Дрожащей рукой Анджела достала из коробки очередную игрушку. Вот так же дрожит ее глупое сердце с того мига, как Бен переступил порог ее магазина. И подумать только: вчера вечером она мечтала о его поцелуе! Должно быть, ей стоит провериться у психиатра.

Неужели она забыла, что он с ней сделал? Точнее — чего не сделал? И не один раз, а уже дважды?

Положим, в первый раз она сама была во многом виновата. Хотела, чтобы Бен боролся за нее, чтобы доказал ей свою любовь. Хотела убедиться, что не ошиблась, доверив ему свою судьбу. Вот почему она сказала ему, что возвращается к Дейлу. Солгала, чтобы заставить его ревновать, — глупо, по-детски. Но ей было всего восемнадцать, и она боялась — ах, как боялась, что, отдав ему свою невинность, совершила величайшую в жизни ошибку! Она сомневалась в чувствах Бена. Не верила, что он любит ее такой, как она есть.

И оказалась права. Бен ее просто использовал. Он не стал за нее сражаться. Не просил остаться с ним. Просто сбежал из города, не сказав ей ни слова.

И этого мало — он бросил не только ее, но и ребенка. Свою обиду Анджела еще могла бы простить; но у нее в голове не укладывалось, как может отец бросить на произвол судьбы беспомощного кроху. Ни разу с тех пор Бен не пытался узнать о судьбе Ларри. Делал вид, что у него нет сына.

До сегодняшнего дня.

Сегодня Анджела заметила, что Бен не сводит глаз с Ларри. Может быть, сожалеет о своем поступке? Она крепче сжала игрушку.

— Мама, ты о чем думаешь? — спросил Ларри.

Нет, Анджела не станет портить сыну праздник. Ларри пригласил Бена в гости только из вежливости, не зная, что связывает этого человека с его матерью и с ним самим. Если бы она не так усердно учила сына хорошим манерам…

Подняв глаза, Анджела выдавила улыбку. — Елка у нас замечательная. И ни одна игрушка не разбилась.

— Мы ведь еще и не начали, — заметил Бен.

Кажется, это были первые его слова с тех пор, как он переступил порог их дома.

Смех Ларри больно резанул по нервам Анджелы. Хорошо, что сын еще совсем мал и ничего не замечает!

Она развернула бумагу на игрушке, которую держала в руках. Ее подарил Дейл на какое-то Рождество. Как обычно, подарок он выбирал старательно и с любовью, на игрушке так и было написано: «С любовью, Дейл». Сама она, помнится, преподнесла ему нечто куда более практичное — вязаные шарф, перчатки и шапочку.

Почувствовав, как к горлу подступают слезы, Анджела поспешно сглотнула и протянула игрушку Бену.

— Повесь, пожалуйста.

Она заметила, как затвердело его лицо и на щеке задергался мускул, когда Бен увидел надпись на игрушке. Почему? С чего ему расстраиваться? Ведь это он ее предал. Она осталась одна, беременная, на улице, без средств к существованию, и тогда Дейл протянул ей руку помощи — и подарил свою любовь.

— Вот там у нас пусто. — С этими словами Ларри встал на цыпочки, пытаясь повесить на ветку блестящий шар, но не смог дотянуться.

— Давай я тебе помогу. — И Бен подхватил мальчика на руки.

У Анджелы перехватило дыхание. Сколько раз повторялась эта сцена, когда был жив Дейл! А теперь его место — место отца — занимает Бен Хупер. Анджеле казалось, что она предает Дейла, разрешив Бену занять место рядом с их сыном.

С сыном, от которого он отрекся. Бен поднял Ларри еще выше.

— Осторожнее! — воскликнула Анджела.

Бен обернулся к ней, улыбка пропала с его лица.

— Я его крепко держу, — сухо ответил он.

Это-то ее и тревожило.

Насколько поняла Анджела из разговоров на свадьбе, за девять лет Бен превратился в типичного трудоголика-одиночку, из тех, что чаще ночуют на рабочем месте, чем у себя дома. Едва ли такой человек способен получать удовольствие, наряжая новогоднюю елку. Или по собственной воле задерживаться в заштатном городишке вроде Селби…

Значит, ему что-то здесь нужно.

Например, Ларри.

Да нет, ерунда! С чего бы ему девять лет спустя проникнуться нежными чувствами к брошенному сыну? Должно быть, у нее разыгралась паранойя.

