– Мои родители погибли, когда мне было семнадцать лет. Автокатастрофа.

Отец врезался на автомобиле в шестнадцатиколесный грузовик. Останки родителей невозможно было опознать…

– Мы с Сэмом остались одни. Кроме него у меня никого не было.

Стоули отвернулся, потом положил руку Нику на плечо и снова вздохнул.

– Я сделаю все, что смогу. – Его голос стал мягче. – А теперь уходите отсюда. Идите домой. Вам тут делать нечего, а мне нужно работать, иначе у нас обоих будут неприятности.

Ник уже собирался выйти из участка, когда кое-что вспомнил и остановился. Спросив у одного из полицейских, куда направился Стоули, он пошел за ним и нашел детектива с телефонной трубкой в руке.

– А что насчет моей обуви?

Стоули не заметил, как Ник подошел, и удивленно обернулся.

– Что?

– Моя обувь, – повторил Ник. – Я был обут в черно-оранжевые найковские кроссовки. Вы их нашли?

Детектив не ответил.

– Вы их вообще искали?

– Специально нет, но мы внимательно осмотрели всю территорию до парка бухты Эллиотт, где вы очнулись. Возле пристани. – Он задумчиво посмотрел на Ника. – А что?

– Вам это не кажется странным?

– Может быть, человек, напавший на вас, бросил их в воду и они утонули.

Ник подумал над словами детектива.

– Да, это возможно.

Он снова вышел в коридор.

– Послушайте! – крикнул Стоули ему вслед. – Если что-то вспомните, сообщите мне как можно быстрее. Хорошо?

Ник забыл о том, что собирался пообедать с Лорой Дейли. Есть не хотелось, да и сейчас ему было не до работы в «Сиэтл телеграф». Он как раз спускался по стертой бетонной лестнице полицейского участка, когда зазвонил его мобильный телефон. Моросил дождь, и Ник спрятался под старым кленом. Капли дождя стучали по пожелтевшим листьям. Он вытащил телефон из кармана.

– Ник? Это Дилайла. Секретарь Лоры Дейли.

– Да, Дилайла, слушаю.

Мимо проехала машина, и в лицо Нику ударил поток холодного влажного воздуха.

– Извините, я сейчас на улице. Мне плохо слышно.

– Ничего, я понимаю.

Ник поморщился от сочувственного тона секретарши. После того как Сэм умер, ему постоянно приходилось мириться с чертовой самодовольной жалостью окружающих.

– Мисс Дейли попросила меня позвонить вам. Хотела напомнить, что вы договорились пообедать в полдень.

– А это что, сегодня?

– Да, – Дилайла помолчала. – Мисс Дейли подумала, что вы можете об этом забыть.

– В кафе «У Энрико», да?

– Нет, в «Метрополитен». Лора уже ждет вас там.

Отключившись, Ник уставился на телефон, но тут на него посыпались с листьев холодные тяжелые капли. Вода текла по волосам и щекам, приводя его в чувство.

Уже через десять минут Ник сидел за столом напротив главного редактора «Сиэтл телеграф» в небольшом ресторане в центре города, в нескольких кварталах от редакции. Половина клиентов ресторана работали в газете, и, когда Ник открыл стеклянную дверь и вошел, в зале повисла тишина. Казалось, все одновременно перестали есть и посмотрели сперва на него, а потом на Дейли.

– Тебе удалось сделать хорошие снимки на месте убийства Клэр Скотт несколько недель назад, – говорила Лора.

Они сидели за столиком у окна. Ресторан был настолько старым, что пол тут был неровным, а столешницы перекосились. Ник взглянул на соседей. Ему было неприятно, что Дейли говорит так громко, ведь окружающие явно подслушивали.

– Ужасное убийство. Представляешь, нам пришлось пустить статью с фотографиями из архива, мы взяли прошлогодний снимок. Тогда полиция арестовала Клэр Скотт. А те снимки, что ты принес… – Запнувшись, Дейли покачала головой. – Господи Иисусе, они были слишком откровенны для того, чтобы их печатать! Ее ударили ножом двадцать один раз, правильно?

– Двадцать три, – ответил Ник.

– И эти следы укусов…

На ее лице было написано отвращение.

