Этой ритуальной церемонией неизменно сопровождалось появление каждого нового сотрудника, и не присоединиться к ней со всем возможным энтузиазмом было бы роковой ошибкой. Жесткие социальные условности требовали выражения буйного, почти истерического восторга в предвидении пылкого эмотирования и бесконечных улыбок, которые сулило новое знакомство, а равнодушие со стороны любого отдельно взятого работника расценивалось как подрыв позитивной установки всего коллектива и решительно осуждалось. Поэтому все столпились вокруг новоприбывшей, загодя распахнув объятия и дожидаясь удобного момента, чтобы доказать свою душевную открытость и готовность расширить свой тесный дружеский круг во имя Любви.

Траффорд подозревал, что многие его коллеги с удовольствием вернулись бы к работе после того, как каждый получил шанс обнять новенькую, расцеловать ее и выплеснуть наружу безудержную радость, вызванную ее появлением, однако Принцесса Любомила не собиралась на этом останавливаться.

– Ты такая молоденькая! Еще совсем ребеночек! – воскликнула она своим громким, трубным голосом, который звучал еще противнее из-за ее излюбленной манеры по-детски присюсюкивать. – Подойди сюда, крошка. Сейчас же подойдите сюда, мисс Фиеста Целеста, и обнимите меня еще раз! Обнимите меня, обнимите скорей, обними-и-и-ите!

Фиеста Целеста сделала, как ей было велено, то есть шагнула вперед, позволив тесно прижать себя к пышной груди Принцессы Любомилы. Последовали новые ликующие восклицания, выкрики и аплодисменты.

– У нас славная команда, – продолжала Принцесса Любомила, не выпуская Фиесту Целесту из своих сокрушительных объятий. – Счастливая команда и сильная, гордая команда. Мы все счастливые, сильные, одухотворенные люди. Но мы не любим снобов и мизантропов, верно? А еще мы не любим фальшивых сучек и говорим им это прямо в лицо. Если в тебе много фальши, гуляй куда подальше. Правда, девочки? Да, мы такие – хотите принимайте нас, хотите нет, но мы уже не изменимся. Согласны? Не слышу ответа!

И все окружающие, включая Траффорда и Кассия, покорно изобразили очередной приступ всеобщего ликования.

– А теперь позвольте сказать вам, мисс Фиеста Целеста, что я знаю о вас гораздо больше, чем вы думаете, – заявила Принцесса Любомила. – Кстати, какое чудесное имя!

Последовала новая серия выкликов, под которые Принцесса Любомила и Фиеста Целеста продолжали тискаться и обниматься, точно любовницы, хотя с момента их первого знакомства прошло меньше пяти минут.

– Да-да. Знаю я вас, девчонок! – крикнула Принцесса Любомила в макушку Фиесте Целесте. – Потому что я прогуглила тебя, подружка! Да-да, я просмотрела твои фотки и ролики, и скажу тебе прямо, детка, мне понравилось то, что я увидела!

– Ой, нет! – взвизгнула новенькая сквозь гигантское кольцо-сережку, свисающее с уха Принцессы Любомилы. – Вы правда прогуглили меня, девочки? Ой, нет! Я щас умру!

– Да, я тебя прогуглила! Во всех подробностях, детка! Мало того, я еще взяла и скачала кое-что из того, что увидела, ясно? Так что смотри и слушай, Фиеста Целеста, девочка, потому что это твоя жизнь!

– Ой, не надо! – завизжала Фиеста Целеста. – Па-жа-лу-СТА!

– Помнишь свой пятый день рожденья, когда ты измазала тортом носик? Как это забавно! Какая миленькая ты была малышка!

Принцесса Любомила тронула клавишу своего лэптопа, и на видеостене стала отображаться запись пятого дня рождения новоприбывшей. Раздались одобрительные возгласы, и Фиеста Целеста опять завизжала в притворном ужасе.

– Стоп, стоп, стоп! – скомандовала Принцесса Любомила. – Это еще только начало. Ага, вот!

Маленькая девчушка на экране ткнулась носом и кусок торта, и весь офис задрожал от ликующих возгласов. Затем пошли разные эпизоды из жизни подрастающей Фиесты Целесты: детские праздники в закусочных с бургерами, катание на велосипеде, неизбежное пение под караоке – и наконец на экране появилась девица в розовом бикини на школьном выпускном балу.

