Элис Буже и Луи Виньо вытянулись в струнку перед патроном. Я хотела было сказать, что пиво пила я, что его сотрудники гостеприимно угостили потерпевшую в терапевтических целях, но тут в моей руке задребезжал мобильник. Разгневанный патрон ошеломленно уставился на меня, явно заметив только сейчас. Но это продолжалось лишь мгновение.

— Где протоколы по делу о прачечной? Где, старший инспектор Буже? — с новым напором забасил он. — Лето наступило? Теплом повеяло? Курортное настроение?

— Извините, господа, — прошептала я, демонстрируя всем звонящий мобильник, и бросилась в коридор.

— Почему я должен приходить за ними сам? Почему до сих пор протоколы не у меня на столе? — гремело за моей спиной.

— Слушаю, — прошептала я в трубку, бесшумно закрывая дверь за собой.

— Я забыл, когда кличка собаки, кавычки надо?

— Не надо, Нестор.

— Ты уверена? — засомневался он. — А если такая фраза? В сторожку вбежала собака лабрадорской породы по кличке…

— Во-первых, на собаке не написано, как ее зовут, это должно выясниться по ходу событий, — перебила я. — А во-вторых, давай не сейчас. Я в полиции.

— Где?

— В полиции!

— В полиции? Что ты там забыла?

— Меня ограбили, Нестор! Пока я болтала с тобой в кафе по телефону, у меня украли все!

— Что «все»?

— Сумку! А в ней все! Распечатка, дискета — сегодня же срок сдачи романа! Портмоне, документы, косметичка…

— И ты пошла в полицию? — хмыкнул он. — Чтобы они искали твою косметичку? Ну ты даешь!

— Не смешно, Нестор.

— Во-первых, распечатку ты еще вполне успеешь сделать сегодня новую и сдать в срок, ты же, надеюсь, не выкинула файл из компьютера?

— Не выкинула… Но у меня сдох картридж, и принтер тянет едва-едва, я всю ночь развлекалась!

— Ну и ладно! Ты у них старый автор, объяснишь ситуацию, возьмут без распечатки. И вообще, что там у них за дела? Дискеты, распечатки! Анахронизм какой-то! У них что, нет электронной почты? Подожди, сейчас закурю. — Я услышала, как он щелкнул зажигалкой и не спеша затянулся. — Пункт второй: документы скорее всего подбросят, а насчет кредиток срочно сообщи в банк. И третье: по поводу пропажи романа переживать не стоит, вряд ли кому-то придет в голову издавать твой шедевр под своей фамилией.

Конечно, никаких кредиток у меня не было. Во всем же остальном Нестор, как всегда, был прав, но слово «шедевр» он произнес с иронией, и мне очень хотелось сказать ему что-нибудь обидное, однако я промолчала, потому что в этот момент патрон Элис и Луи величаво покинул кабинет, прошествовал мимо, одарив меня снисходительной улыбкой и не потрудившись закрыть дверь за собой.

— Не трать время, Надин, — советовал Нестор. — Езжай домой, сделай новую дискету. Говорю тебе, плюнь ты на эту полицию, это только в романах и в кино они что-то находят!

И популярный автор детективов принялся без запятых рассуждать о разнице между реальной, книжной и киношной жизнью, плавно переходя к рассмотрению образа сыщика как неотъемлемого персонажа современной литературы. Я терпеливо ждала паузы — года полтора назад для удобства коммуникации муж сам снабдил меня мобильником и сам же оплачивает услуги телефонной компании — и через полуоткрытую дверь невольно слышала диалог между Элис и Луи.

Сначала Элис обозвала своего патрона старым маразматиком, а Луи похвалил ее за то, что она сумела сдержаться и не высказала свое мнение начальству в глаза. В ответ Элис заметила, что министерство иностранных дел много теряет ввиду того, что Луи не избрал карьеру дипломата.

— Подумаю над этим на досуге, — весело парировал Луи и зашуршал бумагами.

— …Рассматривая образ частного сыщика в отличие от, скажем, сыщика на государственной службе, — читал лекцию Нестор, — мы можем представить себе…

И я вдруг очень отчетливо представила себе улыбку «сыщика на государственной службе»: как раздвигаются губы и слегка ползут вверх усы, и как изгибается нежная полосочка под ними…

— …в роли сыщика может выступать кто угодно: женщина, мужчина, ребенок, старик, старушка…

— Ладно, Луи, давай с протоколами потом, — сказала Элис. — Шеф пока угомонился. Давай, зови свою фею!

