Джейми опустила стекло.

— Что… а-а… как… вы… а-а… здесь… оказались?

— Я помогаю составлять программу спортивных состязаний.

В мягком голосе священника все еще ощущался ирландский говор. Его дед с бабкой прибыли сюда на борту корабля, и у всех детей клана Хэмфри — девятерых братьев, которых судьба разбросала по северо-востоку страны, — ирландский акцент сохранился в речи и по сей день.

Похоже, он ждал, что она скажет что-нибудь. Или просто не знал, с чего начать. Она не видела его и не заходила в церковь со времени смерти Дэна.

— Я… а-а… не могу… сейчас… а-а… разговаривать. У меня… а-а… много дел.

— Что случилось с твоим лицом?

— Несчастный… случай, — ответила она. — Упала.

— На мужской кулак?

Джейми залилась краской.

— Мой брат Кольм, упокой Господь его душу, был боксером. Так что уж синяк-то я различить могу всегда. — В добрых и мягких глазах Хэмфри не было осуждения. — Что случилось, милая? Кто тебя ударил?

— Несчастный… случай, — повторила она. — Мне… а-а… надо ехать. Встреча.

Он кивнул и перевел взгляд на автомобильное кресло Картера, укрепленное на заднем сиденье.

— Ты все еще ходишь на прием к психотерапевту?

— Да.

Хэмфри посоветовал ей психотерапевта, которая специализировалась на оказании помощи людям, страдающим от физических увечий. Психотерапевт, женщина, доктор Уэйкфилд, согласилась поработать с ней ради общественного блага, то есть бесплатно. Джейми походила к ней на прием с месяц и бросила.

Хэмфри пристально смотрел на нее.

«Он знает, — подумала она. — Он знает, что я солгала, это написано у него на лице».

— Мне… а-а… пора. До свидания… а-а… отец Хэмфри. Джейми включила передачу, и фургон тронулся с места.

Дарби положила пленки ночных записей камер наблюдения на сиденье рядом с собой. Ордера на их изъятие не понадобилось. Власти клиники с готовностью пошли навстречу полиции.

Выходя из больницы, она заглянула к Шону, чтобы узнать, как его состояние. Невропатолог, доктор Гольдштейн, уже вернулся в Бостон, так что ей пришлось ограничиться беседой с одной из медсестер отделения реанимации, грузной пожилой женщиной с серебряными волосами,

— Его мозг мертв, — с сочувствием сообщила ей медсестра. Потом она коснулась маленького золотого крестика на цепочке, висевшего поверх белого халата, и добавила: — Когда вы найдете кого-нибудь из членов его семьи, советую сказать им, чтобы они готовились к похоронам.

Дарби выехала с больничной автостоянки через южным выход, чтобы избежать встречи с репортерами, взявшими в осаду главный вход в клинику в надежде найти врача или медсестру, которые пожелали бы рассказать им о состоянии Шона.

Возвращаясь в город по маленьким улочкам, она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, чтобы проверить, не следует ли за ней коричневый фургон с вмятиной на переднем бампере.

Десять минут спустя, на оживленном перекрестке в нижней части города, она заметила его в шести машинах позади себя. Сначала она засекла его, выезжая из Бостона. Фургон старательно держался поодаль. Да ему и не было особой необходимости приближаться к ней вплотную. Ее автомобиль ярко-зеленый «форд-фалькон GT купе» 1974 года выпуска, выделялся в потоке машин, и его легко было заметить издалека.

Дарби бросила взгляд на часы на приборной панели. Без четверти двенадцать, Вскрытие женщины было назначено сегодня на три часа пополудни. Еще сорок минут, чтобы вернуться в Бостон. Следовательно, у нее оставалось чуть больше двух часов на то, чтобы осмотреть тело. Она вполне успевает и съездить в Белхэм, и вернуться обратно в город,

Уолтон-стрит была намертво перегорожена фургонами службы новостей. Дарби свернула на первом же перекрестке налево, на Бойнтон-стрит, и медленно покатила по ней, не сводя глаз с зеркальца заднего вида. Коричневый фургон не последовал за ней. Поворот на Бойнтон-стрит он проскочил не останавливаясь.

Она повернула на Маршалл-стрит и припарковалась на подъездной аллее. Полиция Белхэма выставила дополнительные ограждения, чтобы хоть как-то сдержать все возрастающее количество репортеров.

