Ныне братья и сестры мужа занимают в семье такое же положение, что и жена, но по родственному признаку они ближе к мужу. Однако если жена усердна, скромна и почтительна, она может установить с братьями и сестрами мужа близкие отношения в соответствии с нормами поведения, а благодаря почтительному и дружелюбному отношению к ним она обеспечит себе помощь и поддержку с их стороны. Они будут способствовать тому, чтобы ее достоинства и впредь ярко сияли, и будут покрывать ее недостатки. Ее свекор и свекровь будут признательны за ее доброту, а муж станет восторгаться ее красотой. Ее слава будет озарять окрестности, и это великолепие будет распространяться также и на ее родителей.
Но если безрассудная жена будет стараться выставиться перед деверьями и напускать на себя важный вид, а перед сестрами мужа непочтительно высказываться о том, как муж к ней относится, то какая может быть гармония в семье при столь вызывающем поведении? И как она сможет удостоиться похвалы, если будет вести себя столь холодно и непочтительно? Тогда другие начнут преуменьшать ее достоинства и преувеличивать ее недостатки, свекровь будет сердиться, а муж будет чувствовать себя обиженным. И дома, и за его пределами о ней будут отзываться плохо, ее станут оскорблять и унижать, она навлечет позор на головы своих родителей и преумножит неприятности мужа. Таковы корни успеха и бесчестья, в этом заключены истоки хорошей и дурной репутации. Не следует ли женщине остерегаться подобных промахов?
Чтобы снискать симпатии со стороны братьев и сестер мужа, нет ничего лучше скромности и повиновения. Скромность является краеугольным камнем добродетельности, а повиновение лежит в основе правильного поведения супруги. Двух этих качеств достаточно для того, чтобы в семье царили мир и согласие. Как говорится в «Книге песен», «с одной стороны не должно быть причин для ненависти, а с другой — причин для недовольства». Из этих строк ясно, что имеется в виду.
Несомненно, при жизни госпожи Бань ее предписания не исполнялись, и только отчасти их принимали во внимание в течение последующих четырех-пяти столетий. Воспеваемые госпожой Бань качества идеальной жены на протяжении многих веков оставались для ортодоксальных конфуцианских супругов лишь желанным идеалом. В качестве примера можно привести отрывок из сочинения Гэ Хуна, упоминавшегося выше философа III в. Он дает яркое описание того, как в его время вели себя мужчины и женщины, предваряя это описание ностальгическим рассуждением о том, какими должны быть их отношения в соответствии с классическими образцами.
В «Книге песен» восхваляется союз мужа и жены, но наибольшее значение придается изолированности полов. В «Книге ритуалов» предписывается, что мужчина и женщина не должны встречаться лицом к лицу, разве что перед сватами [с целью заключения брачного союза], что они не должны сидеть рядом и не должны вести разговоров, не должны держать свои одежды и прочие личные вещи в одном и том же месте и не должны передавать ничего друг другу из рук в руки. Выйдя замуж, сестры не должны общаться, а старшие и младшие братья не должны сидеть на одной и той же циновке. Более того, вести извне не должны проникать в дом, а вести из дома не должны становиться известными вне его стен. Женщины не должны выходить за порог, чтобы встречать или провожать гостей, они обязаны закрывать свои лица [при встрече с посторонними], а на улице мужчины должны держаться левой стороны, а женщины — правой [во избежание случайных встреч]. Таковы установленные совершенномудрыми сиятельные предписания принципа изолированности двух полов. Разумеется, у мужа с женой должны существовать интимные отношения. Но если только он не болен, муж не должен вторгаться в женские покои в дневное время, и даже на смертном одре он не должен испускать последний вздох в объятиях своей жены. В еще большей степени эти правила применимы к повседневным жизненным проблемам. («Баопу-цзы», гл. 25, с. 5а—5b).
