– Ну что, ты будешь есть? – спросила Кадсуане.

– Я убью тебя, – спокойно ответила Семираг. – Первой, раньше всех прочих. Я заставлю их слушать твои вопли.

– Понятно, – ответила Кадсуане. – Сарен, пойди, передай трем сестрам снаружи зайти сюда. – Кадсуане помедлила, задумавшись. – Еще я видела несколько служанок, убирающих комнаты на другой стороне галереи. Приведи их тоже.

Сарен кивнула и поспешила прочь из комнаты. Кадсуане села, потом направила потоки Воздуха и подняла ими Семираг. Элза и Эриан с любопытством заглянули в комнату. Затем они вошли, а за ними и Сарен. Через несколько секунд вошла Дайгиан с пятью слугами: трое доманиек в передниках, долговязый мужчина с испачканными коричневыми пятнами руками после подновления краски на стенах, и с ними мальчик. Просто замечательно.

Как только они вошли, Кадсуане потоками Воздуха перевернула Семираг и положила ее себе на колено. А потом начала шлепать Отрекшуюся.

Сначала Семираг сдерживалась. Потом начала сыпать проклятиями. Затем выкрикивать угрозы. Кадсуане продолжала так, что отбила руку. Угрозы Семираг сменились криками гнева и боли. Служанка, уходившая за едой, вернулась в самый разгар действия, от чего позор Семираг стал еще сильнее. Айз Седай наблюдали за происходящим с отвисшими челюстями.

– Ну что, – не обращая внимания на крики Семираг, спросила Кадсуане через некоторое время. – Будешь есть?

– Я найду всех, кто тебе дорог, – простонала в ответ Отрекшаяся, в глазах ее стояли слезы. – Я скормлю их друг другу, и заставлю тебя смотреть. Я…

Кадсуане цокнула языком и начала заново. Толпа вокруг пораженно наблюдала в молчании. Семираг начала рыдать – не от боли, а от унижения. Это и был ключ. Семираг нельзя было победить болью или убеждением, а вот разрушить ее легендарный образ – в ее представлении это должно быть намного ужаснее, чем любое иное наказание. Точно так же было бы с Кадсуане.

Кадсуане остановилась спустя несколько минут, отпустив плетения, удерживавшие Семираг:

– Ты будешь есть? – спросила она.

– Я…

Кадсуане подняла руку, и Семираг практически соскочила с ее колена и, грохнувшись на пол, начала подбирать и есть бобы.

– Она – человек, – сказала Кадсуане, оглядывая окружающих. – Просто человек, как каждый из нас. У нее есть секреты, но у любого мальчишки может быть секрет, который он откажется рассказывать. Запомните это.

Кадсуане встала и направилась к дверям. Она задержалась около Сарен, которая не отрываясь следила за тем, как Отрекшаяся ест бобы прямо с пола:

– Подумай, не захватить ли тебе с собой в следующий раз щетку для волос, – добавила Кадсуане. – Она бы тебе очень пригодилась.

Сарен улыбнулась:

– Да, Кадсуане Седай.

«А теперь», подумала Кадсуане, выходя из комнаты, «надо подумать, что же делать с ал'Тором?».

– Милорд, – сказал Грейди, потирая обветренное лицо. – Думаю, вы не понимаете.

– Тогда объясни мне, – сказал Перрин. Он стоял на склоне холма, глядя вниз, на огромное скопление беженцев и солдат. Разношерстные палатки самых различных форм – островерхие, песочного цвета айильские, большие разноцветные палатки кайриэнцев и самые простые, с двумя вершинами – возникали тут и там по мере того, как люди готовились к ночлегу.

Как он и надеялся, Шайдо не бросились в погоню. Они позволили армии Перрина уйти, хотя его разведчики доносили, что они подошли к городу, чтобы его осмотреть. Так или иначе, это означало, что у Перрина есть время. Время отдохнуть, время уползти подальше, время – как он надеялся – чтобы использовать Врата для переброски беженцев в безопасное место.

Свет, их было так много. Тысячи и тысячи людей, управление которыми и снабжение едой было похоже на кошмар. Последние несколько дней были заполнены бесконечным потоком жалоб, протестов, решений и бумаг. И где только Балвер нашел столько бумаги? Похоже, ее хватило на всех приходивших к Перрину. Решения тяжб и споров казались им намного весомее, когда были записаны на бумаге. Еще Балвер заявил, что Перрину понадобится печать.

