— Стефи, почему ты мне не доверяешь?

От этих слов девушка вдруг задрожала и с ужасом почувствовала, что вот-вот расплачется. У нее возникло почти непреодолимое желание крепко-крепко прижаться к нему и рассказать ему обо всем, что ее мучило. Но она понимала, что это ее погибель, поэтому продолжала молча стоять и смотреть на карман его рубашки.

— Ты дождешься моего возвращения? — спросил Клайв, не получив ответа.

Стефи еще некоторое время сосредоточенно созерцала его карман. Смелее, говорила она себе. Конечно, врать неприятно, но это же ложь во спасение. Ведь он тоже врет, добиваясь своих целей. Еще пять минут, и все кончится, ты больше его не увидишь. Надо только пережить эти последние пять минут.

Она заставила себя поднять голову, посмотреть ему прямо в глаза и произнести твердо:

— Да.

Клайв окинул ее недоверчивым взглядом, но сказал:

— Хорошо, я тебе верю.

Он поцеловал ее в щеку, потом куда-то вышел и вернулся с небольшим свертком в руке.

— Это тебе, — проговорил он, протягивая сверток ей.

— Что это? — осторожно спросила девушка.

— Открой, увидишь, — коротко отозвался Клайв.

Она развернула обертку, под которой оказался футляр для драгоценностей. Она подняла на него протестующий взгляд, но он почти умоляюще добавил:

— Пожалуйста.

Стефи раскрыла коробочку, и ей показалось, что в сумрачной комнате сверкнуло солнце. На черном бархате лежал один большой камень. Внутри него горел и переливался живой огонь. У девушки прервалось дыхание.

— Что это? — спросила она очень тихо, почти испуганно.

— Это маленькое солнце для солнечной девушки, — так же тихо ответил Клайв. — Желтый бриллиант. Я хочу, чтобы ты всегда носила его и помнила обо мне. Я купил его еще вчера, чтобы подарить тебе на день рождения. Но так волновался, что забыл отдать. Когда я увидел его, то тут же представил себе, как мы занимаемся любовью. Надень, пожалуйста.

Стефи дрожащей рукой извлекла из коробочки изящную золотую цепочку, которую сразу не заметила, и надела кулон на шею. Он тяжело упал к ней на грудь, от чего у нее екнуло и сжалось сердце.

— Да, я не ошибся, — проговорил Стэнворд, наклоняясь к ней и целуя место под камнем. — Он создан специально для тебя.

В этот момент в дверь опять постучали.

— Клайв, нам пора выезжать, — раздался голос Шэрон Сандерс.

— Хорошо, через пять минут я зайду за тобой в номер! — крикнул Клайв. Он быстро взглянул на Стефани, потом вынул из кармана бумажник, достал оттуда ручку и листок бумаги, написал несколько слов и отдал ей. Потом сказал: — Это мой домашний адрес и телефон. Если я тебе понадоблюсь, звони. Даже если меня не будет дома, тот, кто возьмет трубку, будет знать о тебе. Спросишь, где меня найти.

Он обнял ее, крепко прижал ее к себе и нашел ее губы. Стефи несколько секунд терпела эту пытку, но потом высвободилась из его рук и прошептала:

— Тебе пора. Не провожай меня.

— До свидания, Стефани. Дождись меня, — ответил Клайв.

Девушка механически кивнула и направилась к двери, но у самого порога обернулась. Он стоял и смотрел ей вслед печальными глазами. Она замерла с поднятой рукой, как зачарованная глядя ему в лицо. Она поняла со всей очевидностью, что больше никогда его не увидит, и страшная тоска сжала ее сердце. Вдруг он что-то пробормотал и сделал шаг в ее сторону. И тут Стефи овладел такой ужас, что она, прошептав: «Прощай», рывком открыла дверь и опрометью бросилась к лифту. Теперь она точно знала, что ей нужно бежать от него сломя голову.

Пять дней прошло в лихорадочной подготовке к переезду. Стефани не без труда удалось убедить шефа, чтобы он отпустил ее раньше оговоренного срока. Люк пытался ей объяснить, что у него пока нет для нее замены, даже предлагал увеличить ей зарплату, но девушка была непреклонна. Она интуитивно чувствовала, что для спасения у нее есть не больше недели. На пятый день вечером от Клайва пришло письмо. Он писал, что беспокоится, и просил позвонить. С чувством, что она совершает преступление, Стефи заставила себя разорвать письмо и выбросить в мусорное ведро. Решение было уже принято, и она не хотела, чтобы что-то повлияло на него в последний момент.

