— Па, а что ты сделал?

Зак взял Уилла за руку, и они пошли по улице.

— Просто родился, — ответил он.

Она не могла не заметить записку, которую оставил Уилл, — она лежала на крышке унитаза вместе со свежим полотенцем, пастой, двадцатидолларовой банкнотой и ключом. «Джейн, — написал Уилл, — я ушел на работу. Я разузнаю о твоем муже и позвоню позже, когда что-нибудь прояснится. В холодильнике хоть шаром покати, поэтому, если проголодаешься, сходи на рынок (в трех кварталах на восток). Надеюсь, что тебе лучше. Уилл».

Она пальцем почистила зубы и перечитала записку. Он не посоветовал, что ей делать, если, проснувшись, она вспомнит свое имя и адрес. Хотя какое это имело значение, если она все равно ничего не помнила? По крайней мере, ей повезло: шансы повстречать на бульваре Сансет наркомана или сутенера были намного выше, чем жителя пригорода, который мог оставить совершенно незнакомому человеку ключ от своего дома и двадцать долларов, не задавая никаких вопросов и не требуя ничего взамен.

Глаза ее заблестели. Она могла бы отблагодарить своего спасителя, прибравшись у него. Возможно, ее вкусы и не совпадают со вкусами хозяина — по правде говоря, она понятия не имела, какой у нее вкус, — но, несомненно, вернуться домой и обнаружить кастрюли и сковородки в кухонных шкафах, а полотенца в бельевых ящиках было бы приятно.

Джейн с энтузиазмом принялась наводить в доме Уилла порядок. Разложила все по шкафчикам и полочкам в кухне, ванной и чуланчике, но, пока не добралась до гостиной, проявить свой талант декоратора ей так и не пришлось. А здесь в двух ящиках лежала индейская одежда и утварь, аккуратно упакованная в газеты. Она увидела красивые, украшенные перьями мокасины и длинную выделанную шкуру, на которой была изображена сцена на охоте. В ящиках лежали и замысловатое стеганое одеяло, и веер из перьев, и круглый, украшенный бисером медальон. На дне ящика оказался небольшой кожаный мешочек, расшитый бисером и украшенный яркими перьями. На мешочке была изображена бегущая лошадь. Мешочек был крепко завязан бечевкой из сухожилий, и Джейн, как ни пыталась, не смогла его развязать, чтобы посмотреть, что же там лежит.

Большинство предметов были ей незнакомы. Она очень бережно брала их в руки и, казалось, начинала лучше понимать Уилла. Потом оглядела голые стены и подумала: «Если бы я оказалась в чужом городе, то хотела бы, чтобы что-то напоминало мне о доме».

Никто не обращался с заявлением о пропавшей женщине. Уилл провел целый день, знакомясь с капитаном и остальными служащими управления, получил значок и задание. Когда он расписывался за пистолет, полицейский, заполнявший формуляр, спросил, может, ему лучше выдать томагавк, а его новый напарник тут же с большим удовольствием нарек его Бешеным Конем. Но с таким отношением он сталкивался и раньше. Офицера, который подбил ему глаз, он так и не встретил: Беверли-Хиллз самостоятельная административная единица. Когда хихикающие секретарши поинтересовались происхождением его синяка, Уилл пожал плечами и ответил, что кто-то попался ему на пути.

Только к четырем часам он собрался с духом и постучал в дверь кабинета нового капитана, чтобы рассказать ему о Джейн.

— Входи. — Уоткинс жестом пригласил его войти. — Уже подключился к работе?

Уилл покачал головой.

— Здесь все по-другому.

Уоткинс ухмыльнулся.

— Только не в сравнении с Южной Дакотой, — ответил капитан. — Пара нарушений со знаменитостями за рулем, задержание за хранение наркотиков — и почувствуешь себя в своей тарелке.

Уилл заерзал на стуле.

— Я хотел поговорить с вами о пропавшем человеке, — сказал он. — На самом деле я хочу знать, не…

Он запнулся и потер ладонями колени, чтобы собраться с духом. Невозможно подобрать правильные слова, чтобы рассказать о том, что он уклонился от установленной процедуры; Джейн уже давно должна была быть доставлена в участок и сфотографирована.

