— Я… я навещала вашего отца, — призналась Тарин. Она решила говорить правду, хотя понимала, что это может расстроить Майкла. Она успела к Патрику О'Мелли раньше, чем его собственный сын. — Мне очень жаль, что он заболел. — Тарин намеренно отводила глаза, чтобы не встретиться взглядом с Майком. Волнующие воспоминания об их первой встрече все еще смущали девушку. Она боялась выдать себя, старалась быть осторожной и осмотрительной. — Но сам он говорит, что отлично себя чувствует.

— Рад, что вы заглянули к нему. — Майк настойчиво ловил ее взгляд. — Я и не знал, что вы с моим отцом нашли общий язык.

Нет, не нашли… до сегодняшнего дня. Но, услышав о сердечном приступе у Патрика О'Мелли от одного из местных фермеров, Тарин решила, что пришло время забыть о разногласиях. Настала пора принести соседям оливковую ветвь мира. Вражда О'Мелли с Конвеями тянулась слишком долго.

— Мы с ним близкие соседи, — довольно холодно сказала девушка и пожала плечами. Тарин давала понять Майку, что его имя не обязательно включено в мирный договор между ней и Патриком. — Меня мучило, что между нами такое непонимание.

— Хорошо, что вы растопили лед, — взволнованно произнес Майк. Его взгляд смягчился. — Смадж рассказал мне о вашей трагедии, Тарин. Он услышал эту историю от ваших работников.

О'Мелли легко коснулся плеча собеседницы, и Тарин показалось, что ее пронзил ток. Она поспешила отстраниться.

— Я знаю, что ваш отец погиб, и очень вам сочувствую, поверьте, — снова заговорил Майкл. — Его смерть стала для вас тяжелым испытанием. Это жестокий удар судьбы… слишком жестокий. Я знаю, как вы его любили.

Тарин облизнула пересохшие губы. Вряд ли его сочувствие было искренним. После стольких презрительных комментариев в адрес Хью Конвея это казалось невозможным. К тому же Тарин больше не нуждалась в жалости. Она наслушалась столько соболезнований, что ей хватит до конца дней. Тем более ей не нужна жалость Майка.

Тарин сглотнула. Все! Ее сердце закрыто для него!

— Благодарю, — вежливо произнесла девушка. — Да, я тоскую без отца.

Она действительно очень страдала. Отец поощрял ее мечты и стремления, всегда готов был выслушать и понять. Он разделял ее страсть к лошадям и вольной жизни. Он был настоящим другом.

— Смадж говорил, вы тоже лежали в больнице, в Мельбурне. — Майк на секунду замолчал и нахмурился, потому что глаза Тарин подозрительно заблестели. — Вы уже окончательно выздоровели?

Тарин вздрогнула. Память опять вернула ее в тот ужасный день. Девушка снова увидела искореженный металл, лежащего на дороге отца, свою неестественно выгнутую ногу. Она вспомнила дикую иссушающую боль и пришедшее следом осознание, что у нее сломана нога. Все в прошлом. Все позади.

— Спасибо, все нормально. Я уже выздоровела, — как можно непринужденнее ответила девушка.

Тарин лгала. Если бы Майк увидел ее походку, то не поверил бы словам. Она ходила, переваливаясь с ноги на ногу, как утка. Когда Рори Сильвермен вернулся из заграничного турне и навестил Тарин, то пришел в ужас. Это случилось месяц назад, с тех пор он не появлялся в Фернли.

Майк пристально смотрел на девушку, словно сомневался в искренности ответа.

— Смадж упомянул, что вы больше не выступаете на соревнованиях. Это навсегда или временно?

Тарин нахмурилась. Она не верила беспокойству в его взгляде и голосе. Раньше Майк не принимал всерьез ее занятия конным спортом, не говоря уже о надеждах на олимпийское золото. Так почему сейчас его вдруг озаботила карьера соседки?

— Я навсегда распрощалась с большим спортом, — небрежно обронила девушка, будто речь шла о чем-то неважном для нее.

Майк О'Мелли приехал сюда, чтобы посетить отца, а не выслушивать ее рыдания. Пусть он лучше думает, что раньше она просто забавлялась, занимаясь конным спортом, тешила самолюбие. А когда столкнулась с трудностями, то разочаровалась в своей мечте. И пусть он поскорее уберется отсюда, убедившись, что его отец здоров. Майк не должен знать о ее бедах!

