— Достаточно, — остановила его Бет. — Давайте его сюда скорее.

Сэмюель чуть было не выругался, про себя проклиная девчонку, которая не знает своего места, и отошел от камина. Проходя мимо Сильвии, он тихо буркнул:

— Слишком уж она любит командовать.

Сильвия улыбнулась, прекрасно понимая, что творится сейчас в душе старика. Впрочем, преданность была для нее второй натурой.

— Бет знает, что делает, и у нее доброе сердце.

Но Сэмюель был далеко не уверен, что у этой девчонки вообще есть сердце.

— Придется поверить вам на слово, мисс, — пробормотал он и, подойдя к кровати, протянул нож Бет, церемонно поклонившись. — Что вам еще угодно, ваше высочество?

Бет увидела, что тот высокий мужчина, которого она только что послала за виски, вернулся с бутылкой в руках, и была рада, что он выполнил ее поручение. Сейчас ей будут нужны все трое, чтобы держать Дункана, пока она будет работать. Девушка сомневалась, что у старика хватит сил в одиночку удержать раненого.

— Мне угодно… — ее пальцы обхватили рукоятку ножа. Бет видела раньше, как это делает ее отец, но сама она никогда не пробовала извлечь пулю из раны и сейчас похолодела от страха. — Мне угодно, чтобы вы остались здесь и держали его.

— Я не хочу, чтобы они дотрагивались до меня своими потными руками, — пробормотал Дункан. — Я буду лежать спокойно, не тревожьтесь.

«Что ж, храбрость всегда хороша, но сейчас, когда ему будет больно, он вряд ли выполнит свое обещание», — подумала Бет и кивнула мужчинам.

— Держите его крепче, — строго приказала она.

Хэнк и Джейкоб с силой прижали Дункана к кровати, и Бет закусила губу, увидев, как он поморщился от боли. Она хотела было крикнуть, чтобы Джейкоб не давил так на Дункана, но поняла, что это невозможно. Если раненый будет дергаться, она рискует сильно его поранить, причинив больше вреда, чем пользы.

Убедившись, что Дункана держат достаточно крепко, она подняла нож и прошептала про себя молитву.

Когда Бет осторожно коснулась ножом раны, ее спина взмокла. Напряжение сковывало руку, сердце стучало. Она увидела, как задрожали ноздри Дункана, когда нож коснулся его раны, но он не издал ни звука, не сдвинувшись ни на дюйм из-под крепко державших его мужских рук.

Девушка ненавидела себя за то, что каждый медленный поворот ножа причиняет раненому страшную боль. На язык просились извинения, но она знала, что, будучи произнесенными вслух, они прозвучат оскорбительно.

Пуля засела гораздо глубже, чем она предполагала, и Бет испугалась, что не сможет ее извлечь. От страха ее бросало то в жар, то в холод.

Дункан смотрел в потолок, силясь припомнить слова тех непристойных песенок, которым Сэмюель научил его в молодости. Но слова не вспоминались. Боль пронзала его, как тысячи огненных стрел. Он чувствовал, что из его плеча ручьем течет кровь. Руки и одежда склонившейся над ним женщины были в его крови, и это их связывало.

На мгновение у Дункана от боли прервалось дыхание. Он судорожно сжал челюсти, стараясь не кричать, усилием воли заставляя себя не терять сознание. В мерцающем свете камина Бет казалась ему такой странной, что он даже засомневался, существует ли она на самом деле или же ее образ порожден его фантазией.

«Господи, где же эта пуля, где она?» — стучало в мозгу девушки.

В спальне царила абсолютная тишина. Все, затаив дыхание, ждали, наблюдая за тем, как медленно движется рука Бет, поворачивавшая клинок в ране Дункана. Те, кто умел молиться, молились. Казалось, операция началась много часов назад и конца ей не будет… И вдруг Бет почувствовала, как кончик ножа натолкнулся на что-то твердое. Девушка облегченно вздохнула и, взглянув на Дункана, заметила, что он смотрит на нее. На какое-то мгновение все ее мысли, кроме одной, улетучились… Она сумеет спасти его жизнь!

— Я уже нашла пулю, теперь осталось совсем немного, — пообещала она.

— Нельзя ли побыстрей? — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Я делаю все, что могу.

