— Я не предавал то, во что верю! — сказал Барнабас, и я задрала подбородок.

— Мы найдем его первыми, — заявила я. Рон хмыкнул, медленно, маленькими шажочками отступая назад.

— Посмотрим, — ответил он. — Ты не знаешь, кого ищешь. Ты не заглядывала в будущее. Я точно знаю. Ты слишком самоуверенна. Серафимы снабжают вас информацией? Удачи вам! Они настолько дальновидны, что не замечают происходящего под самым их высокомерным носом. Ты не имеешь ни малейшего понятия, что собираешься сделать.

— Правда? — Я выстрелила в него взглядом. — И кто же в этом виноват?

Широкая улыбка расплылась по его лицу.

— Я, — проговорил он, и по-прежнему глядя на меня, исчез.

Мир вспыхнул в движении и в звуках, и меня потряс внезапный взрыв нового света и шума. Внимание снова раздвоилось, я все еще цеплялась за ниточки чужого амулета, которого уже не было. Я видела, как он исчез, скрывшись в ярком беззвучном хлопке. Я никогда не научусь такому.

— Бог тебе в помощь, Накита, — сказал Барнабас, шагнув на середину дороги. — Почему ты просто не сказала ему, кого мы собираемся спасти?

Накита развернулась на каблуках.

— Ты все еще наивно считаешь, что я планирую спасать Шу? — спросила она, указывая на сумочку, будто она была оружием. — Если я замечу черные крылья, светлого жнеца или ангела-хранителя кроме Грейс, я его убью. Я не хочу, чтобы какой-то кретин, хранитель времени приставил ангела-хранителя к такому, как Шу!

— Рон не кретин! — закричал Барнабас, сохранивший, по-видимому, капельку лояльности к своему прежнему шефу.

— Кретин!

Я вздохнула, усевшись на теплый асфальт спиной к ним, ожидая, когда они перестанут собачиться. По крайней мере, Рон думает, что мы не знаем, кто был помечен.

— Ты не убьешь Шу, — заявил Барнабас. — Я тебе не позволю!

— Осторожно, Барнабас, — передразнила Накита. — Твоя мрачность проявляется.

Это было низко, и я обернулась, чтобы увидеть как она, положив руку на бедро, почти нос к носу уставилась на Барнабаса. Он нахмурился, чувствуя стыд от унизительного термина. Барнабас не был мрачным. Ну да, он покинул Рона, но он не был линчевателем, который жил только ради убийства.

— Я не позволю, чтобы к Шу прикрепили ангела-хранителя, — сказала она, неопределенно указывая в сторону невидимого города. — С того момента, как он решится на убийство, он будет вызывать только боль для всего мира. Нет никакого милосердия для такой жизни!

— Забавно, а это не то, чем ты занимаешься? Убиваешь людей? — огрызнулся он, и темный жнец разочарованно взвыла.

— Заткни свою пасть! — прошипела она Барнабасу. — Все споры ни к чему не приведут, кроме нависшей беды над Мэдисон. Серафимы наблюдают.

— Тогда сама заткнись, — раздраженно ответил он, но я почувствовала новый виток беспокойства. Я забыла. Забыла, что серафимы наблюдали, и если я не смогу заставить светлого и темного жнеца сотрудничать, тогда все пропадет пропадом.

— Барнабас, — перебила я его, не отрывая взгляда от кукурузного поля. — Может ли Рон что-нибудь предпринять, основываясь на том, что узнал от нас?

Наконец, спор прекратился. Шаги Барнабаса были бесшумны в мягких ботинках, когда он подошел ко мне. Его крылья исчезли, на лице обеспокоенное выражение. Очевидно, Рон его потряс.

— Пока Рон не сможет идентифицировать меченного, думаю, ничего не изменится, — сказал Барнабас, и Накита фыркнула. — Мы должны быть более осмотрительными, чтобы препятствовать ему следовать за нами. Один из нас должен остаться с тобой и скрывать резонанс твоего амулета. — Он окинул пристальным взглядом Накиту, стоящую позади меня. — Было бы намного легче, если ты просто согласишься не убивать Шу.

— Я не убью его! — протестовала она, шагнув вперед. — Но я это сделаю, прежде чем позволю Хроносу отправить своего жнеца или ангела-хранителя, защищая его от судьбы. Под опекой ангела и бессмысленной защитой небес до конца дней своих он может натворить немало бед!

