— Прекрати немедленно! — приказала она себе. — Тому, кто не желает учиться на чужих ошибках, жизнь дает неплохой шанс познать все на собственных.

Насухо вытершись, Моника накинула на плечи халат, прошла в кухню и налила себе в бокал коньяка, хранимого в буфете именно для таких вот случаев. В комнате звонил телефон, но она как будто не слышала этих настойчивых звонков. И ее совершенно не интересовало, что происходит в ателье. Сейчас самым главным было забыться, вычистить из памяти прошедшую ночь. И снова мысленно попрощаться с — мистером Стоуном.

Не слишком ли часто она это делает? Но теперь уж точно навсегда. Моника опять нервно рассмеялась и прошлась по комнате. Неприятно, ужасно неприятно осознавать, что тебя использовали, притом что ты сама с радостью пошла на это унижение. Но ведь ей было так хорошо в объятиях Энтони, она забыла обо всем на свете и, что самое ужасное, ей впервые за долгое время захотелось сказать, что она любит.

Моника попыталась отвлечься, полистала книгу, включила музыкальный проигрыватель — все было напрасно. И тогда она, встав перед зеркалом, сказала своему отражению, печальному, с синеватыми тенями, залегшими под глазами, с зацелованными губами, отражению, покорно ожидавшему приговора:

— Кажется, тебе все-таки удалось снова полюбить, правда? — Отражение согласно кивнуло. — Но не радуйся. Это совсем не значит, что ты будешь счастлива.

— Послушай, но это же просто глупо! — Майкл в сердцах смял в пальцах так и не закуренную сигарету. — В конце концов, я ведь тебе не чужой. Почему ты не хочешь принять помощь, что за упрямство?

Они сидели на веранде открытого кафе, и Моника потягивала через затейливо изогнутую трубочку холодный апельсиновый сок. Майкл настоял на этой встрече, хотя она всячески отказывалась, отговариваясь срочными делами и загруженностью на работе.

— Не будь ребенком! Я могу хоть сейчас сходить в банк и внести недостающую сумму. Для меня это не будет слишком большой тратой.

— В том-то и дело, — ответила она и, встретив непонимающий взгляд Майкла, пояснила: — То, чего я добивалась столько времени, для тебя мелочь. И если я приму деньги, это будет не честно по отношению к себе самой.

Он красноречиво покрутил пальцем у виска.

— Ерунда какая-то. По-моему, ты переутомилась и нуждаешься в отдыхе. Если не в лечении.

— Спасибо, — насмешливо сказала Моника. — Давай лучше оставим эту тему, я все давно уже решила.

— Нет, сестренка. В крайнем случае, я могу сделать все и без твоего разрешения: ведь это я договаривался с банком об отсрочке. — Майкл победоносно улыбнулся и достал из пачки новую сигарету.

— Если ты это сделаешь, мы с тобой рассоримся навеки. Я не шучу. К тому же я почти продала виллу.

— Господи, кому? — Он подался вперед и едва не поперхнулся дымом.

— Мистеру Стоуну. Правда, мы так и не договорились о цене...

Майкл обреченно вздохнул.

— Я отказываюсь тебя понимать. — Он посмотрел на дорогие часы, поблескивавшие на запястье. — Мне пора, Селена уже ждет. — Быстрый поцелуй в щеку, прощальный взмах руки. — У тебя в запасе есть еще время. Будь умницей, соглашайся, и мы все это быстренько устроим.

Моника проводила его взглядом, в котором грусть мешалась с нежностью: он нисколько не изменился за последние десять лет, вечно юный и легкомысленный. Но в том, наверное, и таится его секрет — ничего не принимать близко к сердцу и в то же время никому не отказывать в помощи.

А что касается продажи виллы, туг Моника несколько преувеличила: ведь с той безумной ночи, когда они выпили друг друга до дна, она больше не видела Энтони. И иногда даже ловила себя на сомнении — а было ли между ними что-нибудь? Или эта страстная безмолвная близость лишь привиделась ей во сне?

Она допила сок и, уже проходя через зал к выходу, заметила за одним из столиков Кристину, увлеченно что-то рассказывающую... А рядом сидел Энтони — его фигуру и медового оттенка волосы невозможно было ни с кем спутать. Монике удалось проскользнуть мимо незамеченной, и только на улице она ощутила, как румянец заливает щеки.

