— Ты, наверное, думала, что, кроме отца, я никого не могу полюбить?

Лин задумчиво кивнула.

— Честно говоря, я и сама так думала, но стоило мне встретить Уолта, как я поняла, что чудеса все-таки бывают. Мы счастливы, Лин, и нам остается только молиться, чтобы вы с Морганом были столь же счастливы.

После этого вечера Лин много думала. И ей было грустно. Они с матерью поменялись ролями: вдруг оказалось, что не мать теряет дочь из-за замужества, а дочь потеряла мать. Теперь она будет жить в Австралии и станет частью чужой семьи, и, возможно, Лин больше ее не увидит, а если им еще и суждено встретиться, то они станут друг другу совершенно чужими людьми. Когда-то Лин была уверена, что мать ее вышла замуж, только чтобы заставить страдать отца, и что очень скоро она поймет, какую совершила ошибку, и потребует развода. Более того, она надеялась, что и отец это поймет, и тогда ее родители опять соединятся. Но вот теперь ей пришлось признать, что вместе они никогда уже не будут. Вообще-то ей следовало радоваться за мать. Как можно не радоваться счастью, вдруг родившемуся там, где было только горе? Но Лин чувствовала себя брошенной, и ей было грустно. И из-за этого она еще больше возненавидела вторую жену отца, и ей захотелось отомстить. И когда на следующий день отец попытался уговорить ее, она была непреклонна.

— Нет, нет и нет! — резко ответила Лин.

— Но ведь она моя жена! И она имеет право присутствовать на твоей свадьбе. — Лин только взглянула на него, и он сердито поджал губы, но продолжал: — Лин, постарайся встать на мое место. Клэр будет чувствовать себя совершенно… одинокой, если ты не пригласишь ее на свадьбу. И она, естественно…

— Она уже достала тебя, да? — не скрывая злорадства, прервала его Лин. — Ну и прекрасно!

Джонатан Стэндиш сосчитал в уме до десяти и продолжал:

— Вполне естественно, что она хочет быть частью нашей семьи и делить со мной горести и радости.

— Что ж, со мной она их делить не будет.

— Послушай, Лин, на твоей свадьбе будут все наши старинные друзья, люди из моей компании и много знакомых бизнесменов, и место Клэр рядом со мной.

— Другими словами, она хочет править бал на моей свадьбе, играть роль доброй хозяйки, не так ли? Узурпировать место мамы. На моей свадьбе этого не будет!

Отец не выдержал и взорвался:

— Черт побери, Лин, ты загоняешь меня в угол.

— Черт побери, папа, в этом виноват только ты, — в том же тоне ответила Лин, упрямо поджимая губы.

Они сердито смотрели друг на друга — отец и дочь, унаследовавшая его решимость.

— Ну ладно, — сдался он наконец. — Но ведь ты не будешь возражать, если она появится на несколько минут? Ей этого будет вполне достаточно и…

— Нет!

От ярости у него даже перехватило дыхание.

— Я и не подозревал, что ты можешь быть столь бездушна.

— У меня был хороший учитель, — едко парировала Лин.

С каменным лицом Джонатан Стэндиш хрипло сказал:

— Я не позволю разговаривать со мной таким тоном.

Лин быстро взглянула на него, и ее серые глаза затуманились — опять они ссорятся.

— Вряд ли в целом мире кто-нибудь любит тебя так же, как я.

— Возможно, — согласился он уже мягче. И, делая последнюю попытку, взял ее за руку. — Пожалуйста, Лин, ну не упрямься. Постарайся быть взрослой и сильной, подумай хорошенько. Ведь это же никак не отразится на твоем счастье с Морганом!

Лин посмотрела на его ладонь, лежавшую на ее руке.

— Давишь на чувства? Видимо, тебе на самом деле приходится несладко. — Она медленно покачала головой. — Лучше бы ты не заводил об этом речь.

— Так, значит, ты настаиваешь на своем?

— Извини, но да.

— И вовсе не чувствуешь себя виноватой, Лин? Тебе это даже доставляет удовольствие. — Он резко поднялся. — Встретимся на свадьбе.

— Но ты придешь? Ты передашь меня жениху? — спросила она в панике.

Отец угрюмо посмотрел на нее.

— С удовольствием, — коротко сказал он.

