— Хорошо, и кто же я теперь? Под каким именем появлюсь перед Фрейзером?

— Ева, твоим прикрытием станет твое настоящее имя. Тебе незачем его скрывать. Мне кажется, это лучшее, что можно придумать. Сейчас ты избалованная богатая англичанка, которая приехала во Вьетнам, чтобы творить добрые дела и обучать местных ребятишек английскому языку. И лишь по случайному стечению обстоятельств попалась на глаза преуспевающему алмазодобытчику. Если все пройдет благополучно и тебе действительно удастся добраться до Фрейзера, ты должна быть готова к тому, что придется объехать с ним весь мир и даже, возможно, посетить Лондон, где тебя, естественно, многие знают. Именно поэтому твое настоящее имя показалось нам наиболее подходящим прикрытием.

Все просчитано до мелочей, удовлетворенно подумала Ева.

— И именно поэтому, моя дорогая, ты не имеешь права на ошибку, — продолжал Стормонт назидательным тоном. — Ты не должна заходить слишком далеко и подвергать опасности свою жизнь и всю операцию. В данных обстоятельствах ты не сможешь убежать, скрыться, сменить свое имя, как змея сбрасывает кожу, и снова уйти в себя, как это случилось в прошлый раз. Все, что ты сделаешь, останется с тобой на всю оставшуюся жизнь.

Ева отвернулась, пряча глаза.

— Превосходно, — неожиданно сказала она, оборачиваясь. — Я понимаю степень риска и готова к нему.

— И правила игры ты тоже, надеюсь, знаешь. Ты должна заставить Фрейзера работать на нас. С этой целью ты играешь роль легкомысленной женщины и расставляешь ему сети. Затем находишь какую-нибудь зацепку и сдаешь его нам. На этом твоя роль заканчивается. Повторяю, ты не должна наносить ему какой-либо вред по собственному разумению и по своей инициативе. Это тебе понятно?

Стормонт пристально смотрел на Еву, стараясь сделать так, чтобы между ними не осталось никаких недоразумений, чтобы во всем была полная ясность.

Ева смотрела на него прямым и доверчивым взглядом, давая ему возможность самым тщательным образом изучить ее реакцию.

— Когда я находилась в реабилитационной клинике и корчилась от боли во время ломки, мне действительно хотелось убить Фрейзера. А потом, когда мне стало намного лучше, я прочитала в газете о казни Сун и пожелала ему такой же смерти. Но те четыре года, что я провела во Вьетнаме, заставили меня изменить свое отношение к этому человеку. Я поняла — будет лучше, если я забуду о нем навсегда. Мне казалось, что сама мысль о нем может отравить мое существование. Нельзя же в самом деле жить только жаждой мести.

— Почему же тогда ты согласилась с моим предложением?

— Из-за обещания. Если помнишь, я тоже дала тебе обещание. Во время неисчислимых страданий от наркотического голода я жила единственной надеждой: отомстить Фрейзеру, заставить его испытать нечто подобное. Только это и помогло мне выжить и избавиться от пагубной страсти. Если бы не надежда, я сошла бы с ума. Конечно, мои слова похожи на шизофренический бред, но это правда, поверь мне. Понимаешь, меня вылечили не доктора, а ненависть к Фрейзеру и страстное желание отомстить ему. А потом все стало потихоньку затухать, по мере того как я набиралась сил и обретала утраченную уверенность в себе.

— А сейчас?

Ева говорила медленно, тщательно взвешивая каждое слово.

— Я отправлюсь к Фрейзеру и сдержу свое обещание, но по совсем иной причине. Я это сделаю для тебя и ради тебя. Я сделаю все, что ты хочешь, и лично вручу тебе этого мерзавца. Поверь, я уже порядком устала от насилия и не хочу мстить. Разумеется, если я почувствую его грязные лапы на своей шее, то отвечу ему аналогичным образом, словом, я сделаю это только при исключительных обстоятельствах.

Стормонт внимательно смотрел на Еву и напряженно молчал.

