Семнадцатилетняя, мертвая и во главе темных ангелов небес, которым так и хочется убить кого-то. Ага, это я, Мэдисон, новоиспеченный хранитель времени, не имеющий понятия, что делать. Совсем не так я представляла мое «высшее образование» когда убежала с моего школьного бала и умерла на дне канавы. Я пережила мою смерть, украв амулет моего убийцы.

Сейчас это моя ответственность — посылать темных жнецов оканчивать существование человека на земле. Идея в том, чтобы сберечь их души ценою их жизней. «Судьба», — сказали бы серафимы. Но я не верю в судьбу, я верю в выбор, что значит — я возглавляю именно тех людей, против которых я однажды боролась.

Серафимы озадачены теми изменениями, которые я пытаюсь провести в системе, в которую я не верю, но они готовы дать мне шанс. Во всяком случае, так в теории. Реальность немножко более… непростая.

Машина была раскалена от солнца, я отняла от нее кончики пальцев, крадучись рядом. Возбуждение покрывало мою кожу словно вторая аура. Пригнувшаяся и незаметная я следовала за Джошем, который плелся по парковке в сторону своего грузовичка, одетый в джинсы, специально прибереженные для первого дня школы, и заправленную рубашку. Да, это был первый день школы, и да, мы прогуливали, но это не то, что кто-то когда-либо делал в первый день школы. К тому же я думаю, серафимы простили бы меня — это была одна из тех меченых ими душ, что я собиралась спасти.

Джош остановился и повернулся ко мне, пригнувшись возле своего красного мустанга; он убрал свои русые волосы с глаз и ухмыльнулся. Было очевидно, что это не первый раз, когда он прогуливал школу. Также, это был не первый раз, когда и я прогуливала, но я никогда не делала это за компанию. Я улыбнулась в ответ, но когда взгляд Джоша обратился мне за спину, его улыбка погасла.

— Из-за нее нас поймают, — пробормотал он.

Мои желтые кеды с черепами и костями на шнурках впились в тротуар, когда я повернулась посмотреть. Барнабас надлежащим образом крался между машин, его темные глаза были серьезны, а выражение лица — мрачным. А вот Накита прогуливалась, как ни в чем не бывало, во всей красе и помахивая руками. Она была одета в мои дизайнерские джинсы и один из моих коротких топов, выглядя лучше, чем я когда-либо, с ее темными волосами, блестящими и черными ногтями, сверкающими под восхитительным солнцем. Она не красила их, это был их природный цвет. В обычной ситуации я бы возненавидела Накиту только за ее вид, но темный жнец даже не представляла, какой симпатичной она была.

Остановившись на полусогнутых возле меня, Барнабас нахмурился, от него пахло перьями и подсолнухами. Ангел, замаскированный под старшеклассника в его выцветших черных джинсах и еще более выцветшей футболке с изображением какой-то группы, был дважды падшим: первый раз, когда он был выдворен из рая кто знает сколько тысяч лет назад, и сейчас, за смену сторон в середине небесной войны.

— Накита не имеет ни малейшего представления, как это делать, — проворчал жнец, убирая свои коричневые вьющиеся локоны с глаз и наблюдая за ней. Они были на противоположных сторонах небесной войны, и сейчас, чтобы столкнуть их, много не требовалось.

Я сжалась, показывая рукой Наките пригнуться, но она просто продолжала идти. Накита была моим официальным попечителем, назначенным серафимами.

Технически, как темный хранитель времени, я была ее боссом. Хотя во всех земных делах я разбиралась лучше, зато она знала мою работу, и то, что мне полагалось делать. Сложность была в том, что я не хотела делать это небесным способом. У меня были другие идеи.

— Пригнись, ты, дура! — прошипел Барнабас, и маленькая, красивая и смертоносная девушка оглянулась, сбитая с толку. У нее на плече была модная сумочка, которую я дала ей этим утром, чтобы довершить ее имидж. Она подходила к ее красным босоножкам и была абсолютно пуста, но она настояла на том, чтобы носить ее, потому что думала, что это поможет ей не выделяться.

— Зачем? — спросила она, приблизившись. — Если кто-то попытается остановить нас, я просто отутюжу их.

