Обрадованные галичане глубоко благодарили митрополита за то, что он вместе с князьями и панами исходатайствовал у короля утверждение Макария в звании наместника, а сам возвел его в духовный сан и уполномочил своею властию, и извещали, что когда Макарий прибыл к ним с королевским дворянином - коморником, вводившим его в должность, то подъял многие труды, объезжая свой церковный округ, и всюду был "горазд", все начал приводить в порядок, но как только увидел это "проклятый и злой человек, новый еретик" Сикора, имевший большую силу у арцибискупа, то еще более отдался ему, возбуждая его против Макария. Арцибискуп настоял пред королем, чтобы на Макария как поставленного незаконно, без согласия его, арцибискупа, назначена была комиссия, и Макарий королевскими листами потребован был в Краков на суд комиссарский. Вслед за своим наместником отправилось туда множество галичан и жителей Подолии; много издержали они на суде денег, но ничего не добились и положили перевесть дело пред короля на краковский сейм, а самого Макария послали к митрополиту просить его заступничества пред королем и писали к митрополиту, что, если теперь он не заступится за них с православными князьями и панами, тогда ему "трудно будет писаться Галицким митрополитом". Митрополит послал от себя на краковский сейм своего боярина Раецкого, но посланному пришлось только видеть там своими очами великую беду, плач и тяжкое положение своих единоверцев, потому что король на основании пожалованных им самим и еще прежде Ягайлом привилегий Львовскому арцибискупу выдал на сейме арцибискупу и бискупам в полную их власть всех православных жителей Галиции и Подолии, изъяв их совершенно из-под власти Киевского митрополита, и велел написать на то новую привилегию, а Макария арцибискуп и бискупы грозились заключить в темницу на всю жизнь. В таких обстоятельствах, не зная, что делать, Макарий и православные решили прибегнуть к двум польским панам, имевшим доступ к королеве Боне, и чрез них предложили ей и королю двести волов. Королева тотчас сдалась, переговорила с королем и послала к канцлеру своего пана, который взял у канцлера привилегию, приготовленную для Львовского арцибискупа, и разорвал. А король обещал православным выдать привилегию в их пользу, как только они доставят двести волов, и велел канцлеру (7 марта 1537 г.) потребовать от Львовского арцибискупа самый оригинал привилегии, данной ему прежде на право назначать митрополичьих наместников, и известить его, что по пламенным просьбам русских король поставил им наместником Макария и отрешил от этой должности Сикору. Когда затем король посетил Львов, Макарий дал ему 50 волов и король велел ему явиться в Краков за привилегиею. Но пред самым выездом короля из Львова арцибискуп опять упросил короля отдать ему русских в полное распоряжение. Макарий поспешил раздать еще 110 волов королю, королеве и панам и вторично получил приказание приехать в Краков за привилегией, Макарий поехал, долго там прожил, но напрасно: король отложил дело до сейма. Макарий поехал и на сейм, но арцибискуп и бискупы наперед приняли все меры, чтобы Макарию не дана была привилегия, а король и королева велели ему совсем не являться к ним, пока не разъедутся бискупы с сейма. Бискупы разъехались; Макарий прожил в Кракове еще почти год, все хлопотал и наконец добыл-таки от короля "с великою бедою, накладом и трудом" желанную привилегию, обязавшись дать за то еще 140 волов. Когда Макарий возвратился из Кракова, арцибискуп прислал к нему своего писаря с великою угрозою и приказанием, чтобы Макарий стал пред ним и явил свою привилегию. Макарий сам не пошел и привилегии не отдал. Разгневанный арцибискуп говорил пред шляхтою римского закона; "Я этого не оставлю, пока жив; Русь должна быть в моей власти; король без меня не мог того дать". И послал к королю жалобу на Макария, чтобы его потребовали с данною ему привилегиею на краковский сейм. Но король предвидел, что так случится и что за эту привилегию он подвергнется на сейме нападению от своих духовных, и потому, когда еще выдавал ее русским, посоветовал