«Роллс-ройсы» в кибуце — вещь редкая. Величавый автомобиль, поблескивая серебром сквозь тонкий слой покрывавшей его пыли, неторопливо въехал на центральную площадь. Толпа загорелых черноволосых ребятишек с восторженными криками бежала за «роллс-ройсом», словно за каким-нибудь дудочником в пестром плаще, и вся процессия походила на комету с пышным хвостом.

Лин, сидевшая на тенистой веранде, подняла глаза от шитья и посмотрела на машину. Важная птица, подумала она. Хоть бы постеснялся выставлять себя напоказ в таком скромном месте, как кибуц.

Машина остановилась перед зданием администрации, но мужчина, вышедший из нее, оказался совсем другим, чем она ожидала, и у Лин от удивления расширились глаза. Стройный мускулистый шатен с загорелым волевым лицом был настолько высок, что, выбираясь из машины, согнулся в три погибели. Распрямившись, он с неприкрытым интересом обозрел площадь. Да это англичанин! По каким-то неуловимым признакам Лин почти мгновенно разгадала в нем земляка. Она еще раз посмотрела на машину, но наклейки «ОВ» на ней не было. Незнакомец скользнул взглядом по близлежащим строениям, и Лин, повинуясь какому-то странному порыву, спряталась в тени, не желая, чтобы он ее увидел. Лишь на мгновение взгляд скрытых за темными очками глаз задержался на ее веранде. Через секунду незнакомец, легко перепрыгивая сразу через две ступеньки, взбежал по лестнице в здание администрации.

Лин вдруг сообразила, что все это время сидела в напряжении, и с трудом перевела дух, пытаясь отвлечься за штопаньем детской рубашонки. Интересно, подумала она, поднимая глаза на административное здание, кто это такой и что ему здесь нужно? Англичане в кибуце не редкость, но обычно они приезжают сюда в отпуск, чтобы познакомиться с жизнью коммуны, и останавливаются в доме для гостей. Но этот человек не похож на отдыхающего — слишком уж внимательно он рассматривал площадь, а затем стремительно поднялся в здание администрации. Ей опять стало не по себе, но она постаралась взять себя в руки, да, он похож на англичанина, но это же не значит, что он приехал за ней. К тому же никто, даже ее родители, не знает, что она здесь.

— Старый добрый «роллс-ройс»?

Дейв, только что вернувшись с поля, где проработал целый день, с любопытством рассматривал машину. Его загорелая грудь была заляпана белой краской.

— Чем это ты занимался? — спросила Лин. Он расплылся в широкой довольной улыбке.

— Белил деревья, чтоб у них не было солнечного удара.

Шутка удалась, они рассмеялись, и Дейв продолжал:

— Пойдем посмотрим на эту диковинку, — он кивнул на «роллс-ройс».

— Да ну его! — поспешно возразила Лин и, смутившись, тут же добавила: — Ты что, «роллс-ройсов» не видел? Ты, наверное, проголодался. Может, пойдешь отмоешься перед ужином?

Он удивленно обернулся и, улыбнувшись, направился к дому.

— Вам в Англии такие машины приелись, — заметил он уже у лестницы. — Но в Штатах они редкость. Особенно такой вот антиквариат.

Только теперь она сообразила, что машина старого выпуска; судя по мощному угловатому кузову, ей лет тридцать-сорок, и хотя на звание антикварной она явно не тянула, все же это был коллекционный экземпляр. Серебристая красавица была в безупречном состоянии, и ее возраст заставил Лин задуматься о хозяине.

Дейв, моясь в душе, громко напевал популярную несколько лет назад песенку. Западная музыка не сразу сюда доходит, а по сравнению с Лин, жившей тут уже полгода, Дейв старожил: он приехал в Израиль по путевке университета, чтобы познакомиться с жизнью кибуца, и ему так здесь понравилось, что он остался. На первое время прибывающая сюда молодежь размещалась в домах «кибуцных родителей», а поскольку Лин говорила только по-английски, то ее подселили к Дейву.

Работники, возвращавшиеся с полей, останавливались в тени деревьев на площади и с любопытством смотрели на машину. Интересно, что же представляет собой владелец столь вызывающе роскошного авто? Эксгибиционист? Эготист? Кем бы он ни был, он все еще находился в здании администрации, а это могло означать только то, что у него важное дело.