— Значит, вы скоро уедете из Фернли? — спросил Майк. Его голос звучал небрежно, а в глазах застыло непонятное выражение. — Когда мы в прошлый раз говорили с отцом, он сказал, что вы распродаете своих быков. И сообщили вашим наемным рабочим, чтобы искали другое место.

— Вы, кажется, обсуждаете меня со всеми подряд, начиная с отца и заканчивая рабочими. — Слова Тарин прозвучали более резко, чем она хотела.

Почему они говорят о ней? Впрочем, она, кажется, догадывалась о причине. О'Мелли хотели выяснить, будет ли продаваться Фернли, и любопытствовали, кто станет их новыми соседями. Без сомнения, они надеялись, что на сей раз им повезет и в Фернли поселятся настоящие добропорядочные фермеры. А не богатые ловкачи из города, для которых сельское хозяйство — очередное развлечение. Такими представлялись Конвеи Патрику О'Мелли.

Ладно, скоро они узнают, что она собирается сделать. Отца Майка она уже немного посвятила в свои планы… несколько минут тому назад.

Майк улыбнулся в ответ на ее раздраженный комментарий.

— Я не слышал раньше о вашей трагедии, Тарин, о смерти вашего отца, потому что находился в пути. Мне неизвестно, насколько серьезны ваши травмы. Я знаю только, что вы возвратились в Фернли, чтобы окрепнуть после больницы. Но как вы сейчас? — Майк вновь пытался встретиться с ней взглядом. Он догадывался, что соседка говорит далеко не все.

— Я прекрасно себя чувствую, — заверила его Тарин. Это была правда. Ведь могло быть хуже, гораздо хуже. Она едва не потеряла ногу. И жизнь — как отец. Хвала Господу, что он ушел быстро и без страданий! Тарин быстро отвернулась, чтобы Майк не заметил слез, подступивших к глазам. Она сглотнула, упала на сиденье автомобиля и с усилием пробормотала: — Всего доброго, Майк. Рада была встретиться с вами.

— Я тоже.

Банальная фраза. Тарин вздохнула и завела автомобиль. Во время пути ее мысли неотвратимо возвращались к Майку. Она не ожидала увидеть его сегодня. Но хотела ли? Она обязана честно ответить себе на этот вопрос.

Да, черт побери! Она хотела! Их встреча взволновала Тарин. Ее руки дрожали на руле, дыхание то и дело прерывалось, судорогой сжимало горло. Даже зубы стучали, словно она мерзла, хотя был конец февраля — прекрасный летний день. Слабый бриз принес легкую свежесть, особенно приятную после душной, жаркой погоды, стоявшей последнюю неделю.

Тарин сильнее сжала пальцы на руле, но дрожь не унималась. После катастрофы она научилась превосходно справляться с собой. Некоторые знакомые даже называли ее бесчувственной и толстокожей. Она не позволяла тоске затопить душу, не предавалась печальным размышлениям. Но иногда с отстраненным удивлением думала, что ничего не чувствует. Или чувства похоронены вместе со всем, что ей дорого? Сейчас они вернулись.

Прибыв в Фернли, Тарин с головой окунулась в работу. Тяжелый физический труд спасал от любых страданий. Кроме того, у нее действительно было очень много дел. Новый проект полностью увлек Тарин. Дино и Эбби помогали ей с лошадьми. С тех пор, как Тарин продала почти всех коров и быков, у молодой пары поубавилось обязанностей, но, к счастью, они согласились остаться в Фернли — ухаживать за лошадьми и делать другую работу по хозяйству. Правда, скоро им придется переселиться в просторную сторожку возле дома. Тарин не могла оставить их жить там, где поселил их отец, — на старой ферме, поскольку продавала тот участок в Долине Платанов вместе с сельской усадьбой, что принадлежала Чарли Хендерсону, а прежде — семье О'Мелли.

Улыбка коснулась губ Тарин при мысли о земле, прошедшей полный круг…

Неожиданно девушка поняла, что уже поздно. Солнце исчезло за холмами. Эбби и Дино пора было возвращаться домой, в Долину Платанов, чтобы успеть до наступления ночи. Да и ей самой тоже не помешает ранний ужин. Пора наконец разобраться со скопившимися бумагами.