Сильно закусив нижнюю губу, Бет быстро повернула нож, и пуля наконец вышла наружу вместе с потоком крови. Девушка распрямила плечи, будто с них свалилась страшная тяжесть.

— Вот она, — прошептала Бет, подхватив смертоносный кусочек свинца. Потом положила его на ночной столик и приказала братьям, державшим раненого: — Отпустите его!

Томми взял пулю и, в изумлении уставившись на маленький кусочек металла, ошарашенно спросил, обращаясь к Сэмюелю:

— Только и всего?

— Это «только и всего» несет в себе смерть, — хрипло ответил Сэмюель. Мальчик покраснел и положил пулю на столик.

Бет смыла кровь с плеча Дункана, повернулась к Джейкобу и сказала:

— Теперь мне нужно виски.

Джейкоб смущенно посмотрел на нее и пробормотал:

— Я не мог найти виски и принес немного рома.

Бет было важно только одно: чтобы жидкость, все равно какая, содержала спирт.

— Хорошо. Дайте его мне, — ответила Бет и взяла бутылку: нужно было остановить кровотечение.

Глаза Томми распахнулись, когда он увидел, как девушка широкой струей льет ром на рану. Дункан еле сдержал крик и, покраснев от напряжения, хриплым голосом спросил:

— Зачем, черт возьми, вы поливаете меня спиртом, как свинью, которую собираются жарить?

Бет поставила бутылку на ночной столик и спокойно ответила:

— Надо спасти вашу руку. — Внезапно она почувствовала, что очень устала. Вытерев выступивший на лбу пот, девушка собрала последние силы и, взглянув на Хэнка и Джейкоба, сказала: — Теперь мне нужно перевязать его плечо. Снимите с него рубашку — вернее, то, что от нее осталось.

Братья бросились исполнять ее приказание.

Дункан после операции совсем ослабел, сказывалась и большая потеря крови. Рука у него болела еще сильнее, чем раньше. Комната снова начала кружиться, но, увидев, что девушка рвет на клочки что-то белое, он все же пробормотал:

— Я бы предпочел, чтобы это были не простыни, а ваши нижние юбки.

— Я в этом не сомневаюсь, — устало отозвалась Бет и начала заново бинтовать его плечо. Кровь сразу же проступила через материю. Девушка прилагала все усилия, чтобы забинтовать рану как можно лучше.

— Не слишком туго? — спросила она и взглянула на Дункана. Он лежал с закрытыми глазами. — Ему нужно отдохнуть, — не сводя глаз с больного, проговорила Бет. — Я сделала все, что могла. Остальное — в руках Божьих.

— Надеюсь, что Бог не оставит его, — пробормотал Сэмюель и, кивнув головой в сторону таза, вода в котором покраснела от крови Дункана, попросил: — Томми, отнеси таз обратно на кухню. — Затем он протянул нож Хэнку. Тот вытер лезвие о свою рубаху и снова вложил его в ножны. Заметив неодобрительный взгляд Бет, Хэнк пожал плечами, которым было тесно в рубашке:

— Я его потом вымою.

— Это было бы неплохо, — улыбнулась Бет, заранее зная, что парень наверняка забудет это сделать.

Бет хотела отойти от постели раненого, но Дункан вдруг схватил ее за запястье. Она удивленно взглянула на него, ведь секунду назад он был без сознания.

Дункан слабо сжал ее руку.

— Останьтесь, — слабым голосом попросил он, и его глаза опять закрылись. Казалось, эта просьба отняла у него последние силы. Девушка села на кровать.

Сэмюель удивленно взглянул на Бет. Интересно, почему она не отняла свою руку, ведь Дункан сейчас слаб, как новорожденный ягненок, и не смог бы ее удержать.

— Вам принести что-нибудь поесть, мисс, — спросил он.

Бет равнодушно пожала плечами. Еще несколько минут назад ей очень хотелось есть. Но теперь, непонятно почему, она уже не чувствовала голода.

— Я, может быть, поем, но потом, — тихо ответила девушка.

Она сделала для Дункана все, что могла. И это сразу подняло ее в глазах Сэмюеля. Его прежнее раздражение против незваной гостьи сменилось теперь симпатией и состраданием — теми двумя чувствами, которыми, Сэмюель мог в этом поклясться, он отнюдь не обладал, и вырвал бы язык тому, кто сказал бы, что он способен их проявить.