им ехать скорее к своему митрополиту и просить его, чтобы он поставил для них Макария во епископа, потому что, когда Макарий приедет в Галич уже владыкою, тогда ни арцибискуп, ни бискупы ничего не в состоянии будут ему сделать. Православные так и поступили: они отправили Макария к митрополиту, а сами великою толпою провожали отъезжавшего наместника до границы, опасаясь, чтобы на пути его не убили или не отняли у него привилегии, так как арцибискуп несколько раз приказывал его убить. Митрополит уважил просьбу своих духовных детей и поставил им Макария епископом, а король издал (23 октября 1539 г.) грамоту, в которой объявлял: жаловались нам наши подданные галичане греческой веры, что по своим делам духовным, как-то: по делам о рукоположении священников, о браках и расторжении браков, об освящении церквей и подобным - они принуждены ездить к сторонним архиереям в Молдавию и другие места, так как наместник Галицкого митрополита Макарий Тучапский по своему сану не может решать такого рода дел, и потому просили нас назначить им названного Макария епископом. И мы, снисходя на просьбу наших подданных русского обряда, духовных и мирян, определяем и даем им названного Макария во епископа, чтобы они уже более не ездили по духовным делам на сторону: пусть он, будучи рукоположен на владычество своим митрополитом Киевским, совершает для них все эти дела в землях Галиции и Подолии, и именно в округах Галицком, Львовском, Каменецком, Снятинском и Трембовльском. Отдаем владыке Макарию под его власть всех духовных, все их церкви, синагоги, монастыри в тех округах, и в частности Галицкую митрополитанскую церковь, называемую Крылос, в которой некогда предстоятельствовал их архиепископ-митрополит, и также монастырь Униевский во имя Успения Пресвятой Богородицы, основанный нашими предшественниками. Предоставляем владыке Макарию и его преемникам право церковного управления и суда в его епархии, а равно и право собирать ежегодно, подобно другим владыкам, с подведомых священников по шести флоринов (злотых) так называемой куничной подати. Не можем не заметить, что одного этого дела, сохранившегося в подробностях, о наместничестве Макария Тучапского и о возведении его в сан епископский совершенно достаточно, чтобы судить, сколько терпели тогда бедные галичане русской веры, какими недостойными путями добывались королевские привилегии, как продажны были и король, и королева, и окружающие их, как сильны были римские прелаты в Польше и к чему иногда они вынуждали короля.

Не прошло и месяца со времени утверждения Макария в звании епископа королевскою грамотою, как он, "епископ митрополии Галицкой, владыка Львовский и Каменца Подольского", созвал во Львове Собор из местных священников и, порассудив с ними, восстановил при главной городской церкви во имя святого великомученика Георгия крилос и духовную справу, которые существовали при той церкви и прежде, но с давних уже пор совсем прекратились, и дал крилошанам, т. е. членам крилоса, в состав которого, как видно, вошли все священники приходских церквей Львова, следующие права: а) от кафедральной церкви святого Георгия на крилошан половину ее доходов, или сборов; б) если во Львовском повете случится владыке освящать новую церковь, то со владыкою едет один крилошанин и половина дохода за освящение - на крилос, а в случае освящения старой церкви всё - на крилошан; в) ставленников во священство исповедует очередной недельный крилошанин и берет за исповедь по шести грошей, а которые крилошане будут служить со владыкою при посвящении ставленника, получают с него по грошу; г) если кто даст вклад на десять сорокоустов, владыке с того половина, а другая - на крилос; если же только на пять сорокоустов или менее, то всё - на крилошан; д) если кому нужно будет искать духовного суда, тот должен взять позыв у владыки, а в небытность владыки - у его наместника, который взимает за то шесть грошей; е) когда у какого-либо крилошанина случится освящение его приходской церкви, он ничего не дает за то владыке, а только справит для него обед; ж) если крилошанин