Я задумалась, как много диктаторов в мировой истории были под крылышками нежной заботы Рона, отстаивающего право души на выбор. Поднявшись на ноги, я вздохнула.

— Это на самом деле странно, — сказала я, отряхивая черные трико. — Я люблю вас обоих, и понятия не имею почему.

Накита моргнула, переводя внимания с Барнабаса на меня.

— Потому что ты темный хранитель времени, — сказала она таким тоном, будто все и так очевидно.

Вздохнув, я посмотрела вверх и вниз по дороге, желая быть где-то в другом месте. Где-нибудь еще.

— Как ты думаешь, что он будет делать? — спросила я Барнабаса. — Я имею в виду Рона. Ты знаешь его лучше.

Барнабас посмотрел туда, где стоял Рон перед тем, как исчезнуть.

— Вероятно, будет искать линии местного времени, пока он не узнает, где мы были, потом постарается определить, с кем мы контактировали. Но он не может реально действовать, пока не обратиться к будущему и не увидит меченного. Вот тогда он отправит жнеца. Иногда первым успевает темный хранитель времени, иногда светлый. Кто увидит более четкие картины будущего, тот первым и действует, я полагаю, так происходит баланс между силами.

Я кивнула, думая, что это имело смысл. Чем ближе по времени от поворотного момента вспыхивает видение, тем яснее восприятие хранителя времени. Поморщившись, я взглянула на часы. Было уже поздно, и еще требовалось время, чтобы вернуться домой, даже на крыльях.

— Я должна вернуться в школу, — сказала я обеспокоенно. — Отметиться у папы. Забрать домашнее задание у Джоша.

— Я останусь здесь, — сразу заявил Барнабас, а Накита, естественно, ощетинилась.

— Почему? — спросила она воинственно, расставив ноги на ширине плеч. Я встретилась глазами с Барнабасом, без слов соглашаясь с ним. Она уже бесилась от одного его вида.

— Потому что Барнабас не убьет Шу, если Рон отправит кого-нибудь следить за нами.

Накита начала было протестовать, и я рассердилась.

— Посмотри, — сказала я, не скрывая свое негодование. — Черных крыльев в поле зрения не наблюдается. Я не обращалась к будущему, значит и Рон тоже. Барнабас, ты сможешь передать мне мысленное сообщение на таком расстоянии?

— Не тогда, когда ты под щитом, — угрюмо сообщил он.

— Не проблема, — ответила я, проводя рукой по волосам, сглаживая прическу. — Я не нуждаюсь в защите у себя дома. Рон знает, где я живу, и если он увидит что я там, он может перестать следить. Накита сможет прилететь домой и обратно, когда папа ляжет спать. А ты тем временем сможешь сообщить нам, если что-то произойдет.

На мой взгляд, план был хорошим, но Барнабас и Накита не отнеслись к нему с видимым энтузиазмом.

— Я сообщу, если что-нибудь изменится, — согласился он, его взгляд был удрученным, и я поняла, что его беспокоит резонанс амулета, перемещенный вниз по спектру. Больше он не мог относить себя к светлым жнецам, независимо от своей веры. Его связь со мной изменила его также, как изменила Накиту.

— Хорошо, — сказал он покорно, не желая показывать свою депрессию. Он был светлым жнецом в течение долгого времени. Он никогда не станет темным жнецом, даже если его амулет станет черным, как у меня. Он будет одиноким и обособленным всю свою жизнь.

Я пододвинулась к Наките; никогда не летала с ней раньше, но думаю, раз Барнабас мог меня нести, то и она сможет. На мгновение показалось, будто она собирается запротестовать, но заметив несчастное выражение Барнабаса, она просто раскрыла крылья, касаясь кончиками высоко над головой. Я смотрела на них, думая, что они прекрасны, даже если совсем не подходили к ее яркой одежде и сандалиям. Я бросила взгляд на Барнабаса, очень не желая оставлять его в таком состоянии.

— Ты в самом деле можешь лететь с другим человеком? — спросила я ее, и Накита перевела взгляд с Барнабаса на меня.

— Через минуту мы узнаем, — сообщила она, и я порадовалась, что умереть дважды невозможно.

Наблюдая за нашими приготовлениями, Барнабас состряпал улыбку на лице.

— Летите, — сказал он. — Я найду какое-нибудь укромное место, где смогу незаметно наблюдать за Шу. Думаю, что у нас есть время до полуночи, пока Рон не выделит резонанс Шу в линиях местного времени.