Где-то с полминуты О'Халон смотрел на приговоренного.

– Журнал читаешь?

Рой кивнул и как-то неопределенно махнул журналом в его сторону.

– Ты в квантовой физике не разбираешься?

– Э-э-э… Да вроде нет…

– Жаль. А то тут очень интересная статья – излагаются новые теории квантовой физики.

– Серьезно?

Рой с трудом отыскал в себе силы, чтобы не улыбнуться:

– Вполне.

Через десять минут пришел священник.

– Меня зовут отец Мак-Гивен.

Рой поднял глаза на человека, который только что постучал и вошел в маленькую камеру, где приговоренные к смерти проводили последние дни. Здесь стояли ветхий диванчик с цветочной обивкой и такое же ветхое кресло, попавшие сюда прямо из запасников Армии спасения.

Родным и близким дозволялось проводить с заключенным почти целый день. Адвокаты прибегали сюда с запоздалыми прошениями о помиловании и новостями о том, что губернатор, как ни странно, и в этот раз не отменит казнь.

В этой же самой комнате приговоренному подавали его легендарный последний обед. Выполняли любые просьбы. Ходили байки о том, что тот или иной изобретательный смертник заказывал тюремным поварам. Иногда запросы были по меньшей мере странными. Например, один парень попросил хот-доги с кислой капустой. У многих крыша ехала от осознания того, что их сегодня убьют.

Священнику было под семьдесят. Седые волосы, традиционный черный костюм с белым воротничком. В левой руке он держал четки.

– Я не просил, чтобы приходил священник, – сказал Рой Джерард.

– Я думал, что…

Джерард улыбнулся:

– Вы пришли спасать мою душу?

Священник невесело рассмеялся:

– Ну, вроде того.

Рой подошел к окну и посмотрел во двор. По земле стелился туман, дождь продолжал идти, а небо было серым и таким низким, что, казалось, давило на плечи.

Не поворачиваясь, Джерард сказал круглолицему святому отцу:

– Думаете, вы сможете доказать мне, что существует жизнь после смерти?

– Я не собираюсь доказывать аксиому, мистер Джерард.

– Вот как?

– Да. Жизнь после смерти есть, именно поэтому самой смерти нет. Мне легче, чем вам: я в это верю.

Джерард снова улыбнулся:

– Вера… Сложная штука, да?

– Очень сложная.

У отца Мак-Гивена, похоже, сложилось впечатление, что он берет верх в их маленьком споре.

Джерард обернулся к нему:

– Вы хотите со мной потрахаться, падре? Я слышал, что большинство священников – педики. Вы педик, падре?

– Нет, мистер Джерард, так сложилось, что я не гомосексуалист. И, даже если бы я был гомосексуалистом, я пришел сюда, чтобы помочь вам, а не заняться с вами сексом.

Священник выглядел опечаленным. Рою все это начинало нравиться.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но я здесь, чтобы помочь, мистер Джерард.

– Нет, падре. Вы хотите казаться себе лучше, чем вы есть. Ну конечно, пришли сюда, чтобы поговорить с такой мразью, как я.

– Нам нужно поговорить о состоянии вашей души, мистер Джерард.

– Лучше бы о своей душе подумал, придурок. Давай проваливай отсюда и оставь меня в покое!

Священник опечалился еще больше. Сейчас он выглядел значительно старше своего возраста.

– Вы страшный человек, мистер Джерард. Мне неприятно это говорить, но это так.

– Ах, падре, вы меня без ножа режете!

Священник покачал головой и ушел.

Джерард проводил его взглядом и улыбнулся. Он не душу свою хотел спасти, а тело. Определенно Дэвид придумает что-нибудь, чтобы вытащить его.

– Меня зовут Мартин Штайнберг, и я алкоголик. Последний раз я выпивал шесть месяцев и двенадцать дней назад…

Собрание анонимных алкоголиков в подвале синагоги. Шоу отделался от полиции только к одиннадцати часам утра. Он решил заскочить в «Макдоналдс», чтобы перекусить, а потом отправиться в студию, по дороге посетив собрание анонимных алкоголиков.