Приведя несколько примеров того, к каким пагубным последствиям приводит несоблюдение этих правил, Гэ Хун продолжает свое повествование:
Но нынешние невежественные женщины и девушки больше не прядут и не ткут, им уже не нравится изготавливать кисточки для шапок [82], они не выделывают коноплю, а предпочитают рыскать по рыночным площадям. Они совершенно не заботятся о кухне, а предаются вместо этого легкомысленным забавам. Они направляются навещать своих родных и делают это при свете звезд или при огнях факелов. Их сопровождает огромная свита: на ярко освещенных улицах можно видеть служанок, посыльных, чиновников и слуг, напоминающих пеструю рыночную толпу. А по дороге подобные дамы позволяют себе немыслимые шутки и выходки, что кажется уже воистину омерзительным. Иногда им приходится останавливаться на ночлег в чужом доме, иногда они возвращаются домой в очень поздний час. Кроме того, подобные женщины любят удовольствия ради посещать буддийские храмы, они отправляются посмотреть на охотничьи забавы и рыбную ловлю, устраивают пирушки на холмах и речных берегах. Чтобы принести свои поздравления [по случаю дня рождения или бракосочетания] или же чтобы выразить свои соболезнования [по случаю кончины], они даже выезжают за пределы округа. Туда они отправляются в открытых повозках с поднятыми занавесками на окнах, задерживаясь в каждом городе и деревушке, которые попадаются на их пути, чтобы там выпивать, петь и музицировать. (Там же, с. 5b—6а).
Гэ Хун считает, что подобное поведение ведет к упадку семьи и гибели страны, и предостерегает мужчин, чтобы те не упускали своих женщин из-под контроля. Однако далее он обрушивается с резкой критикой на мужчин своего времени: те устраивают разгульные пирушки, пьянствуют и сквернословят, вытворяют разные шутки. Когда же они навещают своих женатых приятелей, то требуют, чтобы те показывали им своих женщин, а стоит дамам появиться, как эти мужчины начинают громко обсуждать их достоинства и недостатки. Если же кто-то отказывается показать им своих женщин, то они начинают кричать и буянить, пока тот не выполнит их желание. Тогда они садятся рядом с женщинами, предлагают им выпивку, заставляют их петь и танцевать и вести с ними непристойные беседы. Всякий, кому хочется считаться человеком светским, должен смиряться с этими разгульными нравами, если же он станет протестовать, то обретет репутацию мужлана. Столь неоправданное и распутное поведение мужчин, отмечает Гэ Хун, не менее опасно для семьи и государства, чем неправедное поведение женщин.
И наконец, в той же главе Гэ Хун, по-видимому впервые в китайской истории, упоминает об обычае, впоследствии получившем название наофан («устраивать скандал в брачных покоях») или же сифу («умыкание невесты»). После свадебного пира гости приводили молодоженов в брачные покои и тут безо всякого стеснения подтрунивали и насмехались над ними, до глубокой ночи подвергая их разным шуточным издевательствам. Упоминания об этом обычае часто встречаются в литературе периодов Мин и Цин, и многие авторы того времени возмущались возникавшими иногда скандальными ситуациями. В более мягкой форме этот обычай сохраняется и поныне. Гэ Хун описывает его в следующих словах:
У простолюдинов существует обычай издеваться над невестой. Прямо перед собравшимися гостями и перед родственниками молодоженам задают грубые вопросы и подначивают непристойными замечаниями в их адрес. Нет слов, чтобы выразить, насколько такое поведение низкое и грубое. Порой доходят до того, что хлещут молодую пару хлыстами, подвешивают их за ноги. Подогретые вином, эти люди ни перед чем не останавливаются. Иногда они даже причиняют невесте и жениху увечья с кровотечениями и переломами костей. (Там же, с. 8а).
Поначалу возникает искушение истолковать подобный обряд как отголосок часто упоминаемого в исследованиях по сравнительной антропологии древнего обычая, целью которого было отогнать пагубные силы, могущие повредить невесте и жениху в тот момент, когда они вступают в брачный союз. Однако, как уже объяснялось в гл. 1 и 2, древние китайцы считали, что сексуальный союз, а также дефлорация невесты являются предопределенными природой и освящены социальными нормами, а потому причастные к ним не подвержены никаким опасностям со стороны злых сил. Наоборот, считалось, что воздержание от половых сношений может повлечь за собой серьезные неприятности и привлечь темные силы, например в обличье инкубов. Но в доисторические времена все могло обстоять иначе, и не исключена возможность, что этот обычай был привнесен представителями иной расы, населявшей юго-восточную и восточную часть Китайской империи и ассимилировавшейся с китайской расой только в последние века до н. э. История и смысл обычая «наофан» представляют собой одну из многочисленных загадок в сексуальной жизни китайцев, требующей специального изучения.
82
Сюаньдань — «кисточки на шапках»; в «Го юй», гл. 5 (СБЦК, с. lib), говорится, что благородные царицы в древности обычно своими руками изготовляли кисточки для царских шапок.