Снова разозлившись, она отправилась в спальню и, не раздеваясь, улеглась на кровать поверх покрывала. Планы, один другого безумнее, приходили ей в голову. Инесса вглядывалась в темноту за окном, прислушивалась к шорохам за стеной домика — и в конце концов уснула.

Она открыла глаза и несколько секунд с изумлением рассматривала балдахин над головой, пытаясь понять, где находится.

Сильно першило в горле. Хотелось пить.

Инесса заставила себя подняться с. кровати. Но когда она встала, у нее неожиданно потемнело в глазах, так что она была вынуждена ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. В голове гудело, ноги плохо слушались ее.

И, судя по опухшим глазам, она, должно быть, плакала во сне.

Ей было от чего плакать. Алан занимался с ней любовью, а потом обманом заманил сюда и запер.

Понурившись, Инесса направилась в ванную и умылась. Она налила воды в стакан и жадно выпила, а потом вернулась в спальню и снова улеглась на кровать.

Опершись на локоть, она принялась смотреть в окно. Задумавшись над своим положением, она пришла к выводу, что Алан использовал свою сексуальную привлекательность, чтобы держать ее под контролем. И почувствовала себя униженной. Она была так слепа, так наивна!

Инесса сознавала, что родилась красивой. У нее была гладкая кожа и лучистые глаза, которые притягивали к ней взгляды мужчин. У нее были длинные ноги и небольшая высокая грудь. Может быть, она действительно нравилась Алану, но это было отнюдь не главным в их отношениях.

Захваченная страстью, Инесса отдалась ему, подчинилась, позволила Алану вертеть ею так, как ему было угодно. Презрела голос рассудка, который советовал ей быть острожной. Что ж, теперь она расплачивалась за это.

Недовольная собой, она пробормотала:

— Попробуй сохранить здравый смысл, если мужчина занимается любовью, как бог.

Яркое алое пятно на тумбочке рядом с кроватью привлекло ее внимание. Вечером ничего подобного там не было. Вздрогнув, Инесса присмотрелась и увидела цветок.

Переведя дыхание, она взяла его в руки.

Алая роза…

У нее сжалось горло. Что это — безмолвная просьба о прощении?

Нет, подумала Инесса, не желая искать оправданий для этого человека. Алан занимался с ней любовью, чтобы полностью подчинить себе. Это то же самое. Лживое обещание или же насмешка…

Он вошел в эту комнату, когда она спала, и положил розу рядом с ней.

Видел ли он ее слезы?

Она бросилась в кухню, откинула шторы и впустила солнечный свет. Домик был окружен садом, и сквозь густые ветви она не могла разглядеть ничего — даже океана.

— Итак, надо поесть! — сказала себе Инесса и полезла в холодильник. Она не была голодна, но ей следовало восстановить силы.

Позавтракав, Инесса заставила себя выпить кофе и уселась в кресло с книжкой в руках. Она по-прежнему не знала, что предпринять.

Когда наступила ночь, она улеглась в постель, но на этот раз сон не шел к ней. Она снова слышала шум вертолетных винтов. Кажется, сейчас их было два, решила Инесса, прислушивавшаяся к каждому звуку.

Бессонная ночь не прошла даром — Инесса приняла решение!

Стараясь двигаться бесшумно, она прокралась к двери и встала у стены, так чтобы открывшаяся створка спрятала ее от входящего.

Еще вчера она перенесла стул поближе к двери. Массивный, деревянный, он казался достаточно легким для того, чтобы она сумела поднять его над головой. Вдобавок она неоднократно видела в кино, как делаются подобные вещи…

Поднять-то она его подняла, а вот замахнуться… На практике выяснилось, что стул — оружие тяжелое и неудобное. Инесса чувствовала себя довольно глупо, но не собиралась отступать от намеченного плана.

Стрекот вертолетных винтов стих вдали, и огромное облегчение неожиданно снизошло на нее.

Она не слышала, как он подошел, не слышала, как отодвинулся засов и щелкнул замок, но какое-то шестое чувство предупредило ее о его приближении.

Дверь распахнулась, скрывая Инессу от его взгляда. Алан остановился в дверном проеме.

Почему он не входит? Мог ли он слышать звук ее дыхания? Нет, потому что она не дышала. Так что же насторожило его — стук ее сердца?