Полицейские определили, что убийца кусал жертву, но не настолько сильно, чтобы оставить доказательства, которые позволили бы его идентифицировать. Он не оставил отпечатков зубов, которые можно было бы сравнить со стоматологическими картами. Впрочем, укусы были достаточно сильными, чтобы покрыть тело девушки кровоподтеками – Да, чудовищно, – признал Ник.

– И на прошлой неделе то же самое. Еще одно убийство Ну, бездомный, которого нашли на парковке у Сейф-вей.

– Дикенсон.

– Да, Дикенсон. Его тоже ударили больше двадцати раз, да?

– Двадцать шесть, – кивнул Ник.

– А потом еще и порезали разбитой пивной бутылкой. Я уже не говорю о его левой руке. О господи…

Ник закрыл глаза, вспоминая руку бродяги, напоминавшую сотню полосок мяса.

Ник стоял над останками Дикенсона, защищая фотоаппарат от дождя и наводя резкость. Труп был обнаружен в мусорном контейнере возле Сейф-вей на Пятой улице, всего в нескольких кварталах от редакции «Телеграф». Полиция, прибыв на место преступления, открыла крышку контейнера, и через два часа потеки дождя с крыши супермаркета заполнили контейнер, так что разлагающееся тело плавало в грязи, ударяясь о стенки, сталь которых проржавела и образовалась пара дыр. Вода, вытекавшая из-под контейнера, была красноватой от крови. Отступив назад, Ник сделал снимок розовой жидкости у ног полицейского.

И только после этого, заглянув в контейнер, он заметил изуродованную руку трупа. Она была придавлена телом, но когда уровень воды поднялся, труп перевернулся, и рука, разрезанная на множество кусочков, оказалась на поверхности. Ник открыл рот, собираясь спросить полицейского, как произошло убийство, но ему пришлось отвернуться, чтобы сдержать позывы рвоты.

– Получили все, что нужно?

Ник и не заметил, как к нему подошел детектив Стоули.

– Еще один снимок. Секундочку.

Пряча фотоаппарат в сумку, Ник взглянул на толпу, собравшуюся за полицейской лентой в десяти ярдах от места преступления, и вдруг заметил знакомое лицо. Но к тому моменту, как он добрался туда, мальчика уже не было.

Ник выследил его на следующий день.

– Так ты Дэниэл Скотт? Клэр Скотт была твоей матерью.

– Да.

– Ты ее родной сын?

– Что вы имеете в виду?

– Она тебя родила? Она была твоей настоящей матерью?

– Да.

– Ты знаешь, кто твой отец?

Дэниэл не ответил.

– Ты не против, если я запишу это интервью на диктофон, Дэниэл?

Мальчик, прикрыв лицо руками, запустил пальцы в волосы. Он явно пытался сдерживаться. Они совсем недавно пришли в эту закусочную. Ник опустил маленький диктофон на красную пластиковую столешницу, ожидая ответа.

Ник подстерег Дэниэла неподалеку от мрачного бетонного здания школы на Восьмой авеню. Он ждал, прислонившись к решетчатому забору, окружавшему территорию школы. В три часа зазвенел звонок – учебный день закончился. Конечно, не было никакой гарантии, что Дэниэл окажется в школе, но у Ника не было другой возможности его найти. У школьной администрации был только старый адрес Дэниэла, и теперь, когда его мать погибла, разыскать мальчика было нелегко. Никто не знал, где он ночует.

– Так что скажешь? Ты не против, если я это запишу?

– О чем вы будете меня спрашивать?

– В первую очередь о твоей матери.

– Вы ищите ее убийцу?

– Я репортер, а не полицейский. – Нику не хотелось лгать. – Я не ищу убийцу твоей матери. И мне кажется, что никто этим не занимается. Об этом-то я и собираюсь написать.

– Потому что она была шлюхой.

– Да, потому что она была проституткой, – не стал спорить Ник.

– Вы не были знакомы с моей матерью, правда?

– Нет. Когда я в первый раз ее увидел, она была уже мертва. У реки, где ее нашли. Тебя я тоже там увидел в первый раз. Полиция привезла тебя туда, чтобы ты опознал тело.

– Хорошо. – Дэниэл опустил глаза и снова провел пальцами по волосам. – Можете записать, если хотите. Дело ваше.