Какими словами можно было описать ее состояние? Возмущение, ревность, обида, боль... Эта случайная встреча лишь подтвердила ее опасения — Энтони не было ровным счетом никакого дела до нее. А та ночь, когда его склоненное над ней лицо казалось таким нежным и влюбленным, всего лишь мираж. Да, чтобы не сойти с ума, надо думать, что это был только сон, яркая фантазия, что угодно, но не реальное событие.

Она вернулась в ателье в ужасном состоянии, но нашла в себе силы для ободряющей улыбки, адресованной Джастин. Та в последнее время — с момента ограбления по ее, как она была уверена, вине — очень изменилась. Не осталось и следа от прежней беспечности и веселости, а глаза, прежде искрившиеся смехом, были теперь грустны. И только приветствие осталось неизменным.

— Привет, босс!

— Привет. Что у нас новенького? — Деланно спокойный тон давался Монике с трудом.

— Приходил офицер из полиции.

— И что? — Она не ожидала ничего хорошего, но крохотная надежда еще жила в душе. — Они кого-нибудь нашли?

— Пока нет. Сказали — ищут. Он расспрашивал меня об Алексе. — Джастин горестно вздохнула. — У него ведь не самая лучшая репутация, вот в полиции и подумали, что он мог бы...

— Ерунда! — Моника взмахом руки отмела это предположение. — Не бери в голову, они теперь будут подозревать всех, даже меня, наверное.

До вечера она сосредоточенно занималась делами, оставив напоследок самое неприятное — необходимость разобраться с кучей счетов, пришедших за последние несколько дней. Налоги, электричество, арендная плата. А еще надо выплатить всем зарплату и хоть что-то оставить себе на жизнь. Цифры мельтешили в глазах, голова раскалывалась, но чем трудней ей было, тем с большим усердием Моника склонялась над многочисленными бумагами.

Работа отвлекала ее от горьких мыслей, но все равно в глубине души неотступно звучало имя Энтони, мерещились его улыбающиеся губы, а тело хранило следы его прикосновений. Моника прикусила губу до крови: пусть эта физическая боль хоть ненадолго затмит собой уже непереносимую душевную муку.

Может быть, пришла пора воспользоваться советом Дайаны и забыться в объятиях другого мужчины? В конце концов, у Дайаны богатый опыт и, наверное, она права в своем циничном отношении к так называемому сильному полу — надо брать от них все, что они в состоянии дать, а не терзать себя выдуманной любовью. К черту мораль! Моника и сама не замечала, как ее теперешние мысли похожи на те, что приходили в голову, когда она обдумывала план мести Майклу.

Покончив с делами, она прошла в крохотную темную комнатку, служившую гардеробной. Что бы такое надеть? Для подобных случаев больше всего подходит то, что, как им объясняли в Париже, должно быть у каждой женщины, — маленькое черное платье.

Одевшись, Моника окинула себя оценивающим взглядом и удовлетворенно кивнула. Облегающее черное платье, открывавшее стройные ноги в телесного цвета чулках, черные же туфли на высоком каблуке. Никаких украшений и минимум косметики.

Но где найти мужчину? Моника усмехнулась и кивнула своему отражению в высоком, от пола до потолка, зеркале. Ну конечно, все у той же Дайаны. Сегодня она как раз устраивает очередную вечеринку: Монти, похоже, ей уже наскучил, а среди гостей всегда можно найти очередную жертву.

Монику встретил гул голосов и звуки музыки. Вечеринка была в самом разгаре. В ярко освещенном зале кружились пары, а в гостиной были расставлены столы с закусками. Монти с мрачным видом сидел у барной стойки и тоскливо поглядывал на Дайану — та сегодня была необычайно хороша и уже шептала что-то, привстав на цыпочки, белокурому гиганту в черном, не слишком хорошо сидящем костюме.

Увидев вошедшую Монику, она приветственно взмахнула рукой и бросилась к ней.

— Давно тебя не видела, детка. — Она заговорщицки улыбнулась и подмигнула. — Отлично выглядишь. И у меня есть для тебя кавалер.