— Вчера вечером я нашел женщину, которая ничего не помнит. Мы поехали в больницу, но, поскольку было уже поздно, я не отвез ее сразу в участок. — Уилл поднял глаза на капитана. — Вам что-нибудь об этом известно?

Начальник покачал головой.

— Поскольку ты вчера был не на дежурстве, — медленно ответил он, — я не стану накладывать на тебя взыскание. Но ее необходимо привезти для допроса. — Уоткинс посмотрел Уиллу в глаза, и тот понял, что, несмотря на заверения капитана, этот проступок ему с рук не сойдет. — Возможно, она потеряла память в результате преступления. — Уоткинс не сводил с Уилла пристального взгляда. — Я надеюсь, ты знаешь, где она сейчас находится. Советую как можно скорее доставить ее в участок, — закончил он.

Уилл кивнул и направился к двери.

— И еще, офицер, — окликнул его Уоткинс, — с этой секунды ты играешь только по правилам.

Весь путь к Резеде Уилл пытался растянуть воротник форменной рубашки. Эта проклятая рубашка просто душила его. Он и недели в ней не протянет. Он повернул за угол своего квартала, гадая, вспомнила ли Джейн, как ее зовут. А сидит ли она вообще у него дома?

Она встретила его у порога в одной из его хороших белых сорочек, которую завязала узлом на талии, и в его шортах для пробежки.

— Меня кто-нибудь искал? — спросила она.

Уилл покачал головой, переступил порог своего жилища и замер как вкопанный, глядя на аккуратно сложенные пустые ящики и свидетельства его происхождения, развешенные по стенам на всеобщее обозрение.

Его так неожиданно обуял гнев, что он забыл скрыть свою ярость.

— Кто, черт побери, дал тебе право рыться в моих вещах? — заорал он, топча ногами ковер, лежащий посреди гостиной.

Он обернулся и смерил Джейн сердитым взглядом, но увидел, что она вжалась в стену и закрыла голову руками, как будто готовясь к удару.

Его гнев тут же остыл. Он стоял не двигаясь, ожидая, пока прояснится в голове. И молчал.

Джейн опустила руки и медленно поднялась, но в глаза Уиллу она не смотрела.

— Я думала, что помогаю тебе, — призналась она. — Хотела поблагодарить за все, что ты сделал, и мне показалось, что это лучший способ. — Она обвела взглядом стену, где небольшой кожаный мешочек соседствовал с изображением сцены на охоте. — Всегда можно перевесить, если тебе не нравится, как я это сделала.

— Мне вообще не нравится, что они висят, — сказал Уилл, снимая с камина мокасины.

Он схватил пустой картонный ящик и принялся сбрасывать в него вещи.

Джейн опустилась рядом с ящиком на колени, пытаясь разложить хрупкие предметы так, чтобы они не помялись и не разбились. Ей приходилось делать это осторожно, чтобы опять не наделать глупостей. Она провела пальцами по перьям на маленьком кожаном мешочке.

— Что это?

Уилл едва взглянул на предмет у нее в руках.

— Лекарственный узелок, — ответил он.

— А в нем что?

Уилл пожал печами.

— Единственными, кто это знал, были мой прапрадед и его шаман, но оба уже давно умерли.

— Красивый, — сказала Джейн.

— Бесполезный! — отрезал Уилл. — Узелок должен уберечь от беды, а моего прапрадеда поднял на рога буйвол. — Он повернулся и заметил, как Джейн нежно поглаживает мешочек. Его лицо смягчилось, когда женщина подняла на него взгляд. — Прости, — извинился он. — Я не должен был на тебя кричать. Я просто не хочу, чтобы эти вещи висели там, где я буду постоянно на них натыкаться.

— Я думала, ты хочешь, чтобы они напоминали тебе о родине, — сказала Джейн.

Уилл опустился на пол.

— Именно от этого я и сбежал, — признался он. Вздохнул, взъерошил волосы и решил сменить тему разговора. — Как ты себя чувствуешь?

Она замерла, глядя на него и только сейчас заметив, что на нем голубая форменная рубашка и нашивка на рукаве «Полицейское управление Лос-Анджелеса».

— Ты в форме? — изумилась она.

Он усмехнулся.

— А ты ожидала увидеть ирокез?