Её глаза неуверенно встречаются с моими, просто едва бросив взгляд на мой изуродованный профиль и обратно, чтобы выдержать мой пристальный взгляд. Я был неправ относительно этой девочки, она кажется слабой, но всё же имеет тихую силу, затаившуюся в карих глазах. Она борется против скрытых демонов, но всё же остановилась, чтобы помочь одному из них в людном месте.

Благодарность чужда для меня. Я имею в виду, я в долгу перед братьями Хантер, о чём они в курсе, и я благодарен Анне — экономке «Хантер Лодж», когда она кормит меня, но только потому, что Коул оторвёт мне язык, если я не буду этого делать. Но настоящая благодарность незнакомцу, кому-то более слабому, чем я, — такого никогда не случалось раньше, и я в замешательстве из-за этого и того, что мне дальше следует делать.

— Спасибо, — вылетает из моего рта. На вкус это сверхъестественно, но не неприятно, глаза официантки слегка расширяются, как будто я шокировал её так же, как и себя.

— Грим, Грим! — вопит мой отброшенный телефон. — Что, бл*дь, происходит?

Моё лицо искажает неумелая и скорей всего ужасающая уродливая попытка улыбнуться. Я только ухмыляюсь или усмехаюсь, особенно когда причиняю боль кому-то заслужившему мой нож, но я никогда… никогда не улыбаюсь.

— Без проблем, — мягко отвечает она, улыбаясь в ответ гораздо более естественной улыбкой, чем моя. — Я думаю, вам лучше дать знать вашим друзьям, что вы в порядке. Они звучат довольно взволнованно.

Я бросаю взгляд на телефон, лежащий на столе. Он всё ещё вибрирует от совместных воплей и требований Люка и Коула.

Я подтягиваю к себе телефон, используя только кончик пальца, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на девушку ещё раз, но она уже ушла. Я подношу устройство к уху, пока вытягиваю шею, чтобы увидеть, как девушка исчезает в глубине кафе. Когда оглядываюсь ещё раз, я вижу Миллера, выходящего из его офиса и быстро идущего вниз по улице.

— Закатывайте ваши грёбаные панталоны. У меня — Миллер. И я буду в реактивном самолете менее чем через час.

Я обрываю звонок, прежде чем они смогут завалить меня любыми своими вопросами. Мой маленький эпизод не должен стать общеизвестным. Это никогда не случалось раньше, и я не позволю снова повториться этому.

— Это из-за девушки, — шепчет мне в ухо дьявол.

Грудная клетка угрожает сжаться от запомнившихся слов, и я с сожалением бросаю взгляд на бумажный пакет.

— Ох, да ну на хер, это. Она — просто девушка. Скорей всего, мертвая, — я выдавливаю слова непосредственно в сторону ни в чём не повинного коричневого пакета. Разъяренный, я хватаю предложенный предмет и сильно комкаю его, мои суставы хрустят от давления. Затем, не оглядываясь назад, я кидаю его в мою дымящуюся кружку с чаем, бросаю полтинник на стол и срываюсь прочь из кафе с огнем в желудке.

Я должен кое-что доказать, и, к несчастью для Миллера, он пострадает от всего этого.

«Миллер нужен нам живым».

Простите, братья. Я не даю никаких обещаний.

Пока я преследую свою добычу по переполненным улицам центра города, чувствую, как моя кровь сгустилась и пульсирует.

Это то, для чего я был создан — преследовать добычу, заслуживающую моего ножа.

А не для того, чтобы спасать сломанную девушку, о которой я по глупости думал, как о трофее.

В то время как расстояние между мной и моей целью становиться меньше, я клянусь, что мой следующий трофей будет более удовлетворяющим, и буду надеяться, ради Коула и Люка, что не мертвым. Миллер, должно быть, важен, если он нужен им живым.

Однако у меня будет множество забав с ним, прежде чем я доставлю его. «И я просто знаю, какую из его частей собираюсь сохранить», — подумываю я про себя с усмешкой, пока смотрю, как он претенциозно приглаживает рукой искусно взъерошенные волосы. Я подражаю его движениям и протираю свою колючую голову.

«Миллер, у нас с тобой будет так много веселья. Я собираюсь сделать тебя звездой моего следующего трофейного кинофильма».

