— Давай, если хочешь. Мне все равно, — ответила Хелен.

Такая реакция Ньюсону не понравилась. Если и было что-то, чего он не любил, то это когда девушка не заботилась об интимной гигиене. Но он был слишком возбужден. Ее худое тело было так приятно, и вообще он был готов. Вот только наденет презерватив, и все будет хорошо. Он попытался нашарить в темноте пиджак.

— Можно на секунду свет включить?

— Нет, — ответила Хелен. — Мне нравится в темноте.

Наконец Ньюсон нашел то, что искал, и начал возиться с пакетиком. Конечно, к этому моменту его эрекция начала угасать, но, к счастью, Хелен это заметила и предприняла шаги по спасению ситуации. Когда ее голова склонилась к нему, Эд подумал, что если она всегда заставляет мужчин надевать презерватив в полной темноте, то эта проблема ей явно хорошо знакома. Наконец он был готов, и они занялись любовью.

Ньюсон не спал с женщиной уже много месяцев и попытался продлить удовольствие, насколько смог. Гибкое, голодное, двигающееся под ним тело женщины было очень приятно. И все же после он не смог избавиться от легкого ощущения неловкости. Он не мог полностью отрешиться от всего, как ни пытался.

Позже они лежали рядом, облокотившись на подушки, рука Хелен лежала на груди Ньюсона.

Вдруг дверь в спальню приоткрылась. Это был Карл, он сказал, что хочет пить.

Вряд ли такая ситуация может кого-нибудь привести в восторг, но Ньюсон не думал о Карле. Свет скользнул в маленькую комнату через щель в двери, и, моргнув от неожиданности, он опустил глаза на тонкую белую руку Хелен. Она тут же прикрыла ее простыней, но он успел увидеть, что она исчиркана порезами, их были сотни. Знак почета увлеченного мазохиста.

Хелен поняла, что он все видел.

— Карл, закрой дверь, пожалуйста, — сказала она. — Я сейчас выйду.

Когда в комнате снова стало темно, Хелен сказала:

— Это было очень давно. Больше это не повторяется.

Но Ньюсон видел слишком много порезов, царапин и шрамов в своей взрослой жизни. Даже за долю секунды он успел увидеть, что некоторые из них были свежие, пунцовые. Конечно, они были сделаны не вчера, но недавно. Хелен надела халат и пошла к ребенку. Вернувшись, она включила свет.

— Я вызвала тебе такси, — сказала она. — Завтра всем на работу.

Ньюсон попытался не показать, какое испытал облегчение. Он боялся, что из вежливости ему придется провести остаток ночи с девушкой, у которой проблем было явно больше, чем у него самого.

Она уложила Карла на его законное место и сделала кофе, пока они ждали такси.

— Я до сих пор просто поверить не могу, что ты ушел с Кристиной Копперфильд тем вечером, — сказала она из крошечной кухни, которая вела прямо в гостиную.

— Я же сказал, Хелен. Я понятия не имел, что интересен тебе.

— Да дело тут не во мне, дурачок, — сказала она. — Дело в ней. Ты ведь был крут, а она — полная дура.

— Я? Крут? Это она была крутой. Она была королевой школы.

— У нее была власть, но не более того. Она была высокомерная, ограниченная, злобная тварь, и в душе большинство девчонок ее ненавидели.

— Да ладно тебе, она была невероятно популярна.

— Чушь собачья. Она не была популярна. Да, всем мальчишками она нравилась. Но это другое. А большинство девчонок ее боялись. Я была среди них.

— Ты никого не боялась.

— Я всех боялась, Эд. Кроме тебя.

— А-а.

— Конечно, я пыталась храбриться и держать марку, но поверь мне, Кристина Копперфильд могла уничтожить меня в любой момент. Единственное, что для этого было нужно, это настроить против меня других девчонок В основном дело не заходило дальше оскорблений, она просто делала так, что мне казалось, будто я толстая, страшная, глупая, неинтересная. Но иногда дело словами не ограничивалось. Я видела, как она со своей бандой засунула в рот одной девочке тампон.

— Я понятия об этом не имел.

— Это было в женской раздевалке после волейбола. У девочки как раз начались месячные. Она села на лавку, а когда встала, на лавке была кровь. Прямо как в сцене из «Кэрри». Кристина Копперфильд начала издеваться, смеяться над ней. Называла ее «грязной шлюхой» и «паршивой дрянью». Потом заставила своих подружек принести из автомата тампон, и они вместе засунули его ей в рот. Вот такая была звезда Кристина Копперфильд, мать ее. И ты ушел с ней.

— Я же ничего этого не знал, Хелен.

— Конечно, тебя интересовали только ее загар, волосы и сиськи.

— Да.

Раздался звонок. За Ньюсоном пришло такси. У двери он поцеловал Хелен на прощание.

— Та девочка, у которой начались месячные… — сказал он.

— Что ты хочешь спросить?

— Это была ты?

В ответ она молча закрыла за ним дверь.

Ньюсон добрался до дома около двух ночи, чувствуя себя очень неловко. Секс был отличный, но ему определенно не понравилось внезапное и глубокое вторжение в чужую жизнь. В жизнь человека, который, положа руку на сердце, был ему безразличен. Хелен была очень несчастна. У нее много трудностей, и нанесенные самой себе увечья свидетельствовали к тому же о низкой и покалеченной самооценке. Ему такие проблемы были не нужны. Ему хватало забот с собственной самооценкой, и ему не нужна была компания несчастных и озлобленных матерей-одиночек. Он чувствовал себя виноватым за то, что переспал с ней, и не хотел больше ее видеть. Ему казалось, что при желании она могла бы найти сколько угодно мужчин на одну ночь.

Он долго стоял под душем и думал о Кристине и о том, что рассказала Хелен. Неудивительно, что Кристина жестоко обращалась с Хелен. Она была жестока и с ним тоже, бросив его через неделю с той же легкостью, с какой выбрала. Но красивые люди играют по другим правилам. Это известно всем, и если Хелен этого не знает, ей пора подрасти. Ньюсон не мог ненавидеть Кристину. Она была красавицей, и на короткий момент она выбрала его. И за это он всегда будет ей благодарен.

После душа, поскольку его компьютер был всегда подключен к сети, Ньюсон увидел, что ему пришла новая почта. Несмотря на поздний час, он не смог удержаться и не проверить ее. Отчасти — опасаясь, что Хелен уже вынесла в письменной форме унылый приговор их совместно проведенному вечеру.

От Хелен ничего не было, зато было два письма насчет убийства Фарры Портер. Убийство, разумеется, тут же стало большой новостью. Водитель такси, в котором Ньюсон ехал домой от Хелен, дал Ньюсону вечерний выпуск «Стандарт», и смерть члена парламента была расписана в нем на четырех полосах. Ньюсон знал, что ему придется представить результаты расследования как можно скорее.

Первое сообщение было от доктора Кларк.

Ньюсон на момент задумался. Это было интересно. Убийца не был принципиально заинтересован в причинении боли. Главным для него было то, что он делал с Фаррой Портер. Важно было само отбеливание, а не сопровождающая его боль.

Ньюсону это утверждение не принесло ни удовлетворения, ни гордости. Он знал, что шел по следам одного убийцы, и знал, что убийца сначала мучил, а потом приканчивал жертву способом, логично вытекавшим из пытки. Но больше Ньюсон не знал ничего, и он был прав, когда стоял над трупом Адама Бишопа и предсказывал дальнейшие смерти. Сколько именно — решать убийце. Собственная беспомощность приводила Ньюсона в отчаяние.