы!

Задача перед отрядом Карасёва была поставлена в начале 1944 года. Краков немцы превратили в своего рода столицу побеждённой страны. Там находилась резиденция гауляйтера [4]Ганса Франка, главного палача польского народа. Путь неблизкий. Если бы разведчиков перебросили по воздуху (но это было очень опасно!), задача, возможно, упростилась бы. Многие из разведчиков прошли парашютную подготовку. У Ботяна, например, за плечами было 27 прыжков с парашютом. А пешим порядком предстояло пробиваться сквозь заслоны неприятелей всех мастей: от бандеровцев на Западе Украины, головорезов из украинской дивизии СС «Галичина» после форсирования Буга, аковцев — отрядов Армии Крайовой (Отечественной армии, во главе которой стояли люди пилсудчиковой закалки). Подчинялись они указаниям из Лондона, куда сбежало польское правительство Миколайчика. Очень враждебно относились к советским.

А. Ботян: «Командир одного из отрядов сначала удивился, услышав из моих уст польскую речь. Я по-польски говорил совсем неплохо. Так мой партнёр по переговорам весь вскипел: „Ты есташ поляком!“ Всё не верил, что я белорус, хотел выяснить, за сколько я Советам продался». Следует отметить, что поляк так и не разобрался с Ботяном, кто же он был на самом деле.

Алексей Николаевич, в общем, счастливый человек. Ему ведь при жизни поставили памятник в Польше. В небольшом городке Илжа Родонского воеводства установили обелиск. На нем бронзовая табличка: «Отсюда в ночь с 14 на 15 мая 1944 года вышли в бой с немецко-фашистскими оккупантами отряды Армии Людовой и разведывательно-диверсионная группа лейтенанта А. Ботяна — Алёши».

Конечно, обелиск поставили не ему одному. Но фамилия-то на бронзовой плите только одна…

В районе Илжи действовал небольшой отряд Армии Людовой — три группы по сто человек каждая. Их командование решило взять город. Первым делом следовало освободить сидевших в местной тюрьме подпольщиков. Во-вторых, нападение на немцев должно было произвести довольно сильное психологическое воздействие на население: Сопротивление действует! Но собственных сил у партизан было маловато. И Тогда поляки обратились к Алёше. Разведчик долго размышлял. Его задача была выйти к Кракову. А вдруг с него же шкуру спустят…

А. Ботян: «И всё же я со своим заместителем решили: поможем. Провели разведку. Ближайший сильный гарнизон немцев находился в 15 км от города. В Илже размещалась полиция, верой и правдой служившая гитлеровцам. Немцев оказалось не так уж много. С наступлением темноты мы спустились с гор. Поляки показали нам немецкую казарму. Подошли поближе. Я дал команду на пару очередей из автомата. Если немцы станут выбегать — стрелять на поражение! Но перепуганные немцы даже не высунули своего носа.