Если он заранее рассчитывал вывести ее из себя, то это у него получилось.

— У меня были причины. Я видела, как Сильвия Геснер вертелась в прихожей и вопила во все горло, что ждет от тебя ребенка, — взорвалась Элина. — Прямо жеребец-производитель какой-то!

Наступило молчание, которое минуту спустя нарушил громкий смех Бернарда. Элину так и подмывало хорошенько поколотить его, вымещая на нем всю свою боль. Однако он и без того уже выставил ее в глупом свете, ей не следовало терять контроль над собой.

— Я рада, что мне удалось развлечь тебя, — бросила она, направляясь к дому и стараясь как можно быстрее открыть дверь. — А теперь уходи! Мне противно видеть тебя здесь.

Однако Бернард и не думал сдаваться. Прежде чем она успела захлопнуть дверь перед его носом, он протиснулся в гостиную.

— Я приехал сюда, чтобы отвезти тебя домой, Элина, — заявил он. — И не намерен отступать.

— Ты напрасно тратишь время. Здесь мне нравится, и я счастлива. Тут я останусь до тех пор, пока мне не наскучит.

Он прищурился и пожал плечами.

— Надеюсь, в доме отыщется кровать и для меня, — тихонько проговорил он.

Щеки Элины порозовели.

— Перестань кривляться, Бернард. Я серьезно.

Веселая усмешка сползла с его лица.

— Поскольку мы связаны с тобой, я тоже говорю серьезно. Мы собирались пожениться еще месяц назад, а вместо этого что сделала ты? Показала мне спину, оставив лишь записочку в две строчки!

Заколебавшись, она взглянула на него. Если бы она не знала его характера, можно было подумать, что он соскучился по ней.

— Я считала, что ты будешь только рад моему уходу. Без скандалов, упреков… Ведь мы оба хорошо знали, что я ничего не значу в твоей судьбе. К тому же твоя невеста объявилась!

Покачав головой, он глубоко и прерывисто вздохнул.

— У тебя, увы, есть склонность связывать все несчастья в один узел и делать неправильные выводы.

Элина почти смирилась с тем, что потеряла его, и уже строила планы на будущее. В этом будущем Бернарду не было места. Однако когда она слушала сейчас его гневные слова, внутри у нее затеплился слабенький огонек надежды.

— Допустим. Но, согласись, мне легче было исчезнуть из твоей жизни, чем сидеть в запертой комнате и ждать, когда мне формально объявят, что во мне не нуждаются. — Она горько рассмеялась. — Прости, Бернард, не в моих это правилах!

— А ты убеждена, что это должно было случиться?

— О да, — вздохнула она. Внезапная усталость охватила ее. — Я убеждена, что сюда тебя привела единственная причина — сообщить мне, что ты остаешься с Сильвией и ребенком, которого она ждет. Я не собираюсь прятаться и делаю то, что хотела с самого начала, не боясь твоего вмешательства.

— И что же ты хотела? — спросил он.

— Быть свободной, родить ребенка, ее продавая своей души.

— Понимаю. Ладно, если ты так думаешь, мне не остается ничего иного, как удалиться.

— Я уверена, что ты намерен подсластить пилюлю и предложить мне за это компенсацию.

— Ты играешь с огнем, Элина! — воскликнул он угрожающе, но сдержанно.

— Неужели? — Не прислушиваясь к внутреннему голосу, она посмотрела прямо ему в глаза. — Разве не ты говорил, что за деньги можно купить все? И какая же плата может быть между…

— …Друзьями? — предположил он, когда она запнулась. — Или врагами? — Он приблизился к ней, зажав ее, как в ловушке, между камином и креслом. — Или ты хочешь сказать — между любовниками?

— Вот вы с Сильвией — любовники, — сказала она, съежившись от внутренней боли. — В сущности, ты никогда по-настоящему не хотел меня.

Без сомнения, она задела его за живое. Искорки гнева заплясали в его глазах, которые из желтовато-зеленых превратились в пылающие изумруды.

— Тогда подумай, что было у меня в голове, когда я предложил тебе выйти за меня замуж? — заорал он, нависая над ней и заполняя собой все крохотное пространство комнаты.

Слабая попытка отодвинуться от него ни к чему не привела. Единственный способ избавиться от пытки — выплеснуть ему в лицо всю правду. Это она и сделала.

