Его тело, к которому она настолько тесно прижималась, затряслось. Надя с тяжким вздохом признала себе, что не может винить человека за то, что тому смешно. Но вот глаза Тараса стали еще темнее, и в них появилось какое-то, едва ли не гипнотизирующее выражение.

Надя поняла, что забыла сделать вдох, вдруг заметив, как раздулись его ноздри, когда Тарас с силой втянул в себя воздух.

- Ч-у-л-о-к? - он умудрился протяжно растянуть это слово даже шепотом. - Значит, мне не привиделось кружево в кабинете, - улыбка этого мужчины вдруг показалась ей хищной.

Надя уже смирилась, что ей не скрыть от него этот факт.

Но ответить ей помешало осознание того, что ладонь Тараса все еще находилась лишь в паре миллиметров над ее бедрами. И почему-то, в этот миг, казалось, обжигала ее кожу своим теплом, несмотря на слой плиссированной смятой ткани.

Слишком близко для ее душевного равновесия.

И тут, будто издеваясь над ней, лифт дернулся. Он всегда дергался между двадцатым и девятнадцатым этажами. Надя не знала почему, просто давно это заметила.

И большая, немного грубоватая, жесткая на ощупь ладонь Тараса, прижалась прямо к ее бедру, как раз между кружевом чулка и ее ягодицей. А чуть ниже ей в ногу вдавился металл часов, которые Тарас носил на руке.

Надежда сдавленно ойкнула, заметив расширившиеся зрачки Тараса. Он, казалось, был удивлен тем, что случилось, не меньше ее самой. Но в его ореховых глазах светилось не только удивление…

- Простите, - медленно проговорил Тарас низким, вдруг охрипшим шепотом. И отнял руку.

Но даже это он сделал медленно и протяжно. Так, что Надя в полной мере смогла почувствовать кожей бедра шершавость его ладони, и прочувствовать легкое, поглаживающее движение длинных пальцев на собственной попке, почти у края шелка трусиков.

В небольшом пространстве лифта звучал гомон разговора их попутчиков, слышалось тихое гудение механизма лифта, но Надя не разбирала ничего из этого. Только собственный бешеный пульс и тяжелое, придушиваемое дыхание Тараса, рука которого, кстати, все еще находилась почти на ее бедре.

- Простите, - опять прошептал он, и внезапно, широко улыбнулся. Но только губами. - Кажется, я добавил вам проблем, - тихо и немного непонятно произнес Тарас, чуть заметно поведя плечами.

Надя уже хотела уточнить, каких именно, помимо того, что она осознала - Тарас ее возбуждает. Но в этот момент он опять попытался отнять свою руку, и она поняла, что тот имел в виду…

Надя ощутила кожей ноги, как натянулся чулок вслед за его рукой и, с тихим звуком легкого треска, по чулку побежала стрелка. Она физически чувствовала, как расходились петли, легонько щекоча ее кожу.

А ведь это - был еще целый чулок. Во всяком случае, до того, как нейлон зацепился за часы Тараса.

Он действительно старался принять виноватый вид. Она видела. Но ему это не удалось. Скорее, на лице Тараса боролись за власть два выражения - веселье, и еще что-то, более глубокое и сильное, над чем Надежда предпочла сейчас не задумываться.

- Ой! - ее пальцы судорожно сжались, а потом, во время очередного покачивания лифта между восемнадцатым и семнадцатым этажами, с силой вцепились в предплечье Тараса.

- Как же я теперь до кабинета дойду? - как-то растерянно прошептала она, потерянно глядя ему в лицо. - Там же "стрелка" почти до самой пятки, - ей не было нужды поворачиваться к зеркалу, чтобы понять это.

Он старательно сдерживался, чтобы не рассмеяться. Но Надя все равно ощущала, как сотрясается от подавляемого смеха тело Тараса.

- Простите, - еще раз сдавленно прошептал он и, не выдержав, начал придушенно хохотать, уткнувшись лбом в кулак руки, которой опирался о стену.

- Знаете, - она сузила глаза и почти прошипела это. - Мне что-то не весело! Как я дойду в порванных чулках хоть куда-то, где смогу их снять?! Это же…, - она даже задохнулась, так и не сумев подобрать слова для описания всего кошмара, который виделся Наде сейчас в этой ситуации.

