Барбаре не понравилось, что Шарон заговорил о ее личном опыте.

— Как будто я младенец и не знаю о существовании кнутов, цепей, книжек, описывающих интимные позы, — воскликнула она возмущенно.

— Судя по твоей реакции, никто не пытался привязать тебя к кровати.

— Никогда!

— В таком случае почему бы нам не попробовать? — В мгновение ока Айк схватил и с силой сжал ее запястья. — Почему бы не отправиться наверх и не выяснить, будет ли агрессивное мужское поведение неприемлемым или… — голос Айка вдруг снизился до проникновенного шепота, — или оно сексуально возбудит тебя?

Сердце молотом застучало в груди Барбары. Время и пространство перестали существовать, остались только пристально всматривающиеся ей в лицо голубые глаза и сильные руки, жар которых жег кожу.

Успокойся, приказала она себе, сохраняй невозмутимость. Он снова тебя дразнит.

— Любой эксперимент имеет цель. Наша цель — разобраться в психологии не пани Молик, а Анны, — сказала Барбара с подчеркнутой легкостью. — Я думаю, Крофорду не удалось бы ее привязать к кровати.

— Ты предлагаешь убрать эту деталь? — настойчиво спросил Шарон.

— Да. Совсем не обязательно точно придерживаться автора.

— Но он со всей определенностью зафиксировал свою позицию!

— Откуда ты знаешь? — возразила Барбара. — Его уже нет в живых, он умер, едва завершив пьесу. В окончательной редакции той ремарки могло и не быть.

— Я очень щепетильно отношусь к нюансам. Независимо от намерений автора этот эпизод в такой трактовке и подаче обладает высоким накалом страстей, драматичностью. — Теперь, полностью сосредоточившись на деле, Шарон отпустил руки девушки. — Он символизирует не физическую победу мужчины над женщиной. Крофорд укрощает в Анне гордыню, сковавшую ее в сущности нежное и трепетное сердце…

— Которое в результате и… не выдержало, — не без иронии заметила Барбара.

Шарон нахмурился.

— Надеюсь, на съемочной площадке ты не собираешься спорить с предлагаемыми тебе решениями и создавать мне дополнительные проблемы?..

В догадливости Айку не откажешь, подумала она. Впрочем, на съемках он может быть спокоен, а вот в жизни попортить ему кровь будет только справедливо.

— Не советую постоянно провоцировать войну между нами.

— Как ты мог подумать? — расцвела в улыбке Барбара.

— Учти, когда нужно, я тиран. Не забывай об этом. Если что-то или кто-то мешает делу, в которое вкладываю всю душу, я беспощаден!

Улыбка Барбары моментально погасла. Скорее всего, именно беспощадность Шарона в свое время испытал Анджей Молик. Сколько раз она спрашивала отца, что случилось между ним и Шароном? Тот отмалчивался. А ведь что-то случилось? Загадочная история.

Айку Шарону не было тогда и тридцати. Он фактически только начинал свою режиссерскую карьеру в Голливуде, оставив театральную сцену, где сыграл много ролей. Первые работы в кино оказались успешными. Его заметили, о нем заговорили, заспорили, что только подогревало к нему интерес как к личности серьезной, ищущей свой путь в искусстве.

Анджей Молик ужасно обрадовался, когда именно Шарон вдруг пригласил его на главную роль. Анджею стукнуло за пятьдесят, но он не утратил обаяния, свойственного актерам с внешностью романтического героя. Он был таким и на сцене, и в жизни. Вероятно, этим и привлек внимание Шарона. К тому же не затасканное свежее для Голливуда лицо. Вот тогда-то, когда Шарон прилетел в Париж для переговоров с отцом, Барбара и познакомилась с Айком. И разве удивительно, что ученица выпускного класса театральной школы студии увлеклась эффектным, знающим себе цену мужчиной…

По правде говоря, Барбару не очень интересовало содержание фильма, который собирался снимать Айк Шарон, ее переполняли другие чувства и переживания… Вместе с Шароном Анджей вскоре улетел в Америку. Сначала отец довольно часто звонил Барбаре в Париж. Съемки были в разгаре, а Анджей — просто счастлив, его голос звенел, он ликовал. Потом стал звонить реже. О фильме говорил скупо, без прежнего энтузиазма, иногда даже раздраженно.

