Следующим утром агент ФБР Рич Мейерс вместе со своим главным помощником, агентом Хэнком Шеллом, прибыли в дом Чарли и Мардж Сантоли. Одетые, как ремонтники, они принесли с собой ящики с инструментами, в которых пряталось записывающее оборудование. Рич и супруги Сантоли расположились за кухонным столом, пока Шелл налаживал и проверял микрофоны.

Когда Чарли позвонил Мейерсу предыдущим вечером, тот предупредил, что Сантоли, возможно, следует пригласить адвоката, прежде чем решиться на запись показаний против самого себя. Чарли отклонил предложение. «У меня есть кое-что гораздо лучше, чем адвокат, – подумал он. – У меня Стерлинг под боком».

– Готовы, мистер Сантоли? – спросил Мейерс.

– Да. Для протокола, меня зовут Чарльз Сантоли…

В течение следующего часа Чарли рассказал о своей работе у Баджеттов, начиная с их законных предприятий и заканчивая преступной деятельностью. В заключение отметил, что, по его мнению, власти никогда не смогут обвинить Джуниора и Эдди в поджоге склада Крамера, и что Нор Келли и Билли Кэмпбелл вечно будут в серьезной опасности, даже находясь под защитой.

Мейерс слушал бесстрастно.

– Вот что я собираюсь предложить, – глубоко вздохнул Сантоли, – вам решать, нужна ли мне медицинская, а не юридическая помощь, но по крайней мере выслушайте меня.

Брукс ухмыльнулся и подмигнул Чарли.

С легкой улыбкой тот спокойно изложил план Стерлинга, предложенный накануне. Каждый раз, когда он для поддержки смотрел в сторону Брукса, тот вознаграждал его поощрительным кивком.

Первая реакция Мейерса: «Что?!» постепенно сменилась на неохотное «Почему бы нет?», потом агент заключил:

– Мы потратили тысячи часов, пытаясь подловить этих ребят, но толком ничего не добились. Но если они – ко всеобщему благу – сядут в валлонскую тюрьму, вся их гнилая компашка развалится.

– Убежден, – горячо подтвердил Чарли. – Могут понадобиться годы, чтобы поймать их здесь, и даже в тюрьме они будут по-прежнему опасны. Но засунь их за решетку на другом конце света – и оставшиеся без главарей головорезы просто исчезнут.

Когда микрофоны были выключены, оба агенты встали и Мейерс добавил:

– Очевидно, мне придется переговорить с большими боссами по этому поводу. Вернусь через пару часов.

– Я буду дома, – заверил Чарли. – Офис закрыт на Рождество.

– Ожидание всегда самое трудное, правда? – прокомментировала Мардж после ухода ФБРовцев.

Стерлинг вспомнил о сорокашестилетнем томлении в приемной Небесной канцелярии и кивнул:

– Абсолютно согласен. Надеюсь, на этот раз долго ждать не придется.

В час дня позвонил Рич Мейерс.

– Действуем. Если у вас все получится, мы позаботимся обо всем остальном.

– На Рождество в магазинах не протолкнуться, – вздохнула Джул, когда в три часа дня лимузин проехал через ворота усадьбы Баджеттов. – Зато проникаешься праздничным духом, глядя на мечущихся покупателей, в последнюю минуту закупающих еду.

– Это действует мне на нервы, – скривился Джуниор. – Не представляю, как вы сумели уговорить меня поехать.

– Угу, – поддакнул Эдди. – Ненавижу обедать в ресторанах. Там всегда настолько шумно, что я не слышу собственных мыслей.

– Было бы что слышать, – пробормотал Джуниор.

– Очень смешно, – зарычал Эдди. – Все говорят, что я – вылитый ты.

– Зато приобрели несколько совсем неплохих вещиц, – весело прощебетала Джул. – Лыжные свитера прекрасно выглядят. Беда в том, мы никуда не ездим, а в Лонг-Айленде не так много мест для катания. Ладно, – пожала она плечами, – чем займемся?

В доме Джул прошла прямо в гостиную, чтобы подключить елку.

– Не могу сказать, что я без ума от всех этих фиолетовых огней, – прошептала она, присев на корточки со шнуром в руке, как рыбак в отпуске.

– Черт, Джул, ты пригласила кого-то из своих придурочных друзей? – выглянул в окно Джуниор. – Там машина у ворот.