Тарас глубоко вздохнул и, судя по всему, попытался взять себя в руки.

- Снимите их здесь, Надя, - все еще посмеиваясь, предложил он немного невнятно, от того, что теперь упирался губами о кулак.

- Как?! - она выразительно метнула взгляд за его плечо на людей, которые, казалось, ничего не замечая и не обращая на них ни капли внимания, продолжали что-то обсуждать.

Господи! Ей не верилось, что они проехали каких-то несчастных шесть этажей. Наде казалось, что она торчит в этом лифте уже вечность!

Тарас немного повернул голову, вслед за ней осмотрев их соседей. А потом пожал плечами своим любимым неторопливым жестом.

- Я прикрою, - тихо прошептал он. - Никто и не заметит.

Она раздумывала только миг.

Почему-то, сейчас, когда тело все еще трусило после его поглаживающего касания и сердце стучало где-то, уж очень близко к горлу, - пройтись по коридору их офиса под любопытными взглядами секретарши и охранника в рваных чулках - казалось невероятным кошмаром.

И она решила, что в предложении Тараса имеется зерно рационализма.

Закусив губу, Надя потянулась рукой к ноге, одновременно высвобождая ступню из туфли. Но тут ее локоть и пятка уткнулись в зеркальную стенку, и она поняла, что ничего не выйдет. У нее не было пространства для подобных маневров. А если Тарас отодвинется - то все ее попытки раздеться - станут достоянием их соседей.

Пока она пробовала, Тарас наблюдал за Надей, глядя сверху вниз. И пусть на его губах держалась легкая улыбка, Надя видела, что та не отражалась в глазах мужчины. Да и потом, на таком мизерном расстоянии, ей было прекрасно слышно, насколько резким стало дыхание Тараса, хоть тот и старался его контролировать.

- У меня не выйдет, - жалобно признала Надя свое поражение.

Тарас пробормотал неразборчивое ругательство сквозь зубы и тяжело выдохнул.

- Елки-палки, - обреченно прошептал он вслух, после чего, глядя ей прямо в глаза, криво усмехнулся. - Ваши родители ошиблись с именем, Надя, - все так же тихо прошептал мужчина. - "Кара небесная" - подошло бы больше, - немного насмешливо протянул Тарас.

Но Надя не смогла возмутиться. Она даже слово себя произнести не могла заставить. Потому что, как раз тогда, когда он начал над ней подшучивать, рука Тараса опять вернулась на ее бедро, только в этот раз твердо, уверенно и явно, по его собственному желанию. Пальцы мужчины неоспариваемо, словно бы имели на это полное право, поднырнули под силиконовую резинку ее чулок и… Тарас начал стягивать нейлон с нее. Совершенно самостоятельно, отдавая при этом резкие, односложные указания, и все время смотрел Наде в глаза напряженным взглядом, в котором бушевало нечто, что ее почти испугало.

- Согни колено, - он прошептал это, но слова грохотали в ее ушах вместе с пульсом собственного сердцебиения. Надя послушно приподняла ногу, согнув колено, не возмущаясь тем, что Тарас перешел на "ты".

Он вновь выругался, так же невнятно, и резко выдохнул, когда ее бедро скользнула по его ногам. Надя явственно ощутила напряженную твердость его паха. Он возбудился.

Помоги ей Бог, но и Надя испытывала возбуждение, медленно плавясь под неторопливыми, уверенными, поглаживающими касаниями его пальцев. Она знала, что краска смущения вновь проступила на ее щеках, которые всегда выдавали Надежду с головой, но промолчала.

"Если Тарас и любовью занимался настолько основательно, как сейчас избавлял ее от одежды…", Надя задрожала, от воображаемых картин того, что именно ощутила бы, имей его уверенные касания продолжение.

Глаза Тараса стали еще напряженней и темнее, словно бы мужчина знал, о чем она подумала. Ей показалась, что на лбу у него выступили капельки испарины.

Но Тарас только молча стянул с ее ноги чулок, скомкав его в кулаке, и наконец-то, отпустил правую голень Нади.

- Снимай вторую туфлю, - сипло приказал он, и Надежда покорно подчинилась, даже не задумываясь о целесообразности и приличии подобных действий.