Внезапно устыдившись своего смущения, Лин встала и отправилась в спальню. Комната была маленькая, скудно обставленная, зато в углу, около окна, стоял рукомойник, а над ним — небольшое зеркало. Душ все еще был занят Дейвом, и Лин пришлось мыться в комнате. Она надела свежее платье и повязала длинные, светлые, казавшиеся прозрачными в солнечных лучах волосы платком той же расцветки, что и платье. Дейв не заставил себя ждать, и они одними из первых отправились в большую общую столовую. После ужина Лин предстояло опять работать в ресторане кибуца.

Они сели за стол с молодыми людьми, говорившими по-английски, и скоро Лин так увлеклась, что даже не заметила Наоми, десятилетнюю дочку ее «родителей».

— Привет, Наоми, — поздоровался Дейв, обнимая ее. — Поешь с нами?

— Нет, — отказалась Наоми и, тщательно выговаривая английские слова, сообщила: — Меня послали сказать Лин, что ее ждут в администрации.

Предчувствие таки не обмануло Лин. Она занервничала.

— Пойти с тобой? — встревоженно спросил Дейв.

— Нет, зачем? — Она натянуто улыбнулась. — Вряд ли это что-нибудь серьезное.

Вслед за Наоми она шла по зеленому газону площади, и тень от ее высокой стройной фигуры все увеличивалась в лучах заходящего солнца. В здании администрации ее дожидались двое: тот самый мужчина, что приехал на «роллс-ройсе», и Амос, дежурный по комитету управления кибуцем. Быстро взглянув на незнакомца, Лин перевела взгляд на ободряюще улыбнувшегося ей Амоса.

— Все в порядке, Лин, ничего страшного. К тебе посетитель. Тебя это удивляет? — Не получив ответа, он продолжал тем же мягким голосом: — А мне кажется, тебя это должно было бы удивить. Похоже, тебя разыскивают родители. И они попросили этого молодого человека, Моргана Френча, помочь им. — Амос сделал жест в сторону незнакомца, небрежно облокотившегося на раму окна. Тот безучастно смотрел на Лин. — Ты говорила, что приехала с согласия родителей, — продолжал Амос.

Он не упрекал ее за ложь, но в голосе его слышался вопрос.

— Мне уже восемнадцать, — защищалась Лин. — И я не обязана спрашивать их разрешения. К тому же им было наплевать, куда я отправляюсь.

— А мне кажется, что им вовсе не наплевать, если уж они посылают за тобой, — возразил Амос, вставая. — Морган сам тебе все объяснит. Мы же поговорим завтра, Лин. — Он повернулся и пожал руку человеку, которого уже нельзя было назвать незнакомцем. — Вы можете говорить здесь, а потом Лин проводит вас в дом для гостей и покажет ресторан. Шалом.

— Спасибо и до свиданья.

Когда Амос вышел, Лин повернулась к Моргану Френчу.

— Вы кто? Частный детектив? — поинтересовалась она, пряча за показной воинственностью неуверенность и надежду. — Мне почему-то казалось, что соглядатаи не должны высовываться. А вы позволяете себе разъезжать на «роллс-ройсах».

Морган Френч отошел от стены и, взгромоздясь на край стола, с любопытством разглядывал ее ясно-голубыми, как летнее небо, глазами. Губы его растянулись в легкой усмешке.

— Я не занимаюсь этим профессионально, если вы это имеете в виду. Просто я собирался в эти края, и ваш отец просил меня разыскать вас.

Голос у Моргана был мощный, как его тело и, вероятно, вся его личность. Но Лин уже ничего не замечала.

— Отец? Вас послал мой отец? А не… не мать?

— Нет, я не знаком с вашей матерью.

Лин была почти уверена, что Моргана послала ее мать, и потому теперь была застигнута врасплох. Морган, заметив ее замешательство, молчал.

— Как вы узнали, что я здесь? — наконец спросила девушка.

— Я не знал. Я просто спрашивал во всех близлежащих кибуцах. А если вас интересует, как ваш отец узнал о том, что вы в Израиле, то лучше спросите его сами, — сказал Морган, когда она открыла было рот, чтобы задать этот вопрос. — Вполне возможно, он нанял для розыска детектива, — сухо добавил он.