— Я бы предпочел с утра в постель, но глядя на твое лицо можно просто сейчас с сахаром и сливками.

Можно конечно ему и отказать, но помог все-таки. Поэтому скрепя зубами пришлось сказать слова приглашения.

Светлая гостиная нас встречала приятной тишиной. Большая комната округлой формы, стены кофе с молоком, украшенные картинами и фотографиями, два диванчика шоколадного цвета с кучей разноцветных подушек стояли 'лицом' друг к другу и небольшой столик между ними. На полу был белый ковер с огромным ворсом, в котором практически утопали ступни и ножки кресел. Высокие окна закрывали шторы под цвет диванам. Мне здесь было очень удобно, конечно, сама же эскиз придумала.

Стас огляделся и прошелся вдоль рамок.

— У тебя есть брат? — спросил он, разглядывая наши детские фотографии.

— Есть. Садись, ты какое кофе будешь? — чем позже он узнает, что Макс мой брат, тем лучше.

— Я же говорил с сахаром и сливками. Ты очень похоже на свою мать, — сказал Стас, усаживаясь на удобное кресло. — У тебя очень уютно.

— Спасибо, я знаю, — и позвала домработницу.

— Добрый вечер, Милана Александровна. А Максим…

— Его сегодня не будет, — быстро сказала я. А то у Ирины, которая работала у нас, больше 15 лет появилась привычка при гостях нас называть по имени отчеству. — Ирина, будьте добры принесите нашему гостю кофе.

— Конечно, а вы что будете?

— Чай, — она удалилась. А я подошла к окну, за которым разыгрывалась непогода. Хлопья снега кружили над землей в диком ритме танца под звуки ветра, который напевал им мелодию. Снежинки кружились перед глазами, увлекая за собой. Вы когда-нибудь видели бал, где дамы танцуют в белых пышных платьях, а их кавалеры в таких же белоснежных, идеального пошива, смокингах? Очень красиво выглядит. И когда я смотрю на эту непогоду, перед глазами всплывает именно такой бал. Конечно, так только думаешь, когда смотришь из окна. Когда снежная буря застигает на улице, то мысль только одна: скорее добраться до дома.

Я бы могла смотреть в окно еще очень долго и вдаваться в раздумья, но меня отвлекли руки на талии, теплое дыхание на моей шее, а затем горячий шепот.

— О чем задумалась, красавица? Твой чай уже давно принесли.

— А? Чай? Прости, я засмотрелась, — начала невнятно бормотать я, пытаясь отогнать мурашки от его дыхания и шепота. Ну, что за привычка дурная, лезть ко мне и обнимать?

— Значит Милана? А я думал, что сокращенное Мила идет от имени Мелена.

— Кто-то думает, так же как и ты, кто-то считает, что это одно и то же. Но я именно Милана, — отпивала я из большой чашки, уже успевший остыть, зеленый чай.

— И откуда такое прекрасное имя? — улыбнулся он, излучая свое обаяние. Сказать или нет, что на меня не действуют подобные штучки?

— У меня итальянские корни. Назвали меня в честь бабушки, потому что я очень на нее похожа. — Мама всегда говорила, что я это бабушка в молодости. А та отвечала маме, смеясь 'Знаешь, Елена, это ты похоже на меня как две капли воды, а Милана так же похожа на тебя'

— Ну, твою бабушку я не видел, а вот на маму очень. Кстати она дома?

Вот же ты козел Стас, зачем ты наступаешь на больную мозоль. Я, конечно, понимаю, что тебе ничего неизвестно, но не надо было про семью.

— Нет, ее нет. Она погибла, — поставила я с громким стуком чашку и сама же вздрогнула от стука. Блондин внимательно на меня смотрел и, заметив, как я вздрогнула, немного замявшись, сказал.

— Прости, Мила, я не знал.

Я только кивнула, и дальнейшее время мы провели в тишине. Меня начали опять поглощать болезненные воспоминания. Стас кашлянул, пытаясь привлечь мое внимание.

— Еще кофе будешь? — спросила я очень тихо.

Хорошо, что он отказался, иначе неизвестно, сколько бы я выдержала. Стас ушел, а я поднялась в свою комнату и впервые, за столько лет разрыдалась. Слезы катились по щекам, уступая место друг другу. Я вспомнила смерть мамы, его предательства, потерю подруги, как хотела умереть сама, лишь бы ничего не чувствовать. Как закрывала глаза, и мне снились кошмары, как ночами тишину рассекал пол истеричный крик, пропитанный болью.

