— Система проста. К примеру, звонят из какой-нибудь компании и просят прислать четырех медиков и, скажем, подрывника. Я открываю коробку с надписью «Резерв» и начинаю перебирать карточки, начиная с первых, до тех пор, пока не найду то, что нужно. После чего звоню этим парням. Если они соглашаются на эту работу, то я перемещаю их карточки из «Резерва» в «Штыки». Если нет, то их карточки отправляются в самый конец коробки. После того как они закончат работу и у них есть желание работать дальше, их карточки тоже перемещаются в конец коробки «Резерв».

Ну что я мог на это сказать? Я одарил его таким взглядом, который, по-моему, он должен был принять за высшую степень восхищения.

Наконец-то меня спас чайник. Бешеный Дейв деловито возился с чайными пакетиками, а я устроился на стуле, стоявшем с другой стороны стола. Он подъехал ко мне, держа в каждой руке по чашке с чаем.

Он предложил на выбор «Смартиз» и «Сандерберд». Я выбрал «Смартиз», он был не таким крепким.

— Итак, что ты хочешь знать о Чарли?

— Он динозавр, Дейв; он слишком стар, чтобы шляться по миру. Хэйзл хочет, чтобы он вернулся домой.

Он вернулся на свое место.

— Она что, еще мирится с этим старым пердуном?

Я кивнул.

— Кстати, а твои дети в порядке?

Он откинулся на спинку своего кресла и отхлебнул чая.

— Уехали, дружище. Парень в Лондоне, встречается с какой-то польской моделью, а дочь вышла замуж за интеллектуала. У них хорошая квартирка в городе.

Дейв жил здесь уже больше тридцати лет, но все еще называл всех интеллектуалами, словно только приехал сюда из деревни.

Я сделал глоток чая и чуть не подавился. Там было не меньше трех кусков сахара. Он ухмыльнулся.

— Даже моя бывшая жена вышла замуж за интеллектуала. Один из местных копов. А как же ты, Ник? Женился? Развелся? Дети? Не удивлюсь, если у тебя в жизни полная катастрофа…

Я покачал головой и улыбнулся.

— Думаю, у меня все еще есть девушка в Австралии, она немка, но мне пришлось в спешке уехать от нее из-за тебя. Ей это не понравится.

Он снова ухмыльнулся.

— У этих немок всегда из-за чего-то депрессии.

Мы долго еще могли трепаться. Я мог ему рассказать о Келли — он знал Кена, ее отца. Но мы уже выполнили обязательную часть разговора, а я приехал сюда, чтобы найти Чарли.

— Ты можешь подсказать мне, куда уехал этот старый ублюдок? Я обещал Хэйзл надавать ему по ушам. Ну, ты понимаешь.

Дейв улыбнулся и сказал, что знает, где Чарли и что он уже сотни раз слышал такие истории.

— Ты же понимаешь, что я ничего не могу сказать тебе, дружище. Это касается только той компании, которая делает заказ: они ведь не хотят, чтобы все вокруг знали, какую они делают работу. А если все станут возвращаться домой, как только их жены начнут вопить, то скоро вообще работать будет некому.

Он поставил свою чашку и вцепился в ручки кресла. Он поднялся на несколько сантиметров над креслом и застыл в таком положении; возможно, это было как-то связано с кровообращением, а может быть, он хотел замедлить гангрену, прогрессировавшую на его заднице.

— А как же ты, Ник? Я не встречал твое имя в связи с нашими делами. Чем занимаешься?

— Ну, сам понимаешь… дела. — Я пожал плечами и улыбнулся. — Послушай, Дейв, мне все равно, чем занимается Чарли. Я просто хочу иметь возможность позвонить Хэйзл и сказать ей, что говорил с ним по телефону.

Он поставил на стол чашку и подъехал ко мне.

— Извини, дружище, но у тебя ни фига не выйдет. Даже если не принимать во внимание безопасность, а что, если ты уговоришь его вернуться назад пить какао и курить трубку? Мне придется искать ему замену. И в любом случае он сам искал эту работу. Я ведь не заставлял его приходить ко мне?

Он развернул свое кресло и направился к двери.

— Вот что я тебе скажу. Я собираюсь в туалет. Я хотел здесь построить уборную, но планировщики мне не разрешили, сволочи. — Он выехал во французское окно и поехал вниз по пандусу.