– Да-да, маленькие девочки становятся большими, не так ли, Фиеста Целеста? – поддразнила ее Принцесса Любомила. – А ведь та ночь после выпускного стала для тебя особенной, правда?

– Нет! – завопила Фиеста Целеста. – Ты этого не сделаешь!

– Еще как сделаю, – сказала Принцесса Любомила и снова дотронулась до клавиатуры, включив запись любовной сцены в исполнении двух голых подростков. Фиеста Целеста визжала и стонала, спрятав лицо на обширной груди Принцессы Любомилы, а все вокруг хлопали в ладоши, поощрительно кричали и уверяли ее, что им тоже очень неловко смотреть записи, на которых они теряют невинность.

– Ты классно выглядишь! Так сексуально, детка! – подбодрила ее Принцесса Любомила. – Когда меня оприходовали, я еще даже не успела сделать себе бикини-эпиляцию! Посмотрите на моем персональном сайте, девочки, я смонтировала такой ролик, вы умрете!

В следующем эпизоде Фиесте Целесте увеличивали грудь.

– Мне было всего шестнадцать, – объяснила Фиеста Целеста серьезным тоном, – но я так просила, так умоляла, что мама разрешила мне сделать это пораньше.

– Твоя мамочка супер! – пронзительно воскликнула Принцесса Любомила. – Это чудесное событие, когда мамочка ведет свою девочку выбирать ее первые бубики!

– Я просто знала, что мне это нужно, и ужасно этого хотела! Понимаете? Быть настолько красивой, насколько я могу. Во имя Бога-и-Любви. Ведь Любовь требовала от меня, чтобы я была красивой!

Снова аплодисменты, снова одобрительные крики – и все стали внимательно смотреть домашнее видео, на котором шестнадцатилетней Фиесте Целесте, лежащей под наркозом на операционном столе, разрезали грудь, вынимали оттуда куски плоти и вставляли на их место имплантаты.

– В шестнадцать лет, друзья! – воскликнула Принцесса Любомила, торжественно воздев кулак. – Какое уважение к Господу! Так что давай, девочка, показывай!

Все закричали и захлопали, и покрасневшая новая сотрудница закатала свой крошечный топ, расстегнула атласный кружевной лифчик и гордо продемонстрировала коллегам нагие груди размером с хорошие арбузы.

– Они очень помогли мне как женщине, – призналась Фиеста Целеста, – и научили меня любить себя, расти над собой и еще больше верить и себя и моего Создателя и уважать его по полной программе.

– Молодец, девочка! Умница! – закричала Принцесса Любомила. – Потому что помните все – мы суть лик и тело Господа, и когда люди смотрят на нас, они смотрят на Бога!

Снова раздались возгласы, на сей раз благоговейные; головы присутствующих склонились к полу, и кто-то произнес «аминь».

– Разве я не права, Сандра Ди? – добавила Принцесса Любомила.

В этих словах отчетливо прозвучала ядовитая нотка, и все взоры обратились на Сандру Ди.

На вид Сандре Ди можно было дать лет двадцать пять. Она появилась в их рабочей группе недавно и тут же стала главным объектом издевательских нападок Принцессы Любомилы. Отчасти причина этого состояла в том, что грудь Сандры Ди не подверглась увеличению. Бог-и-Любовь благословил ее грудью всего лишь среднего размера, и однако же она позволила ей остаться такой. Формально у нее было на это право: закон не обязывал всех лиц женского пола увеличивать грудь, данную им от природы. Тем не менее Храм безусловно ожидал этого от неполногрудых женщин, и нежелание оправдывать эти ожидания воспринималось как грубый вызов общественному мнению. В некоторых наиболее консервативных семьях девушек, отказывающихся от увеличения груди, принуждали к этому силой. Их братья, отцы, дяди или кузены подмешивали им в еду снотворное, а потом везли их в больницу, где они вскоре просыпались с гигантскими грудями, какие полагалось иметь порядочным женщинам. Эти операции назывались «почетным увеличением».

Сандра Ди ответила Принцессе Любомиле сердитым взглядом, но ничего не сказала. Траффорд был восхищен ее мужеством. Мало у кого хватало духу на то, чтобы не спасовать перед Принцессой Любомилой, когда она принималась за свою «критику». Принцесса Любомила была свирепа и неумолима, она гордилась тем, что не даст спуску никому на свете и что все об этом знают. Тут уж ничего не попишешь, говорила она: такой у нее характер, а если он кому-то не нравится, это его проблемы.