Потом я перестала спать вообще, сидя по несколько дней смотря в одну точку. Как боялся за меня отец, считая, что я схожу с ума. Ему было страшно вызывать врача. Маша и Максим, которому было тоже плохо, держался изо всех сил, по очереди около меня дежурили, держали за руки, наверно пытались передать часть своего тепла. Я ужасно похудела, была похоже на живое пособие по анатомии. И как очнулась. Я до сих пор это помню. Я разнесла все свою комнату, я разбила все, что можно было разбить, даже ванную комнату разгромила. Я закричала и все-таки заплакала. Семья облегченно вздохнула, видимо они потеряли надежду вернуть меня к жизни.

С того дня моя жизнь изменилась, я растеряла все чувствительность и заморозила сердце… Я не спала все ночь, все вспоминала и вспоминала, как была счастлива, а потом… боль и одиночество. Как бы было, приди я тогда на полчаса позже, была бы я счастлива? Было бы лучше, если бы я жила в неведении? Наверно, нет. Много людей переживает разные ситуации, и становятся сильнее. И я стала сильнее, только почему я чувствую себя так ничтожно? Неужели может быть еще больнее? Нажав на кнопку пульта, заиграла музыка. Я не могла сидеть в тишине, мне казалось, что она может меня поглотить. Что же мне еще сделать, что бы освободиться?

Ночь уже подходила к своему логическому концу, отдавая бразды правления — утру. Что бы успокоиться, я пошла в душ. Смотря на себя в зеркало, я проговорила.

— Все, хватит плакать! Тебе уже давно пора освободиться.

Через час я уже сидела в такси, немного успокоившись и освежившись — аутотренинг это сила. Машка ждала меня на большой мраморной лестнице чему-то улыбаясь, но увидев меня, уголки ее губ опустились. Подруга всегда хорошо разбиралась в моем настроении.

— Доброе утро, — устало проговорила я.

— Кому доброе, а кому нет. Что случилось? — забеспокоилась подруга.

— Все отлично.

— Когда все отлично с таким лицом не ходят, — с оттенком злости проговорила она.

— Маш, давай не сейчас, а? Мне на лекции пора, — развернулась и пошла, но видимо подруга решила не отступать и, схватив меня за руку, остановила.

— Рассказывай! — приказала она.

— Не чего рассказывать.

— Доброе утро, красавицы! — около нас появился Стас.

— Иди лесом! — зло крикнула на него подруга и повернулась ко мне, рявкнула. — Я жду!

— Мила, тебе плохо? Устало выглядишь, если честно, — сказал блондин серьезно.

— Я тебе сказала, иди… — не договорила она, я перебила.

— Ребят, а идите вы оба. Со мной все нормально, — и повернулась к Машке. — Потом поговорим.

Чувствовала я себя паршиво, две лекции прошли мимо меня. Профессор пытался, что-то меня спросить, но быстро понял тщетность своего поступка. Я все думала, как у Стаса так легко, получается, разрушать мои защитные баррикады, и выводит из шаткого равновесия. На большой перемене я отправилась к брату, хотела забрать ключи. Только совершенно забыла, как я сейчас выгляжу, и что братец сразу обо всем догадается.

Стас стоял и разговаривал со своим одногруппником Сашей Ткачевым. Они обсуждали машины, когда в аудитории послышались восхищенные вздохи, и Стас замолчал на полуслове. В аудиторию зашла Мила, уставшая, но еще более красивая. Короткое изумрудное платье с длинными рукавами и оголявшее одно плечо открывало прекрасный вид на длинные, стройные ножки. Не обращая ни на кого внимание, она подошла с Максиму.

— Слюни подбери. Можешь даже не тратить на нее время, — сказал тихо Саша.

— А я и не трачу, — пропустил он слова про слюни. Стасу было обидно, что такая красавица уже занята. — И я никогда не буду разбивать пару. — Погрустнел парень, видимо что-то вспомнил.

— Какую пару? — прифигел парень. — У тебя совсем крыша поехала?

— Не понял, — взглянул Стас исподлобья. — Мила и Макс не… — его перебил дикий ржач, на который обернулись все кроме брата и сестры. Они ругались. Максим держал Милану за руку, а она пыталась вырваться.