А в один прекрасный день разразился скандал. Кинематографическая пресса трубила: «Айк Шарон прекратил съемки». Что случилось? Почему? Финансовый директор фильма сделал краткое официальное заявление, мало что объяснившее по существу. «Продюсерская фирма совместно с режиссером-постановщиком считает нецелесообразным продолжать работу над картиной». И никаких подробностей, никаких упреков в чей-либо адрес.

Когда же Анджей Молик вернулся домой и Барбара спросила его, что произошло, тот категорически отказался говорить на эту тему.

Такое поведение было совсем не в его стиле. В общем-то, он являлся человеком прямодушным, откровенным, никогда не мог устоять против того, чтобы не рассказать какую-нибудь историю, порой даже во вред себе, а тут молчал как рыба. Выглядел потухшим, подавленным, мрачным, словом мало похожим на себя.

В это время Барбара не могла сказать ничего плохого об Айке Шароне. Скорее себя казнила и презирала за поведение в спальне Айка в «Бурбоне». Какие, собственно, претензии она могла предъявить ему и за что? За то, что влюбилась, а он нет?.. Но обида в душе жила. И волей-неволей ей приходило в голову, будто в депрессии отца тоже виноват этот проклятый Айк Шарон! Кто же еще? Очаровал, сманил Голливудом и, когда счел это целесообразным для себя, просто умыл руки?..

Почему сейчас, сидя в доме Айка Шарона, Барбара вновь мучительно вспоминает историю, произошедшую с отцом? Да потому, что Айк несколько минут назад сам предупредил ее, как бывает беспощаден к любому, кто мешает его делу. Может, Анджей Молик и мешал? Спорил о роли, как она о своей Анне? Хотя нет, это не в характере Анджея, он был покладистым и на рожон бы не полез, не то что она. И все же что-то произошло между этими двумя людьми…

Я буду не я, поклялась себе Барбара, если не узнаю эту тайну.

Девушка посмотрела на Шарона, с карандашом в руках сидевшего над сценарием и вносившего в него какие-то поправки.

— Ты чего молчишь? Или обиделась за свою Анну?

— Я поняла так: тебя мало интересуют чужие идеи, — холодно ответила Барбара.

— Напротив, чрезвычайно интересуют. Если ты убедишь меня, сколь они правильны и идут на пользу общему замыслу, я с радостью использую их. Но… — ответный взгляд голубых глаз стал жестким, — я не люблю, когда спорят из упрямства, отстаивая вещи для меня очевидные. Тут и время терять нечего. Я нарисовал достаточно четкую картину?

— Широкоформатную, — ответила Барбара, ничуть не смутившись. Она ничего не могла с собой поделать: раздражение против Шарона буквально кипело в ней. — Эпизод с кроватью, как ты его трактуешь, подходит Рою Стоннелу. Если бы он привязывал женщину, это выглядело бы очень правдоподобно!

— Значит, ты считаешь, что я не буду казаться органичным, другими словами, плохо сыграю?..

Барбара напряглась. Она так не думала. Ей не удалось увидеть, как Шарон играет на театральной сцене, но она смотрела пару фильмов с его участием, где тот был поразительно раскован, непринужден, естествен. Свободно владея искусством перевоплощения, он, конечно, был способен вылепить любой образ.

На секунду Барбара вообразила Айка, привязывающего ее к кровати, и сразу напряглась. Но ведь это Крофорд привязывает Анну, герой героиню, напомнила она себе, облизав вдруг пересохшие губы. Ей трудно было отделить себя и Айка от сценических образов, все это слишком тесно переплелось.

— Уверена, ты сыграешь блестяще, я больше, если честно, опасаюсь за Барбару Молик, а не за Айка Шарона.

— Давай пока отложим эту сцену, — миролюбиво, даже участливо предложил Шарон, — и обсудим ее позже.

— Как хочешь, — улыбнулась Барбара. Может, она и не выиграла войну, но в отдельном сражении победила. — Я только хотела бы задать еще один вопрос.

— Только один? — хмуро поинтересовался Шарон.

— У тебя в сценарии написано: «Анна снимает ночную рубашку и остается в постели голая под простыней. Когда она выясняет отношения с Крофордом, то встает, простыня соскальзывает…» Надо полагать, Анна оказывается нагишом? Меня это не радует.