Каковы бы ни были его чувства, он их спрятал в глубине души. Погода в день свадьбы стояла как по заказу — теплая, безветренная, солнечная, погожий осенний денек, воспоминание о лете. Венчание должно было состояться в богатой церкви в Кенсингтоне, недалеко от дома Лин. В последние два дня Морган и Лин жили каждый у себя, и утром в день свадьбы Лин с матерью отправилась к отцу, где и должна была начаться вся церемония. Лин эта затея не очень понравилась, но, слава Богу, Клэр нигде не было.

Ее свидетельницы — четыре ее школьные подружки — приехали вскоре за ними и, возбужденно хихикая, помогли друг другу собраться. Лин, естественно, была в прекрасном парчовом белом платье, а ее свидетельницы — в светло-зеленых. Когда Лин была уже почти готова — ей оставалось надеть только вуаль и шляпку, — одна из подружек вдруг заметила:

— Не забудь, на тебе должно быть что-то старое, что-то новое, что-то взятое в долг и что-то голубое.

— Да ну, все это глупости, — возразила Лин.

— Никакие это не глупости, — твердо заявила мать. — Ну-ка, посмотрим: новое у тебя платье, в долг ты можешь взять у меня этот браслет, а он к тому же еще и старый, так что тебе остается раздобыть только что-то голубое.

— Где-то здесь, в моей комнате, у меня лежал очень красивый голубой носовой платочек! — воскликнула Лин, начиная проникаться общим настроем. — Пойду поищу.

Она выскользнула из гостиной и по коридору прошла к своей старой комнате в глубине дома. Странно, но ей казалось, что все здесь должно быть по-прежнему. Однако фотографий и картин уже не было, а шкафы и ящики были пусты. Даже книг ее не было на полках. Лин медленно вошла в комнату и осмотрелась, чувствуя себя посторонней, хотя и прожила здесь двадцать лет. Это все Клэр, горько подумала она. На подоконнике она разглядела след от ее любимой скульптурки и погладила это место. И тут вдруг ей почудилось какое-то движение на улице. Около дома был небольшой садик, а за ним — конюшни, которые теперь использовались как гараж, а над ним были комнаты прислуги. И вот рядом с гаражом она увидела женщину в кремовом платье и очень красивой шляпке с изогнутым пером того же оттенка. Она шла от дома к гаражу.

Это была Клэр. Лин словно окаменела и с трудом подавила вскипевшую в ней ненависть, не желая портить себе такой день. Она быстро вернулась в гостиную, сказала, что платка не нашла, и мать приколола ей к шляпке маленький бантик из голубой ленточки.

К дому подъехали машины, и мать вышла, а за ней — и свидетельницы. Наконец настала очередь Лин. Отец в элегантном смокинге торжественно провел ее вниз по лестнице, где они сфотографировались, и проводил к машине. Он выглядел несколько подавленно, но Лин была слишком возбуждена, чтобы обращать на это внимание.

Дорога до церкви не заняла много времени. Лин улыбнулась небольшой толпе, поджидавшей их у дверей церкви, и вступила в прохладную тень паперти, где уже находились свидетельницы. Образовалась процессия, но, прежде чем войти в церковь, Лин повернулась к отцу, желая поблагодарить его за все его усилия. Ей хотелось, чтобы этот момент запомнился им на всю жизнь. Но он, заметив это, отвернулся, избегая ее взгляда.

Лин все смотрела на него.

— Папа! — позвала она, но он даже не повернулся.

Ужасное подозрение закралось ей в душу, и она обвела взглядом церковь, но на скамейке перед собой увидела только мать и Уолта. Викарий медленно пошел по проходу, и процессия тронулась за ним. Отец, глядя прямо перед собой, начал от нее отдаляться. Лин озадаченно пошла за ним, но глаза ее, скрытые фатой, все еще бегали из стороны в сторону. Нет, это просто недоразумение, подумала она через несколько мгновений, отец неспособен на такую низость. Успокоившись, она посмотрела туда, где в конце прохода ее ждал Морган, и сердце у нее радостно забилось. Но в следующее мгновение рядом с головой Моргана она увидела медленно покачивающееся кремовое перо на женской шляпке.

Лин так резко остановилась, что между нею и отцом образовалось расстояние в целый шаг.