— Ты снял скальп с ублюдка? — в неверии спрашивает Коул, стоят над забитой фигурой Миллера, в настоящий момент благополучно сданной на хранение в заднюю часть автофургона в имении «Хантер Лодж».

— Он жив, — категорически заявляю я, поскольку любой, у кого есть глаза, может видеть, как Миллер рыдает. Его слёзы и сопли оставляют красивые дорожки на засохшей крови, что когда-то раскрасила его красивое лицо. — О, и я забрал его мизинец тоже. Льстивый у*бок носил кольцо на нём. Какой мужчина носит перстень на мизинце? Засранец заслужил потерять этот палец, а также кольцо.

— Это кольцо с печаткой — и есть причина, по которой этот засранец нужен нам был живым, — сквозь зубы выдавливает Коул.

Мужик может добавить себе головной боли и сломать несколько зубов, если не ослабит хватку. Я смотрю, как Коул тянется во внутренний карман жакета и вытаскивает пистолет из плечевой кобуры, резко стреляя прямо между глаз в теперь уже умоляющего Миллера, заставив его умолкнуть навечно.

— Какого чёрта ты это сделал? — проскулил я как ребёнок, который только что потерял свою любимую игрушку. — Я не убил ублюдка — он по-прежнему мог говорить, и он всё ещё был полезен, — мрачно бормочу я, глядя на резко осевший труп. У меня могло быть больше веселья, если бы Коул не устроил истерику из-за этого и не прикончил его.

Коул убирает оружие обратно в кобуру, бросая один последний взгляд на мертвеца, и разворачивается ко мне лицом, в его глазах горит огонь.

— Когда я говорю, что кто-то нужен мне живым, это потому, что у меня есть для них применение. Тот, кто приносит мне ушатанного, сломанного человека с выставленной черепушкой — делает его бесполезным. Этот ублюдок… — он злобно указал на тело у себя в ногах — …был член клуба в доступе, к которому мы нуждались, клуб, который покупает и продает людей: мужчин, женщин и детей — для всех видов использования.

Он делает шаг назад и подталкивает мягкую руку Миллера носком своих ботинок, указывая на мизинец, что я отрезал и который сейчас радостно болтается в моем заднем кармане, окрашивая хлопчатобумажную ткань моих джинсов в симпатичный алый.

— Палец с перстнем, что ты отрезал, был гребаным ключом к «Королевству». Без официального введения членом, оплатившим свои взносы… — он подталкивает ногой тело Миллера, чтобы донести свою точку зрения, — …мы не сможем проникнуть внутрь.

Он спокойно оценивает меня. Его лицо — маска спокойного сдержанного раздражения и гнева, пульсирующими волнами исходящего от него. Его управляемый гнев вызывает шипение Дьявола у меня ухе.

— Ладно, это отстой, — отвечаю я, пожимая плечами. — Просто отправьте меня в направлении следующего ублюдка с ключом, и я даю обещание на мизинчиках — что ни один волосок не упадет с его головы, — я усмехаюсь своей двойной шутке. «Обещание на мизинчиках, волосок на его голове — уловили? Ага, вы уловили».

Коул уставился на меня. И я могу сказать, что он борется с потребностью наказать меня за моё неповиновение. У нас никогда не доходило до драки, но это не означает что, как и у большинства братьев, кровных или нет, он время от времени не хочет раскроить моё «красивое» лицо.

Он выдерживает паузу в течение секунды, а затем ухмыляется мне. Я видел эту улыбку раньше. Это именно та, что украшает его лицо прямо перед тем, как он убивает ничего не подозревающую жертву.

— Она жива, Грим, — заявляет он с ядовитой улыбкой. Когда я остаюсь молчаливым, вынуждая своё тело не реагировать на его провокацию, он изучает меня в течение нескольких секунд, прежде чем добавляет: — Я предполагаю, ты думал, что она умерла. Это из-за этого ты слетел с катушек в Нью-Йорке? Ты думал, что я собираюсь сообщить тебе, что твой новый трофей потерян?

Я кусаю язык, пока не чувствую кровь, а мои руки со сжатыми кулаками остаются висеть по бокам. «Он надеется спровоцировать меня. Ублюдок».