Она едва не вскрикнула, когда Алан неожиданно рассмеялся.

— Я должен был предположить, — сказал он и включил свет. — Стул? — сказал он весело.

— Мне это показалось хорошей идеей, — буркнула Инесса, чувствуя, что ее снова охватывает ярость.

Она поставила стул и вышла из-за двери, гордо вскинув голову. Однако стоило ей увидеть Алана, ее злость сменилась сочувствием. Он был бледен, лицо осунулось, под глазами лежали глубокие темные тени. Он выглядел так, словно не спал с тех пор, как они виделись в последний раз.

— Это была неплохая идея, но тебе нет необходимости защищать себя. — Веселье исчезло из его голоса, тон стал бесцветным. — Все кончено, Инесса. Ты свободна. И я надеюсь, что наступит день, когда ты сумеешь меня простить.

— Сколько времени? — спросила она.

— Скоро зайдет солнце. Ты хочешь отправиться обратно домой или в Сидней?

— В Сидней, — быстро сказала Инесса. — Но сначала я желаю узнать, что, черт возьми, происходит!

Алан помедлил.

— Я не могу тебе сказать.

— Ты имеешь в виду, что не доверяешь мне. — Она издала короткий циничный смешок. — Ну что же, ты знаешь меня достаточно хорошо для того, чтобы заниматься любовью, но недостаточно, чтобы доверять.

Повисла тишина. Она перевела дыхание, но, прежде чем сумела продолжить, Алан сказал:

— Мне бы хотелось доверять тебе, но я не могу. Это не… — Он осекся, потом закончил изменившимся голосом. — Это не из-за тебя. Я прошу тебя поверить, что я никогда бы не стал вести себя, как тиран и деспот, если бы речь не шла о человеческих жизнях.

О человеческих жизнях? Инесса, должно быть, повторила это вслух, потому что Алан сказал:

— Да. И хотя это может показаться издевательством, я прошу тебя — поверь мне.

Она бросила на него взгляд.

— С чего бы?

Алан пожал плечами.

— У тебя нет ни единого повода мне верить. Вдобавок еще ничего не закончилось. Скажи, согласишься ли ты никому не рассказывать о том, что здесь произошло, хотя бы неделю?

Она хмыкнула.

— Что мне помешает немедленно отправиться в полицию? Ты запер меня, оскорбил, предал мое доверие. Ты вел себя как последний мерзавец.

— Думай обо мне что хочешь, — сказал он, устало глядя на нее. — Неделя, Инесса, — это все, о чем я тебя прошу.

Она поколебалась.

— А если я скажу «нет»?

— Тогда тебе придется остаться здесь, — сказал он спокойно.

— Но если я пообещаю никому не говорить, ты позволишь мне уйти?

Алан помедлил. Потом тихо произнес:

— Да.

И хотя Инесса отдавала себе отчет, что поступает глупо, она пробормотала:

— Ладно.

— Спасибо.

Стиснув зубы, Инесса сказала:

— Тогда до свидания.

Он не пошевелился.

— До свидания, Инесса. Могу ли я что-то для тебя…

— Нет!

Он поймал ее за руку, притянул к себе и поцеловал. Прикосновение его губ было удивительно нежным, и страсть с новой силой вспыхнула в сердце Инессы. Она почувствовала, что у нее подгибаются ноги, однако нашла в себе силы справиться с этими ощущениями. Она резко оттолкнула Алана и выскочила наружу.

— Прости меня, — сказал он. Его голос был тихим и грустным. — За все. Надеюсь, ты будешь счастлива, Инесса. Может быть, когда-нибудь ты перестанешь ненавидеть меня.

Он повернулся и пошел прочь, оставив Инессу стоять возле домика. Слезы навернулись ей на глаза, ком подкатил к горлу. Но если она сейчас заплачет, то не скоро остановится. Оставив дверь открытой, она вернулась в домик, чтобы собрать вещи.

Вынув из сумочки ключи, Инесса терпеливо сказала:

— Нет, Роджер, я не приглашу тебя на чашечку кофе.

Молодой человек засмеялся и, взяв ее за плечи, развернул Лицом к себе.

— Да ладно тебе, не будь букой.