— Ты не просил меня, — тихо сказала она. — Ты в самом деле просто предложил, полагая, что замужество будет логичным выходом из сложной ситуации. Тобой руководил разум, а не сердце. А мне нужно было сердце. Я же отдала тебе свое.

Звенящая тишина повисла в комнате вместо ответа. Эта тишина чуть не лишила ее рассудка. В его молчании, как ей показалось, было все: сомнения, насмешка, презрение.

Подчиняясь внутреннему импульсу, она отпрянула от него.

— Прости, — заторопилась она, скрываясь на кухне. — У меня кастрюля в духовке. По-моему, там что-то подгорело.

Открыв духовку, Элина стала вытаскивать кастрюлю с мясным рагу.

Внезапно она спиной почувствовала, что Бернард стоит в дверях, наблюдая за ней.

Неосторожно взявшись за горячую крышку, она обожгла палец.

— Проклятье! — вскрикнула она, поднося палец ко рту.

Бернард тотчас оказался рядом.

— Ах, как неловко, — сокрушенно сказал он, открывая кран с холодной водой. — Подставь руку под струю.

Жжет не только палец, подумала Элина. Горит все внутри. Действительно, его прикосновение ее словно жаром опалило.

— Я справлюсь сама. — Она попыталась отодвинуться, выставив локти.

Но он не пошевелился. Держа ее руку под холодной струей воды, он притронулся губами к ее уху.

— Ты и вправду отдала мне свое сердце, Элина?

— Думаю, что да, но только на время. Потом я поняла, что совершила большую ошибку, и взяла его обратно.

Бернард закрыл кран, снял с крючка полотенце. Повернув ее лицом к себе, он осторожно вытер руку, взял ее за подбородок так, что она была вынуждена смотреть ему в глаза.

— Ты уверена? — спросил он.

— Пожалуйста, Бернард, — попросила она робко, ее намерение сопротивляться разлетелось в пух и прах, — не делай этого. Лучше скажи, что собирался сказать, и уходи. Я очень устала.

Он ласково погладил ее по щеке.

— А если я приду завтра или послезавтра? Как ты смотришь на это, Элина? И что будет с нашим будущим? Мы ведь все обсудим, правда?

— Все кончено, — тихо сказала она. В уголках глаз сверкнули слезы. — Все умерло в тот день, когда оказалось, что Сильвия жива. И если ты не хочешь касаться этой темы, чтобы не показаться жестоким, я сама скажу. Я всегда была на втором плане, а потому нам не о чем говорить сейчас, когда настоящая любовь вернулась к тебе. Отправляйся домой, Бернард. Возвращайся к жене и оставь меня в покое.

Он кончиками пальцев вытер ей слезы.

— Слушай меня, слепое и безвольное создание, — скомандовал он. — Сильвия не моя жена и никогда ею не будет. Разлад между нами начался уже давно, а теперь и вовсе поставлена точка.

Эти слова поразили ее, как гром среди ясного неба. Еще месяц, может, даже неделю назад Элина растаяла бы, услышав такое, но теперь она боялась поверить, боялась опять оказаться в мрачной пустыне, из которой постепенно стала выбираться.

— Ты бы мог так говорить, когда был убежден в гибели Сильвии, — попыталась возразить Элина. — Теперь тебе известно, что она жива и здорова, хотя…

— Ничего это не меняет, Элина. Даже если она и осталась той самой женщиной, которой когда-то я сделал предложение, то за это время изменился я.

— Но ты любил ее.

— Считал, что любил. Теперь я убедился — это была ошибка.

Элине вдруг захотелось спросить: потому что ты любишь меня? Не выдержав напряжения, она нервно хихикнула.

— И что теперь будет с Сильвией?

Он с необыкновенной нежностью сжал в ладонях ее лицо, прижал пальцы ко рту, предупреждая дальнейшие вопросы.

— Завтра, милая Элина, я объясню тебе все, все. Но сейчас, пожалуйста, попытайся поверить, что я больше не позволю никому стать между нами. Мне пришлось объездить полстраны, прежде чем я смог заставить твоих близких сказать мне, где тебя найти. Я так скучал по тебе, Элина!

Он убрал пальцы, зажимавшие ей рот. Гладя ее волосы, Бернард принялся целовать ее сначала в один уголок рта, потом в другой. Он целовал ее веки, нос, а затем впился в губы.