У патрульного, охранявшего вход в дом, лицо обгорело на солнце. После того как Дарби предъявила ему свое удостоверение личности, он отставил в сторону чашку с кофе и записал ее имя в планшет.

— Федералы уже были здесь? — поинтересовалась Дарби.

— Нет, мэм.

— А кто-нибудь из них просил разрешения войти внутрь? Вы никого не видели поблизости?

— Никто не просил разрешения войти в дом. Что до вашего вопроса о том, не бродят ли они поблизости, то я никого не видел. Я дежурю здесь с шести часов.

— Я могу взглянуть на ваши записи?

— Разумеется,

Дарби пробежала глазами список имен. Персонал бостонской лаборатории и детективы из Белхэма. Она вернула планшет полицейскому, поблагодарила его и вошла в дом.

Лабораторные техники рассредоточились по холлу, обрабатывая поверхности в поисках отпечатков. На ступеньках лестницы в пластиковых пакетах лежали собранные улики. Дарби осторожно обошла их и направилась в главную спальню. Стены здесь покрывал порошок для обнаружения отпечатков пальцев.

Ее чемоданчик стоял там же, где она оставила его, перед тем как Куп вызвал ее в больницу: рядом с мягким кожаным креслом с невысокой спинкой, переходящей в подлокотники. Она вытащила оттуда свой фотоаппарат и спустилась вниз.

Эксперты в защитных костюмах, насквозь промокших от пота, собирали вещественные доказательства со стульев. Куп уже снабдил их ярлычками — напоминание техникам о том, что стулья необходимо перевезти в лабораторию. Проходя через кухню, залитую засохшей кровью, Дарби с удовлетворением отметила про себя, что все без исключения эксперты пользуются новыми цифровыми SLR фотокамерами, запечатлевая общую картину и мелкие детали.

Купа она застала в гостиной. Тот установил фьюминговый тент [9]над кожаными подушками.

Он сдвинул маску вниз и сказал:

— Масса гладких отпечатков перчаток. Мы…

— Ты все еще хранишь в своем чемоданчике бинокль?

— Да. — Он толкнул его носком ботинка. — Зачем он тебе понадобился?

— Хочу полюбоваться окрестностями. Вернусь через несколько минут.

— Когда закончишь, приходи ко мне.

Дарби быстрым шагом пошла через лес. Дойдя до верха второго подъема, она остановилась и принялась осматривать деревья. Среди них торчал ствол засохшей, мертвой сосны, верхнюю часть которой расколола молния.

Бинокль Купа был снабжен кожаным ремешком. Дарби повесила его на шею и закинула окуляры на спину. Так же она поступила и с фотоаппаратом.

Подпрыгнув, Дарби обеими руками ухватилась за ветку над головой. Потом, обхватив сук ногами, подтянулась и уселась на него. Поправив ремешки, которые больно врезались в шею и едва не задушили ее, Дарби поднялась и полезла по стволу, тщательно проверяя, не обломится ли очередная ветка. По Блейкли-роуд время от времени проносились случайные автомобили, а издалека доносился треск сучьев и голос Марка Алвеша, кричавшего что-то Рэнди Скотту. Впрочем, о чем они говорили между собой, Дарби разобрать не могла. Она перестала подниматься, как только перед ней открылся вид на окрестности.

Держа бинокль в руке, она принялась осматриваться по сторонам, чтобы определить, откуда из фургона может быть видна ее машина, Дарби с удивлением обнаружила его стоящим на углу Уолтон-стрит и Гранмор-стрит, далеко от дома и автомобилей службы новостей со спутниковыми тарелками на крыше.

У фургона были номерные знаки штата Массачусетс. Из кармана рубашки Дарби выудила ручку и записала их на ладони. Потом сняла с пояса мобильный телефон и набрала номер полиции Белхэма.

— Говорит Дарби МакКормик из Бюро судебно-медицинской экспертизы Управления полиции Бостона. Я работаю вместе с сержантом-детективом Арти Пайном над убийством на Маршалл-стрит. Я хочу, чтобы вы прислали пару патрульных автомобилей на Уолтон-стрит и задержали водителя коричневого фургона. Скажите им, пусть они поднимутся по Гранмор и поставят свои машины так, чтобы заблокировать выезд на Уолтон, — я объясню, зачем, когда они приедут сюда. Кроме того, мне нужно, чтобы они проверили один номер.