Впрочем, все это время Стефани подсознательно надеялась, что Клайв успеет вернуться до ее отъезда. Но шестой день подходил к концу, а его все не было.

Вечером девушка сложила в чемодан оставшиеся вещи и вышла в сад попрощаться с соседями. Поезд до Джерико отходил в девять утра.

— Я все-таки не могу понять, почему ты уезжаешь, — сказала Джоанна, ставя перед ней чашку чая. — Что тебе делать в Джерико, в этой Богом забытой дыре? Мне казалось, что тебе здесь нравится.

— Нравится, — механически согласилась Стефи.

— Но тогда почему?

Не получив ответа, миссис Кэрри отошла взглянуть, чем занимаются дети, потом вернулась, со вздохом посмотрела на Стефани и подытожила:

— Значит, это все-таки из-за Клайва.

Стефани покраснела, но промолчала.

— Но объясни мне, что случилось. Он чем-то тебя обидел? Только не говори, что он уже надоел тебе, как и все остальные.

— Остальные были только друзьями, — бесцветным голосом сказала Стефи.

— Которые из кожи вон лезли, чтобы перестать быть только друзьями. Ну, хорошо, это я могу понять, потому что было ясно, что ты не влюблена ни в одного из них. Но, извини, Клайв — совсем другое дело. Стоило мне один раз увидеть вас вместе, как я сразу заметила разницу. Ты просто вся светилась изнутри.

— Это еще ничего не значит, — отозвалась Стефани.

— Хорошо, — сказала Джоанна и опять вздохнула. — Но, хотя бы, не забудь сообщить нам свой адрес. Мы будем волноваться за тебя.

— Я напишу, как только устроюсь на новом месте, — пообещала Стефани.

Вернувшись в свою комнату, она еще раз огляделась, убеждаясь, что ничего не забыла, потом села в кресло и задумалась.

Зачем она уезжает? Возможно, ей стоит дождаться Клайва и продолжить этот роман? Ведь цели, которую она себе поставила, она так и не добилась. Ну, хорошо, освобождение не пришло после одной ночи, но, может быть, просто нужно получить больше опыта, чтобы пресытиться. Она чувствовала, что сейчас он сам заинтересован в их отношениях, и, видимо, если она останется в Бандаберге, он будет навещать ее где-нибудь раз в месяц. Тогда, по прошествии некоторого времени, через год или даже меньше, она сможет начать относиться к нему просто как к одному из интересных и привлекательных мужчин, которых она видела немало. И тогда она наконец перестанет мечтать о нем и считать его единственным в своем роде.

Нет! Как бы ни были хороши эти теоретические построения, она точно знала, что в случае продолжения их отношений она рано или поздно отдаст ему свое сердце — без всякой надежды получить взамен его.

То, что случилось с Джессикой Уильямс, не должно случиться с ее дочерью. Ведь ее мать поверила человеку, которому нельзя было верить. И в отчаянной надежде на защиту и поддержку отдала ему свою душу. Ее душа была безжалостно растоптана. Оказалось, что Роджеру Уильямсу нужна была только власть над ней. А ведь поначалу он был тоже очень нежен, настолько, что смог обмануть женское сердце. Холодность и безразличие появились только тогда, когда он убедился, что она уже безраздельно принадлежит ему. Стефи хорошо усвоила урок, преподанный ее матери. Она не собиралась доверять Клайву Стэнворду, как бы велико ни было искушение. А вдруг он просто мстит ей за то, что она убежала от него пять лет назад? Так же, как отчим мстил маме за то, что она предпочла ему другого? Стефани решительно встала с кресла и пошла умываться. Первую ночь за последние десять дней она спала совершенно спокойно.

Приехав в Джерико, она сняла квартиру, подходящую ей по средствам, и начала искать работу. Стефи решила пока не писать семье Кэрри. Она понимала, что Клайв будет ее искать и рано или поздно обратится к соседям, а Джоанна из самых лучших побуждений скажет ему все, что знает. Нужно было подождать, пока у него не пройдет интерес. Единственное, что девушка сочла нужным сделать, это послать тете Кристине открытку с днем рождения, сообщив о своем переезде в Джерико. Тетя была очень добра к ней, когда пять лет назад Стефи прилетела из Сан-Франциско, больная от тоски и отчаяния. Стефани прожила тогда в Графтоне целый год, пока не посчитала, что теперь может сама о себе позаботиться, и не переехала в Брисбен. Но девушка регулярно поздравляла тетю с днем рождения и Рождеством, а когда могла, ездила к ней в гости, хотя это и было тяжело для нее. Все в доме Кристины служило ей болезненным напоминанием о том ужасном периоде ее жизни.