— Почему ты это сделал, Берт? Почему простил папе все долги?

— Я могу себе это позволить.

Берт небрежно пожал плечами: он явно был не настроен исповедоваться перед ней. Но Элси не сдавалась:

— Я просила тебя ответить мне честно, Берт! — с жаром проговорила она. — Иначе мы никуда не продвинемся.

— А ты считаешь, нам есть куда продвигаться? — с неприкрытым цинизмом полюбопытствовал Берт.

— Я не знаю, — устало вздохнула Элси. — Я знаю только одно: у нас не получится ничего, если мы не приложим усилий оба. Ты же сам говорил, что раньше мы не давали себе труда узнать друг друга получше. — Ее умоляющий взгляд был исполнен безумной надежды. — Мне казалось, что на этот раз ты хотел хотя бы попытаться…

— Ну, не то чтобы очень хотел…

Лицо Берта было таким же застывшим и безучастным, как лица святых, которые смотрели на них со всех сторон. И разговаривать сейчас с ним было все равно, что разговаривать с одной из этих статуй.

— Я уже как-то сказал тебе, что не ставлю на тех, кто заведомо проиграет.

— Значит, ты считаешь, у нас нет никаких шансов?

— Абсолютно никаких. Их не было с самого начала, только я этого не понимал. Я, дурак, думал, что все еще можно вернуть! Хотя возвращать было нечего. Мне не стоило сюда приезжать. Но я так хотел увидеть тебя…

Берт неожиданно замолчал, сообразив, что выдал слишком многое. Он отвернулся от Элси, но она все же успела заметить, как в его глазах на мгновение вспыхнула искорка истинного чувства. Все-таки броня холодного равнодушия оказалась не столь непробиваемой, как он хотел показать.

— Увидеть меня? — Элси очень старалась, чтобы ее голос не дрогнул. — Но ведь ты говорил, что приехал к отцу по делу. Чтобы взыскать с него долг.

Берт хотел что-то сказать, но промолчал. Элси понимала, что должна быть очень осторожной. У нее было такое чувство, будто она пробирается сквозь густой липкий туман по скользкой тропинке. Один неверный шаг — и она сорвется в пропасть!

— Но это была лишь отговорка, да, Берт? — Элси надеялась, что ее голос звучит достаточно убедительно, хотя сама она пребывала в полной растерянности. — Такие, как ты, не собирают долги самолично. У тебя наверняка есть для этого целый штат адвокатов. Ты бы мог преспокойненько сидеть у себя в кабинете и лишь давать указания…

— Я хотел получить этот дом!

В голосе Берта уже не было прежней уверенности. Быть может, с надеждой подумала Элси, им все же удастся поговорить? Откровенно поговорить…

— Тебе так нравился этот дом, что ты потратил целое состояние на его обустройство, а потом просто отдал его моему отцу?..

Берт стоял там же, где и раньше. Он не отвел взгляда, но и не ответил на вопрос. Однако Элси физически ощутила, как он весь внутренне подобрался и напрягся. И почувствовала себя увереннее. Теперь главное — не останавливаться.

— А сейчас скажи мне, Берт, согласуется ли подобный шаг с репутацией безжалостного волка-одиночки, которую ты так рьяно поддерживаешь? По-моему, это отнюдь не в характере Берта Конроя!

Глаза Берта зажглись недобрым огнем.

— Я всегда ненавидел эти дурацкие домыслы.

— А почему, собственно? Потому что на самом деле ты никакой не…

— Снаружи — может быть, да. Но в душе…

— Что — в душе? — спросила Элси, когда Берт вдруг замолчал.

— А в душе — восторженный идиот, безумно влюбленный в женщину, которая его не любит! — внезапно выпалил Берт. — Это уж точно не согласуется с привычным образом!

Элси потрясенно застыла, глядя на Берта, а он усмехнулся и пожал плечами:

— Ты просила, чтобы я отвечал честно.

— Да, я…

Элси не знала, что и думать. Откровенность Берта застала ее врасплох. Неужели он действительно сказал «безумно влюбленный»? В нее?!

— Ладно, раз уж я начал, то скажу все. — Жесткий и агрессивный тон Берта совсем не вязался с откровенной тоской в его глазах. — Я влюбился в тебя с первого взгляда. Когда ты подошла ко мне на том вечере, я понял, что пропал!