Работа отвлекала, и это было хорошо. Но Перрин знал, что ему не удастся надолго избавиться от проблем. Ранд тянул его на север. Перрин долженидти на Последнюю Битву. Остальное неважно.

И все же, именно эта его зацикленность – отрицание всего окружающего, кроме единственной цели – была источником стольких проблем во время его охоты за Фэйли. Ему каким-то образом нужно найти золотую середину. Он должен решить для себя, хочет ли он вести этих людей за собой. Ему необходимо найти компромисс с волком внутри, с тем зверем, что, когда Перрин вступал в бой, впадал в ярость.

Но до того, как решить эти вопросы, ему нужно отправить беженцев домой. Это оказалось проблемой.

– У тебя было время отдохнуть, Грейди, – сказал Перрин.

– Усталость только часть проблемы, милорд, – ответил Грейди. – Хотя, честно говоря, я до сих порчувствую, что мог бы проспать целую неделю.

Он действительновыглядел усталым. Грейди был крепким мужчиной с лицом и характером фермера. Перрин скорее доверился бы ему, чем большинству знакомых лордов. Но Грейди уже выбился из сил. Что происходит с тем, кто вынужден так много направлять? У Грейди появились мешки под глазами, и посерело лицо, несмотря на смуглый цвет кожи. Хотя он был молодым человеком, у него уже появилась седина.

«Свет, я заставляю его работать слишком много,– подумал Перрин. – Обоих, его и Неалда». Это, как он начинал понимать, был еще один результат его зацикленности. То, что он сделал с Айрамом, то, как он бросил окружающих без руководства… « Я должен все исправить. Должен найти способ со всем разобраться».

Если не исправит, то может и не дотянуть до Последней Битвы.

– Дело вот в чем, милорд, – Грейди опять потер подбородок, обозревая лагерь. Разные сообщества людей – майенцы, гвардия Аллиандре, двуреченцы, Айил, беженцы из различных городов – все располагались по отдельности, собираясь кольцами. – Здесь около ста тысяч людей, которым нужно попасть домой. Тех, кто уйдет в любом случае. Но многие говорят, что чувствуют себя безопасней здесь, с вами.

– Они могут и передумать, – сказал Перрин. – Им место там, где их семьи.

– А те, чьи семьи теперь находятся на территории Шончан? – пожал плечами Грейди. – Если б не захватчики, многие из них с радостью бы вернулись. Но теперь… Теперь они говорят, что лучше остаться там, где есть еда и защита.

– И все же мы можем отправить тех, кто хочет уйти, – сказал Перрин. – Нам будет легче идти без них.

Грейди помотал головой.

– В том-то и дело, милорд. Ваш человек, Балвер, подсчитал. Я могу создавать врата такого размера, что через них одновременно проходят два человека. Если предположить, что они будут проходить за одну секунду… Тогда, чтобы пройти им всем, понадобится много-много часов. Я не знаю точной цифры, но он утверждал, что это займет несколько дней без перерыва. И еще он сказал, что его расчеты, скорее всего, слишком оптимистичны. Милорд, при том, как я устал, я мог бы держать врата открытыми не больше часа.

Перрин стиснул зубы. Он должен был лично запросить эти цифры у Балвера, но внутреннее чувство подсказывало ему, что Балвер окажется прав.

– Тогда мы пойдем дальше, – сказал Перрин. – Будем двигаться на север. Каждый день ты и Неалд будете создавать врата, и мы будем отправлять часть людей по домам. Но не изматывайте себя.

Грейди кивнул; его глаза были запавшими из-за сильного утомления. Возможно, будет лучше не начинать и подождать еще несколько дней. Перрин кивком отпустил Посвященного, и Грейди не спеша поехал вниз, к лагерю. Перрин остался на склоне холма, оглядывая все секции лагеря, пока люди готовились к ужину. В центре лагеря стояли повозки, груженые провиантом, который – он опасался – закончится еще до того, как он доберется до Андора. Или стоит направиться в Кайриэн? Там он в последний раз видел Ранда, хотя, судя по видениям, тот не был ни в одной из этих стран. Он сомневался, что после слухов о нем и этом треклятом знамени с Красным Орлом королева Андора примет его с распростертыми объятиями.