Стараясь способствовать своему выздоровлению, Майкл бывал на собраниях пять раз в неделю. Обычно он ходил в разные места. Но самым надежным был подвал синагоги. Днем он не пустовал ни минуты. Когда Шоу бывало тяжело, он приходил именно сюда. Хоть он и считал себя католиком, синагога, казалось, приносила ему удачу.

Сегодня здесь было не слишком много народу: трое мужчин в костюмах и при галстуках и женщина с бледным лицом, одетая в выцветшее домашнее платье. Глядя на нее, можно было понять: недавно она пила.

Они сидели за круглым столом в небольшой комнате, оформленной в светло-голубых тонах.

Настал черед Шоу.

– Меня зовут Майкл Шоу, и я алкоголик.

Он представился, несмотря на то что был знаком с тремя мужчинами. Завсегдатаи.

Посмотрел на женщину – она встретила его взгляд и отвела глаза.

Он поведал им об убийстве, о том, как это потрясло его, и о том, что раньше скорее всего ему бы пришлось выпить рюмку-другую, чтобы успокоиться.

– А сейчас? – спросил Мартин Штайнберг.

Шоу качнул головой:

– Сейчас все в порядке.

– Я обеспечиваю тебе аудиторию, Майкл, – подал голос Билл Фельдман. – Один из моих дядьев теперь каждый день слушает твою передачу.

Шоу рассмеялся:

– Отлично. Скоро мне придется отчислять тебе проценты.

И Фельдман, который занимался рекламой, и Штайнберг, работающий в муниципалитете, были примерно одного возраста с Майклом. Оба они давно были женаты и вели спокойную размеренную жизнь. Они нравились ему, но он чувствовал себя ближе Милту Саймону, у которого в браке было далеко не все в порядке. Прямо как у них с Джессикой.

– Думаю, пора выслушать нашу новую подругу, – спокойно сказал Милт.

Милт был высоким солидным мужчиной, который больше всего на свете любил две вещи: играть в покер и рассказывать всем истории о трудовых буднях мойщика окон. Его компания занималась мойкой окон небоскребов. Он сам иногда работал этаже так на ^:семьдесят шестом или даже выше.

Милт кивнул в сторону женщины, которая закрыла лицо руками.

Она начала плакать, и все обернулись в ее сторону. Фельдман даже подошел к ней и приобнял.

– Все будет хорошо, – успокоил он ее.

Шоу тоже встал и подошел к ней с другой стороны.

– Хотите кофе?

Она отрывисто кивнула.

Он принес ей кофе.

Когда он передавал ей чашку, она подняла глаза и сказала:

– Я вчера сорвалась. После восьми лет.

Ее слова повисли в воздухе.

Они выражали то, чего все они так боялись. Того, что снова начнут искать счастье на донышке бутылки после долгих лет воздержания.

Они сели и выслушали ее рассказ с интересом. И с ужасом.

– Как выглядит моя задница?

– Бесподобно.

– Готов поспорить, это звучит дико. Ведь я же мужик и все такое.

– Не смешите меня, мистер Каллиган. Мужчины беспокоятся о том, как выглядят их задницы, не меньше, чем женщины.

– И не только голубые?

– Нет, не только голубые. Ну, конечно, это не афишируется, но можете поверить мне, как человеку, знающему толк в своем деле, что они регулярно осматривают себя со стороны и очень много внимания уделяют этой части тела. Особенно когда на них такие отличные брюки, как вот эти.

– Ну, ты меня успокоил. – Том Каллиган облегченно вздохнул. Упомянув свою пятую точку, он подумал, что сказал нечто неприличное. Ну, то, что может заставить окружающих задуматься о твоей ориентации. Но с этим ничего нельзя было поделать. В последнее время он стал замечать, что даже Джессика смотрит на него по-другому, с интересом. Он видел, как она оценивала его, и, судя по всему, его акции были достаточно высоки. Нет, конечно же, она никогда не переспит с ним – слишком уж сильны были ее чувства к Майклу Шоу, и не важно, сколько раз они ссорились. Но все равно факт оставался фактом: теперь в ее глазах он был мужчиной, а не просто веселым другом-толстяком и не более того.

Поэтому теперь он беспокоился, как выглядит его задница. По правде сказать, он по-настоящему ею гордился. Сбросить вес – это вам не шутки шутить. А еще сложнее было остаться в форме.