— Но ты же сам говорил… Этот дурацкий спор про богатого мужа…

— Тогда я не знал, что ты — та самая женщина, слова которой я невольно подслушал. Я понял это только потом, но было уже поздно. Я пытался себя убедить, что должен преподать тебе хороший урок. Поиграть с тобой, наобещать золотые горы, а потом разом разрушить твои мечты о сладкой жизни. Но в глубине души я знал, что это самообман. На самом деле я хотел только одного: всегда быть рядом с тобой. И когда ты призналась, что хочешь выйти за меня замуж, тут же схватился за эту возможность.

— А потом бросил меня в день венчания!

— Да, я понимаю, что это выглядело чудовищно. — Берт нервным движением провел по волосам, и этот жест выдал, испытываемое им волнение. — Сейчас я постараюсь объяснить. Элси, я уже сказал, что действительно собирался на тебе жениться. Я хотел на тебе жениться! Но я прекрасно знал, что значил этот брак для тебя…

— Откуда? Ведь я никогда тебе не говорила о своих чувствах! Боже, как глупо, что мы с тобой никогда не были откровенны! Так что же, по-твоему, значил для меня этот брак?

— Все очень просто. Ты приняла мое предложение, потому что у меня были деньги и нам было хорошо в постели. И я почти убедил себя, что этого будет достаточно! Но, увидев тебя в церкви, я понял, что пытаюсь сделать, и мне стало страшно.

— А что ты пытался сделать? — спросила Элси, когда Берт замолчал.

— Я пытался привязать тебя к себе, зная, что ты меня не любишь! Я хотел, чтобы ты всегда была только моей. Но потом я вдруг осознал, что это будет повторением истории моих родителей. Я знал, чем все это закончится. И я понял, что должен тебя отпустить.

— Но ты причинил мне такую боль!.. — вырвалось у Элси помимо ее воли.

Она не хотела говорить об этом, но ничего не могла с собой поделать. Эта боль все еще терзала ее сердце. Эта боль не проходила ни на мгновение.

— Да, понимаю, — тихо проговорил Берт. — Но я не знал, что мне делать. Я должен был поступить так, чтобы ты навсегда исчезла из моей жизни. Элси, пойми, надо было покончить со всем раз и навсегда. Я не имел права связывать тебя узами брака, который был бы таким же несчастным, как брак моих родителей. Потому что в конце концов ты бы меня возненавидела, как моя мать возненавидела отца…

Элси вдруг вспомнился один недавний разговор с Бертом. Он сказал тогда, что, если бы действительно хотел наказать ее, то женился бы на ней. Теперь эти слова обрели новый смысл.

Раньше Элси и в голову не приходило, что поведение Берта могло быть продиктовано такими соображениями. Да он поступил жестоко, но это была жестокость любящего человека, стремящегося предотвратить еще большую жестокость по отношению к своей любимой.

И вот сейчас он собирался уйти от нее опять! Уйти, чтобы Элси осталась свободной…

— Берт, — еле слышно проговорила она. — Ты забываешь одну важную вещь.

— Какую? — нахмурился он.

— Твои родители не любили друг друга. Они даже не знали, что это такое — любить. А мы знаем…

Берт уставился на нее во все глаза.

— Мы? — хрипло выдохнул он.

— Да, мы! — Элси шагнула к нему, неуверенно протянув руку. — Неужели ты так и не понял? Я тоже люблю тебя!

Элси знала, что, если он отвернется от нее сейчас, она просто этого не перенесет. Но Берт уже шел ей навстречу. Он обнял ее и прижал к себе.

Его поцелуй воплотил в себе все, о чем мечтала Элси. И хотя в этом поцелуе еще ощущались боль и страдания прошедшего года, но в нем была и возродившаяся надежда, и страсть, когда-то связавшая их… и любовь. Теперь Элси знала, что любовь все же была!

Берт нескоро оторвался от ее губ. Не разжимая объятий, он бережно опустил Элси на ближайшую скамью. Они уселись, тесно прижавшись друг к другу.

— Так это правда? Ты действительно меня любишь?

— Да, Берт. Я люблю тебя. И поверь мне, пожалуйста, твои деньги — они ничего для меня не значат. Мне нужен только ты. Только ты!

— И ты готова простить мне…

Элси прикрыла ладонью рот Берта, не давая ему договорить.