Я вздрогнула.

— Она не моя фея, — сказал Луи.

— Ой, я же видела, как вы смотрели друг на друга!

— Никак не смотрели, она замужем, Элис.

— …в свою очередь сыщик тоже может быть кем угодно: героем, другом героя, злодеем, рассказчиком, даже объектом любви, например, если сыщик — женщина, или, наоборот, если функции героя в произведении исполняет женщина…

— Но она же ясно сказала, что они не живут вместе!

— Она нарочно, Луи, для тебя сказала!

— Меня не интересуют женщины, у меня есть Мелани!

— Тебе двадцать восемь лет, Луи, и Мелани тебе вовсе не жена. А эта блондинка очень даже…

— Прекрати, Элис, все слышно!

О Боже! — опомнилась я, прикрывая ладонью крошечные дырочки микрофона. Только этого не хватало! Я шепнула:

— Пока, Нестор, моя очередь, — и отключила связь.

— Ну и что? Пусть знает, что ты свободен.

— Элис, да замолчи ты!

По коридору в мою сторону направлялась неопрятная старуха, прижимая к себе что-то большое, замотанное грязной тряпкой. Она рассматривала таблички на дверях и довольно громко повторяла:

— Виньо, Виньо, Виньо, Луи Виньо…

Мне ничего не оставалось, как заглянуть в кабинет.

— Прошу прощения, господа.

— Заходите, заходите, мадам, — закивала Элис; Луи не поднимал глаз от какой-то бумаги. — Извините, что заставили ждать, но наш шеф…

— Мне звонили из редакции, — перебила я. — Я давно должна быть там. До свидания.

— Но протокол! — растерялась Элис.

— Но ваша рукопись! — воскликнул Луи.

Я едва выдержала его взгляд.

— У меня есть оригинал в компьютере. — Лишь сейчас я поняла, что Луи безумно похож на моего Нестора! Просто брат родной. Только намного моложе, и Нестор никогда не носил усов. — Я очень спешу. Я зайду в другой раз.

Я отступила в коридор, плотно закрыла дверь, но все равно расслышала:

— Ну и язык у тебя, дорогая!

Дорогая? — изумилась я. Почему «дорогая»? Что у них за отношения? И не жена Мелани…

— Ты тут до утра собралась стоять? — недовольно спросил резкий старческий голос за моей спиной. — Мне к Луи надо!

Я обернулась. Старуха смотрела на меня снизу вверх и в круглых очках походила на глазастую обиженную кошку. От ее засаленного плаща и узла в руках сильно несло рыбой.

— Извините, — сказала я.

Хлеб, бутылка вина, цветная капуста, кольраби, морковка, три луковицы, пучки салата и всякой зелени, бутылка прованского масла, острый соус, десяток яиц, дюжина баночек с йогуртом, четыре больших плитки горького шоколада, стограммовая банка кофе, пакет сахарного песка, блок сигарет, новая зажигалка, сыр — две баночки мягкого и уголок пармезана, палочка сухой колбасы, галеты, пачка имбирного печенья, пакет спагетти, сырые куриные грудки. Дописывая роман, я ведь истребила в доме все. Теперь еды должно хватить надолго — в ближайшую неделю я буду писать и не собираюсь выходить на улицу. Подумав, куриные грудки я отправила в морозилку.

Из другого пакета я достала бутылку моющего средства для посуды, пачку стирального порошка, упаковку мыла, рулоны туалетной бумаги, зубную пасту, новую зубную щетку, шампунь, лосьон, крем для рук. И зачем я все это выложила на кухне? Надо было сразу вместе с пакетом нести в ванную. Но я устало опустилась на стул. Я чувствовала себя совершенно разбитой.

Сегодня я дважды побывала в редакции. Сначала для того, чтобы объяснить своей редакторше ситуацию и занять у нее денег на дорогу, а затем — уже с новой дискетой. Потом я прошлась по магазинам, потратив почти все, скопленное на принтер. Понятно, жалко, но хорошо хоть, что деньги были, иначе опять в который раз пришлось бы унижаться перед кузиной. Нет, конечно, Аннель одолжила бы мне, она единственная из всей родни и подруг, кто смирился с моим уходом от Нестора и литературными экзерсисами, но уж так надоело выглядеть бедной родственницей!