— Эй, Ник, ты посмотри на это!

Я поднялся и подошел к двери как раз в тот момент, как он поднял передние колеса и развернулся на 360 градусов.

— Мне нужно закрываться, дружище. Подождешь меня в передней? Допивай свой чай. Может, потом еще по бутылочке пива?

Я последовал за ним на улицу и смотрел, как он закрывал двери гаража одним из полудюжины ключей, висевших на связке.

Мы зашли в гостиную, и он двинулся дальше вниз по лестнице. Я сел на диван, а он подъехал к лифту. После чего он выбрал другой ключ из связки, вставил его в блок управления на стене и повернул его. Кресло медленно заскользило вверх.

— Тебе помочь, Дейв?

— He-а, оно устроено так, как манеж для обезьян.

В то мгновение, как я услышал стук закрываемой двери в ванную, я вскочил на ноги и направился в кухню. Счетчика нигде не было видно. Я посмотрел в шкафу под лестницей. Там было два ряда переключателей предохранителей в аккуратном пластмассовом прямоугольнике, но ни один из них не был подписан. Дерьмо! Я вырубил свет по всему дому основным рубильником. Я подошел к блоку управления, схватил связку ключей и направился в гараж.

Карточка Чарли была в самом начале коробки «Штыки». Там не было указано, где, на кого и как именно работал Чарли, только то, что Дейв забронировал ему номер в отеле в Стамбуле.

Я закрыл гараж и вернулся в гостиную.

— Ник! Чертов свет пропал. Ник, ты еще там?

— Иду-иду. Что случилось?

Я вставил ключ обратно в блок как раз в тот момент, когда Дейв встал со своего кресла наверху и сел в лифт. Он колотил, как лунатик, в кнопку «Вниз».

— Видишь? Я даже поссать спокойно не могу. Попробуй включить свет, посмотри, может, электричество отключили.

Я нажал на выключатель.

— Где у тебя счетчик?

Дейв объяснил, и я направился к нему. Через мгновение микроволновка на кухне издала сигнал о включении питания, и Дейв начал спускаться вниз.

— Дейв, извини, дружище, но я не могу остаться на пиво. Если Чарли объявится, скажи ему, чтобы он позвонил домой, — Хэйзл что-то потеряла, и только он знает, где эта штука.

Стамбул

Четверг, 28 апреля.

Самое первое, что я всегда замечал в новой стране, это запах. В зале прибытия в международном аэропорту «Ататюрк» это был запах бальзама после бритья; на заднем сиденье такси это был еще более сильный запах сигарет. Водитель сосал уже свою вторую после того, как мы отъехали от аэропорта.

Движение на дороге было хаотичным, и, что еще хуже, водитель принялся петь между затяжками, подпевая в такт громкой арабской поп-музыке, доносившейся из радио. Он оборачивался ко мне в поисках одобрения, словно перепутал меня с каким-либо импресарио, и будто бы я собирался предложить ему контракт на миллион лир. На зеркале заднего вида болтался какой-то талисман, качавшийся из стороны в сторону каждый раз, когда мы перестраивались с одной полосы на другую. Я надеялся, что от грузовиков с прицепами он защищал так же хорошо, как и от злых духов; взгляд водителя был устремлен на все что угодно, но только не на дорогу.

Каждый пункт этой поездки был ночным кошмаром: из Австралии в Херефорд, из Херефорда в Станстед, из Станстеда в Турцию. Сам Станстед заслуживал медали. Мне показалось, что там я провел больше времени, чем в воздухе на пути из Брисбена.

Я направился туда сразу от Бешеного Дейва, даже не проверив наличие рейсов. Я предположил, что один из рейсов на винтовом самолете будет моим лучшим выбором, и думал, что смогу без проблем попасть на него. Но, естественно, на последний из них я опоздал меньше чем на час, так что мне пришлось провести ночь, растянувшись на ряду непригодных для сна кресел в терминале. А поскольку я приехал туда поздно, то не смог купить багет в единственном открытом кафе. Пришлось удовлетвориться четырьмя пакетиками соли, уксусом и двумя большими чашками кофе, благодаря которым мне и удалось не спать всю ночь.