— Смотри, мама, пустых мест больше нет! — радостно объявил Ларри.

Неправда. Осталась пустота у нее в сердце — пустота, которую не замаскировать никакими игрушками, которую не заполняет даже любовь к сыну. Хорошо, что он пока слишком мал и ничего не понимает.

— В этом году елка у нас просто необыкновенная!

— Ты каждый год так говоришь, — захихикал Ларри.

— Да, потому что это правда.

— Мистер Хупер, а вам нравится?

Бен поднял глаза на Анджелу, и холодный взгляд его потеплел.

— Она… прекрасна, — медленно ответил он.

Разумеется, Бен говорил о елке: но на миг Анджеле почудилось, что речь идет о ней. Той далекой весной Бен осыпал ее комплиментами… Но теперь-то какое это имеет значение? Никакого. Почему же сердце ее бьется как сумасшедшее и в горле стоит комок?

— Эту елку я сам срубил, — похвастался Ларри. — Ну то есть… мне дедушка помогал.

Его голос напомнил Анджеле, что они с Беном в комнате не одни. Похоже, с ней и вправду творится что-то неладное, раз она начала забывать о собственном сыне!

— Вы каждый год сами рубите елку? — спросил Бен.

Ларри кивнул.

— Раньше с нами ходил папа.

Острая боль пронзила сердце Анджелы. Ларри так скучает по отцу! И ни дедушка, ни тем более сама Анджела не могут заменить ему обожаемого папу.

— Знаешь что? — заговорил Бен, прежде чем она успела открыть рот. — Я думаю, когда вы с дедушкой рубили елку, он был рядом и смотрел на вас. И когда ты играешь в теннис, он тоже смотрит на тебя и радуется.

— Правда-правда? — прошептал Ларри.

— Правда-правда, — авторитетно заверил его Бен. — Ну что, повесишь последнюю?

Личико Ларри вновь осветилось улыбкой, и Анджела, сама того не желая, ощутила благодарность к Бену. В школе Бен никогда не умел подобрать нужные слова — но теперь, похоже, овладел этим искусством. Несколькими словами он сумел утешить мальчика и превратить его скорбь по отцу в светлую печаль.

Дождавшись, когда Бен взглянет в ее сторону, она прошептала одними губами:

— Спасибо.

В ответ Бен пожал плечами, словно ничего особенного не сделал. Но она видела: он тоже растроган. Может быть, в его сердце наконец проснулась любовь к сыну?

— А теперь, — проговорил Бен, — пора украсить нашу елку канителью.

— Не забывай, — напомнила Анджела сыну, — канитель вешается…

— Знаю-знаю, по одной канителинке! — хором ответили Бен и Ларри, и оба расхохотались.

— Откуда вы знаете? — спросил Ларри.

— Меня моя мама так же учила, — признался Бен.

— Умная женщина, — заметила Анджела.

— Точно. И чем старше я становлюсь, тем лучше это понимаю. — Бен подмигнул Ларри.

— Моя мама тоже умная! — с гордостью откликнулся мальчуган.

Что ж, хоть кто-то в этом не сомневается. Анджела улыбнулась.

— Ты у меня тоже умница, раз это понимаешь.

С помощью Бена Ларри развесил канитель и укрепил на верхушке елки рождественского ангела, Анджела включила в розетку шнур гирлянды, и елка засияла разноцветными огнями.

— А теперь — пирог! — захлопав в ладоши, закричал Ларри.

— Спасибо, — в голосе Бена вдруг послышалась напряженность, — но мне пора.

— Ну как же, — заныл Ларри, — мы всегда после того, как нарядим елку, едим пирог!

— Ларри! — строго одернула сына Анджела.

Она тоже не понимала, почему Бен вдруг заторопился уйти. Может быть, у него какие-то планы на сегодняшний вечер?

— Спасибо, что пришли, мистер Хупер, — недовольно пробурчал Ларри. — И что помогли нам нарядить елку.

— Спасибо за приглашение. — Бен осторожно сжал руку мальчика в своей и тут же выпустил. — Было очень весело.

Анджела сняла с вешалки его куртку, молясь об одном: чтобы он поскорее ушел. На сегодня с нее достаточно. Надевая куртку, Бен надолго — как-то слишком уж надолго — задержал взгляд на мальчике.

— До свидания, Бен, — попрощалась Анджела.

— До свидания, — ответил он, почти не разжимая губ.