Контактов в списке было всего три: Иуда, Алан и Понтий. Никаких полных имен и адресов, всего лишь телефонные номера.

Иуда и Понтий… Годы учебы в католической школе позволили ей сделать вполне очевидный вывод: Иуда Искариот, один из учеников Христа, предал единственного сына Господа, а Понтий Пилат, римский наместник, обрек Иисуса на смерть.

Следует ли считать эти имена чем-то вроде зашифрованных прозвищ? И вновь она вспомнила слова Бена о том, что он — коп, работающий под прикрытием»

Джейми проверила журнал вызовов. Восемь входящих звонков, и все от Иуды, Быть может, Иуда — это мистер Гавайская Рубашка, тот самый человек, который привез Бена и мужчину в костюме в Белхэм на БМВ? Она подозревала, что полиция не поймала его. Во всяком случае, в новостях об этом не сообщалось. А она специально смотрела очередные выпуски по телевизору и слушала радио.

Она вновь вынула аккумуляторную батарею. Теперь сигнал мобильного телефона проследить невозможно.

Тем временем начался настоящий ливень, и струи воды забарабанили по крышам припаркованных автомобилей и асфальту тротуаров. Джейми побежала.

Достигнув Эшмонта, она посмотрела на здание на другой стороне улицы, стоявшее прямо напротив дома Рейнольдса. Большинство окон оставались темными, но в нескольких мерцал слабый свет. Однако никакого движения или теней за стеклами она не заметила.

Так, а теперь оглядеться по сторонам последний раз. Все чисто. Поднимаясь по ступенькам, Джейми вытащила из кармана вычурный брелок Бена с ключами и открыла алюминиевую сетку.

Она вставила в замочную скважину первый ключ. Он не подошел ни к одному из замков. Она попробовала следующий, затем еще один, а дождь все барабанил по ее голове и плечам и вода каскадом стекала с козырька бейсболки,

«Ну давай же! Какой-то ключ подойдет обязательно…» Первый замок щелкнул, отпираясь. Она вставила тот же самый ключ во второй замок и услышала, как открылся и он.

Впрочем, к замку на дверной ручке этот ключ не подошел, зато его отпер следующий.

Джейми расстегнула жакет и вошла в крошечную прихожую. Душный, спертый воздух долго не проветриваемого помещения напомнил ей дом бабушки: маленький, аккуратный домик, в котором всегда пахло тушеной брюссельской капустой и где постоянно, в любое время года, стоял запах болезни и смерти.

Никто не выскочил к ней по тревоге. Из кармана Джейми вытащила салфетку и быстро протерла все поверхности, к которым прикасалась голыми руками. Потом она надела латексные перчатки, осторожно прикрыла за собой дверь и заперла ее. Теперь самое время по-быстрому осмотреть дом. Джейми вынула из кобуры «глок» — приятная тяжесть оружия успокаивала — и пошла по потертому ковру густого винного цвета на второй этаж.

Такое впечатление, что эта женщина, Рейнольдс, обладала самой уродливой ванной комнатой на свете: розовая керамическая плитка до половины стены и такой же пол; душевая кабина с потрескавшейся цементной штукатуркой, почерневшей от плесени; ржавый туалетный столик, зеркало которого усеивали пятна от высохших капель воды.

В пустой спальне дальше по коридору ее поразили голые белые стены с царапинами и дырами от гвоздей, которые никто не удосужился зашпаклевать. Паутина в углах. Грязно-синее ковровое покрытие с темно-коричневыми следами от упавших непотушенных окурков износилось до дыр. Она заглянула в крошечный гардероб. Пусто,

Сделав шесть быстрых шагов по коридору, Джейми вошла во вторую спальню. Те же самые голые белые стены, то же самое грязное ковровое покрытие. Гардероба нет вообще. Она направилась вниз.

Кухню явно отделывал в конце шестидесятых или начале семидесятых годов какой-то дальтоник. Шоколадно-коричневые обои, местами выгоревшие на солнце, совершенно не сочетались с горчичного цвета посудными шкафчиками и линолеумом на полу в оранжево-черную клетку. Трещины и разрывы в обоях кто-то замазывал клеем, а лохмотья протертого линолеума крепились к полу гвоздями или канцелярскими кнопками.