Отутюжу? — подумала я, вздрагивая. Она была на земле недолго. Барнабас затесался лучше, будучи изгнанным из рая еще до постройки пирамид, потому что он верил в выбор, а не судьбу, но Накита однажды рассказала мне, что ходили слухи о том, что он был изгнан за любовь к смертной девушке.

— Накита, — сказала я, подтягивая ее, когда она подошла ближе, и она послушно пригнулась, ее длинные волосы развивались на ветру. — Никто больше не использует это слово.

— Это совершенно нормальное слово, — сказала она, обиженная.

— Может, вместо этого ты попытаешься просто давать людям пощечины? — предложил Джош.

Барнабас нахмурился.

— Не подстрекай ее, — пробормотал он. Накита выпрямилась.

— Нам нужно идти, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Если ты не сможешь убедить меченого выбрать лучший жизненный путь прежде, чем Рон пошлет светлого жнеца, чтобы спасти его жизнь, я возьму его душу, чтобы ее спасти.

После чего Накита начала идти к грузовичку Джоша. «Возьму его душу» — было деликатным образом сказать «убью его». Чудовищность того, что я пыталась сделать, разом обрушилась на меня, и мои плечи опустились.

Я была новым темным хранителем времени, но в отличие от темного хранителя времени, который был до меня, я не верила в судьбу. Я верила в выбор. Вся эта ситуация была большой вселенской шуткой, если не брать в расчет небольшой нюанс о том, что я мертва. Старый темный хранитель времени думал, что убив меня — его предсказанную замену — он обретет бессмертие. Никто не знал, кем я была, пока не было слишком поздно что-либо изменить, и я влипла с этой работой, пока не смогу найти мое настоящее тело и разорвать связь с амулетом, который сохраняет меня живой в его отсутствии.

Джош выпрямился, поглядывая на парковку через окна мустанга.

— Давайте. Идемте к моему грузовичку, прежде чем она займет переднее сидение. Я не поведу с ней на переднем сидении.

На полусогнутых мы последовали за ней. Барнабас понимал гораздо лучше во всех этих «душеспасительных» делах, чем я, зная как использовать свой амулет и имея опыт нахождения отмеченных для ранней смерти людей, чтобы спасти их от подобных Наките жнецов. То, что он сменил сторону, чтобы остаться со мной, было так же странно, как и то, что я была выбрана в качестве нового темного хранителя времени. Может быть, чувство вины держало его рядом со мной, так как ему не удалось спасти меня, когда я была отмечена для смерти. Возможно, это был гнев на его предыдущего босса, Рона, светлого хранителя времени, который лгал нам обоим в угоду его стремлению к превосходству. Или возможно потому, что Барнабас думал, у меня были ответы на вопросы, поднятые предательством Рона. Какова бы не была причина, я была рада, что Барнабас был здесь. Никто из нас не был согласен с небесной философией об убийстве кого-то, прежде чем он сделал что-то плохое, но если мне было предначертано судьбой стать новым темным хранителем времени, то все могло быть гораздо хуже, если бы я не могла рассчитывать на лояльность Барнабаса. Накита не доверяла ему и думала что он шпион.

— Ум, люди? — сказал Джош, и я замерла, когда проследила за его взглядом к патрульной машине, припаркованной перед школой. Рядом с ней стояла женщина в униформе, уперев руки в бедра, и смотрела в нашу сторону.

— Черт! — взвизгнула я, быстро приседая. Джош незамедлительно последовал моему примеру, а Барнабас никогда и не поднимался выше уровня машины.

— Вниз! — я почти прошипела на Накиту, и дернула ее вниз. У меня бешено колотилось сердце. Хорошо, я знаю. Я мертва, но попробуй сказать это моему сознанию. Оно думало, что я жива и с осязательной иллюзией тела — кто я такая, чтобы сказать, что это не так? Это было неудобно. Если я просто сижу — ничего, но стоит мне заволноваться, и память о моем бьющемся сердце оживала. Это так несправедливо, что мне приходится иметь дело со всей этой физической хренотенью, как например, быть испуганной, когда я уже и так мертва, ну хотя бы я больше не потею.