будет ставить в попы своего сына, владыка с него ничего не берет; з) если владыка умрет, тогда крилошане имеют в продолжение целого года держать епископию в своей власти вместе с земянами греческого закона и львовскими мещанами, а потом должны передать епископию нареченному или уже поставленному новому владыке со всем церковным имуществом; и) если крилошанин провинится пред владыкою, владыка не подвергает его никакому наказанию, а только отлучает его от служения, пока не исправится, и судить крилошанина не может никто, кроме суда духовного; и) наместника владыки избирает не сам владыка, а избирают крилошане и представляют ему, а владыка только благословляет избранного. В грамоте епископа (16 ноября 1539 г.) в которой изложены все эти права вновь установленного львовского крилоса, поименованы самые крилошане, присутствовавшие тогда с епископом. Это были священники львовских церквей: Федоровской (он же назван и наместником владыки), Никольской, Богоявленской, Благовещенской, Спасской, Покровской и Вознесенской, которых, следовательно, вместе с соборною Георгиевскою и Успенскою, принадлежавшею местному братству, считалось еще во Львове, к изумлению, девять, т. е. одною даже больше, чем сколько было их за столетие прежде, несмотря на все притеснения православным. Все эти священники, хотя имели свои приходские церкви, назывались соборными, или крилошанами, соборной церкви святого великомученика Георгия, в которой и совершали службы по очереди, понедельно, и в которой своих особых священников, кажется, вовсе не было. Настоящая грамота о правах крилошан подтверждена была впоследствии (10 генваря 1549 г.) по их просьбе самим митрополитом при назначении к ним нового архиерея . Положив начало церковного управления и суда в своей епархии устройством крилоса, Макарий должен был спешить в Новогрудок, чтобы там пред лицом Собора выразить свои отношения к своему главному архипастырю - митрополиту. На Соборе вместе с митрополитом находились все тогдашние архиереи: Полоцкий, Витебский и Мстиславский Симеон, Владимирский и Брестский Геннадий, Луцкий и Острожский Арсений, Туровский и Пинский Вассиан, Перемышльский и Самборский Арсений, Холмский и Бельский Иона. В присутствии их, а также и четырех знатнейших светских особ Макарий произнес (22 февраля 1540 г.) свою собственноручную присяжную грамоту. Здесь, называя себя "епископом дворным от рамени преосвященного архиепископа, митрополита Киевского, и Галицкого, и всея Руси" и свидетельствуя, что митрополит сделал его своим дворным (curialis), или викарным, епископом и удостоил вручить ему от своего рамени Галицкую свою митрополию по своей доброй воле и милости и по своему митрополитскому праву, а король утвердил за ним эту митрополию своею привилегиею, Макарий давал за себя и за своих преемников обещание свято исполнять порученную ему должность и править Галицкою митрополиею по преданиям и правилам святых апостолов и святых отцов и по благословению и наставлениям своего митрополита; собирать в ней пошлины за поставление священников, за освящение церквей и другие церковные доходы и половину их ежегодно, после Пасхи, отсылать митрополиту, а другую оставлять себе за труды; никогда не считать Галицкой митрополии своею собственностью, не посягать на отделение ее от митрополита Киевского и самые даже антиминсы подписывать от его имени. "А если я, - говорил в заключение Макарий, - начну вести себя не по св. правилам и владыка митрополит заметит во мне что-либо несогласное с ними, он имеет власть наказывать меня по моей вине, как требует церковное право. Если я нарушу настоящее мое рукописание и совершу что-либо против моего преосвященного владыки и архипастыря, тогда да лишен буду своего епископского сана и да постигнет меня клятва св. апостолов и св. отцов, а кроме того, я обязан буду в наказание заплатить августейшему королю тысячу золотых и митрополиту Киевскому пятьсот золотых". К этой присяжной грамоте Макария кроме его собственной печати приложили по его просьбе печати и все присутствовавшие на Соборе епископы и светские лица.