К кухне примыкала небольшая квадратная гостиная, изумрудно-зеленый ковер которой был сплошь заставлен картонными коробками — как вскрытыми, так и заклеенными скотчем. Коричневая трехместная софа, кресло и небольшой диванчик на двоих были отодвинуты в угол комнаты.

Дождь все не унимался, и по комнате гуляло эхо от капель воды, барабанящих по крыше и оконным стеклам, Джейми нашла телефон, небольшую беспроводную модель черного цвета с автоответчиком, на верхнем из трех ящиков, приткнувшихся к темно-желтой стене между двух окон.

Автоответчик был выключен. Она нажала кнопку «воспроизведение». Механический голос сообщил, что «новые сообщения отсутствуют». Джейми не убирала палец с кнопки. Прозвучал долгий сигнал, и из динамика донеслось:

— Кевин, это Карла Демпси, твоя соседка. — Сильный бостонский акцент и неистребимая хрипотца в голосе, свидетельствующая о приверженности его обладательницы к сигаретам «Мальборо», курить которые она начала, вероятно, сразу же после того, как появилась на свет из материнской утробы. — Я видела, как ты упаковывал вещи, и заехала, чтобы выразить соболезнования по поводу твоей мамы, но дверь оказалась заперта. Она была чудесной женщиной, да упокоит Господь ее душу. Береги себя.

Небольшая пауза, и слова:

— Вторник, два тридцать три пополудни.

Долгий сигнал.

Сообщений больше не было. Джейми вернулась в кухню.

На круглом столике с мраморной столешницей в беспорядке валялись маркеры, катушки скотча и пузырчатая упаковочная пленка. Рабочие поверхности и посудные шкафчики были пусты. Дверь в задней части кухни, обшитая шпоном под красное дерево, открывалась на темный лестничный пролет, ведущий вниз, в подвал. Джейми понадобилось некоторое время, чтобы отыскать выключатель.

В подвале было влажно и прохладно, пахло плесенью и еще чем-то… гнилостным. Подвал оказался на удивление большим. Он освещался единственной голой лампочкой, свисающей с потолка над стиральной машиной и сушильным шкафом. Пол вокруг лестницы был забетонирован, но дальше в глубину сменялся утрамбованной землей. У штабеля небольших картонных коробок из-под виски на полу перед старым дубовым спальным гарнитуром стояла лопата.

Джейми оказалась перед невероятно высоким платяным шкафом антикварного вида, покрытым красным лаком и узором из позолоченных листьев. Разлапистые ножки его зарылись в землю, и шкаф ощутимо накренился на левый бок, Верхняя его часть, украшенная вырезанными из дерева крыльями, едва не касалась потолка. А за шкафом Джейми наткнулась на полузасыпанную могилу, в которой лежали кости.

Взгляд Джейми перешел от могилы на коробки из-под виски. У нее зачесалась кожа головы и по телу побежали мурашки, когда она снова взглянула на груду человеческих костей, которые уже успели потемнеть от долгого пребывания в земле. Несколько самых длинных были сломаны, чтобы поместиться в картонную коробку.

Среди костей виднелись два человеческих черепа. Один из них, с длинными волосами, был уложен в пластиковый пакет.

И тут дверь наверху отворилась. По доскам пола прямо у Джейми над головой зазвучали тяжелые шаги. Дверь захлопнулась, и снова раздались шаги, но уже другого человека.

Двое. Двое вошли в дом, и один из них находился в кухне — а она оставила дверь в подвал открытой, да еще и включила внизу свет!

За платяным шкафом Джейми спрятаться не могла. Между полом и низом древнего шкафа виднелось пространство в фут шириной. Так что когда они спустятся вниз — а они непременно спустятся, тут двух мнений быть не может, — то сразу же увидят ее. Нет, надо укрыться в другом месте, а потом застать их врасплох. Вот только где?

Джейми взглянула в противоположный угол, где в тени притаились древний резервуар с бензином и нагреватель горячей воды. Это было бы прекрасное укрытие, если бы только они не отстояли от стены всего на шесть дюймов. Спрятаться за ними не было никакой возможности. Свободного места за стиральной машиной и сушильным шкафом тоже не было. Она в отчаянии повернулась к мебели, стоявшей рядом с платяным шкафом.