– Мои друзья вовсе не придурки, и нет, они все уехали за покупками.

Запищал интерком. Эдди сдвинул панель охранной системы на стене и нажал кнопку.

– Кто там?

– Это Чарли, со мной моя жена. Не возражаете, если мы зайдем на несколько минут?

– Разумеется, – закатил глаза Эдди. – Надеюсь, все в порядке?

– Какого черта они приперлись? – буркнул Джуниор.

– Это праздники, – напомнила Джул. – Люди ездят друг к другу в гости. Большое дело. Простое проявление внимания и дружелюбия. И заботы.

– Ненавижу праздники, – процедил Эдди. – Всегда плохо себя чувствую.

– Вполне естественная реакция, – искренне посочувствовала Джул. – Я как-то прочитала статью очень умного психолога. По его словам, люди впадают в депрессию потому что…

– Потому что такие, как ты, сводят их с ума, – прервал Эдди.

– Послушай, Эдди, Джул просто старается нас развеселить.

– О, медовый пирожок, ты как всегда прав. Это все, чего мне хочется.

Эдди направился к двери, чтобы встретить чету Сантоли.

– Не волнуйтесь, Мардж, – прошептал Стерлинг, когда повернулась дверная ручка.

Неохотное приглашение Эдди: «Привет, заходите» точно дало понять, насколько им здесь рады. Мардж собралась с духом и последовала за Эдди в гостиную в компании Чарли и вездесущего Стерлинга.

– Добро пожаловать, – защебетала Джул. – Счастливых праздников. Какой приятный сюрприз. Мы были рады увидеть вашу машину.

– Боже мой, вы только посмотрите на эту елку, – обомлела Мардж.

Несколько раз она была в этом доме на Рождество, деревце всегда было достаточно традиционным. Но не в этом году. Гостья протянула Джул банку печенья.

– Сама пеку для всех моих друзей каждое Рождество.

– В знак любви, – заворковала Джул.

– Присядьте на минуту, – приказал Джуниор. – Мы собирались уезжать.

– Садитесь, садитесь, садитесь, – пригласила Джул.

– Мы ненадолго, – пообещал Чарли и уселся вместе с женой на диван. – Просто Мардж прошлой ночью приснился сон, настолько ясный, что она решила вас предупредить.

– Предупредить о чем? – скептически спросил Джуниор.

– Мне приснился невероятно тревожный сон о вашей матери, – начала Мардж.

– МАМА!!! – взревел Эдди. – Что-то с ней случилось?!

– Пока нет, – покачала головой Мардж. – Она страдает от головокружения?

– Да, – впился в нее глазами Джуниор.

– Боли в области сердца?

– Да.

– Пучит живот?

– Да.

– Не ощущает вкуса пищи?

– Да.

– Ночами не смыкает глаз?

– Да.

– Трясет время от времени?

– Да.

– Опухают десны?

– Не могу больше этого слышать! – закричал Эдди и скривился от подступающих слез. – Я должен ей позвонить.

И побежал к телефону.

У мамы Хедди-Анны ежегодный рождественский праздник был в самом разгаре. Вино и граппа текли рекой. Каждый принес любимое блюдо, и стол ломился от еды. Старый патефон со скрипом выдавал рождественские песни, все с энтузиазмом подпевали.

Когда зазвонил телефон, сидящий рядом гость отдернул лапку с иглой от пластинки и закричал:

– Тихо все!

Несколько дополнений к списку маминых заболеваний были добавлены завсегдатаями пирушек, а кто-то услужливо указал на список, когда после пятого звонка мама Хедди-Анна сняла трубку.

– А… А… Алло…

– Мама, как ты? Тут кое-кому приснился сон, что ты плохо себя чувствуешь…

– Размечтались, – пробурчала Хедди-Анна, подмигнула друзьям, нацепила очки и прищурилась на новые записи на листке.

– Мама, говори громче, я тебя не слышу. У тебя совсем больной голос…

Хедди-Анна прочитала с бумажки:

– Уверена, это мое последнее Рождество.

Вздохнула, потом сымпровизировала:

– Разве тот человек со снами не предупредил вас, что я умираю?

– Мама, не говори так. Это неправда. Не забудь, бабушка прожила сто три года.