— Мне нужно было услышать это от тебя, — сказал он наконец и медленно поднялся. Теперь он был абсолютно уверен, что Ева все прекрасно поняла, осознала степень неизбежного в таких случаях риска и добровольно согласилась пойти на него. Опасения Эйдена, к счастью, оказались совершенно напрасными. В ее желании поймать Фрейзера на крючок не было ничего мессианского, патетического. Она трезво взвесила факты и приняла правильное решение. Он может всецело положиться на нее. — Хорошо, Ева, — тихо сказал он. — Ты знаешь, что делать. На первом этапе — Макадам, на втором — Фрейзер. Сейчас все внимание — Макадаму. Поймай его на живца, подружись с ним, установи доверительный контакт и выясни все, что только возможно, — и о нем лично, и о его бизнесе. Да, будь готова к тому, что скоро тебе придется оказать ему серьезную помощь, если он попадет в беду.

Ева тоже встала, подхватила сумку и медленно направилась к двери. На пороге она обернулась и пристально посмотрела на Стормонта.

— А как же он, интересно, попадет в беду?

— Это уже наша забота, — уклончиво ответил тот. — Ты позаботься о Макадаме, а мы — о том, чтобы он попал в беду.

Она бросила на него последний долгий взгляд.

— Не сомневаюсь в успехе.

Звук захлопнувшейся двери раздался точно звонкий удар хлыста.

Вернувшись в Ханой, Ева тотчас же приступила к поиску Грейнджера Макадама. Это оказалось делом не очень трудным. Он был отъявленным алкоголиком и все свободное время проводил в одном из своих трех любимых баров, а то и во всех поочередно в течение одного вечера. Еве оставалось лишь выбрать небольшой уютный столик и сидеть в гордом одиночестве, дожидаясь, когда он обратит на нее внимание. И он подошел к ней. Подошел, как собака Павлова, подчиняющаяся условному рефлексу.

В течение нескольких недель их встречи стали делом привычным и даже слегка обыденным. Они оба любили посидеть в ресторане, изрядно набраться и поболтать о том о сем. Макадам оказался весьма компанейским парнем, но это обстоятельство, по мнению Евы, усложняло выполнение задачи.

Ей с самого начала понравился этот грубоватый, труднопереносимый и в то же время добрый человек, который больше всего на свете любил две вещи — алмазы и алкоголь. Правда, сейчас она собиралась умножить количество его несчастий. Маленькое зло должно было, по ее расчетам, провести разрушительную работу и уничтожить зло большое. К счастью, он никогда не узнает об этом. Не узнает, что невольно стал средством достижения других целей в этой не совсем благородной игре. Почему он должен платить столь высокую цену?

Сегодня она сидела в своей машине, рассеянно прислушиваясь к разнообразным звукам, доносившимся с оживленных улиц Ханоя. Этот шум напоминал ей фантастическую какофонию — сирены машин, сигналы мотоциклов, велосипедов, громкие крики прохожих, заполнивших улицы города, как стаи крикливых перелетных птиц. Несколько часов назад она позвонила Стормонту, и тот дал ей последние инструкции относительно запланированной операции. Все было продумано до мелочей.

Опустившись пониже на сиденье, Ева прикрыла лицо рукой и посмотрела на противоположную сторону улицы, где в тени между двумя машинами укрылся низкорослый вьетнамец. Затем она снова повернулась к двери «Метрополя», откуда должен был появиться Макадам.

Он вышел из двери отеля только через сорок минут и нетвердой походкой направился к своей машине. Порывшись в карманах, Макадам вынул ключи, сел в машину, завел двигатель и, быстро набирая скорость, рванул по улице. У поворота навстречу ему метнулась тень вьетнамца. Послышался громкий крик, скрежет тормозов и глухой удар тела о бампер. Человек покатился по дороге, несколько раз дернулся и затих.

Макадам выскочил из машины и закричал пораженной ужасом толпе зевак, что он ни в чем не виноват, что этот человек сам бросился под колеса и что у него не было практически никакой возможности предотвратить столкновение. К нему быстро подошли двое полицейских в форме и двое молодых солдат. Они были вооружены и настроены весьма решительно. От внимания Евы не ускользнуло и то, что они вынырнули откуда-то из темноты, где несколько минут назад прятался тот самый вьетнамец, который сейчас лежал, распластавшись на темном асфальте. Солдаты сразу же вцепились в обескураженного американца. А полицейские стояли и тупо смотрели на бездыханное тело своего соотечественника.