— Почему они замолчали?

— Наверное, им хочется подслушать, о чем мы разговариваем.

— Не стоит пленять их блеском нашего остроумия. Чем менее привлекательно мы будем выглядеть в их глазах, тем лучше. Мне бы даже хотелось, чтобы они почувствовали к нам отвращение.

— Простите, я и не сообразил.

Бежали минуты. Кэру не оставляло ощущение тревоги. Лукас настраивал телеобъектив, направляя его в сторону водоема. При этом вид у него был такой, будто он поджидает дорогих гостей.

Кэре становилось все труднее справиться с ощущением, что за ней следят чьи-то глаза.

— По-моему, тут кто-то есть, — еле слышно шепнула она Лукасу.

— И их даже больше, чем вы думаете, Кэра.

Она, сощурившись, напряженно вглядывалась в ночной мрак и вдруг заметила два золотистых пятнышка, светящиеся в темноте. Присмотревшись повнимательнее, она обнаружила еще два таких же.

И еще два. Господи, что это?

Пятнышки, на мгновение пропадая, загорались вновь.

Судорожно вздохнув, она сжала руку Лукаса.

— Я так и знала! Кто-то наблюдает за нами! Видите эти светящиеся точки? Смотрите, они мерцают!

— Это львы, — сказал он. В голосе его не чувствовалось ни капли волнения. — Мы, кажется, в самом центре прайда.

— Прайда?

— Львиной семьи.

Сердце у нее упало.

— О Боже!

— Вам не о чем беспокоиться. Сегодня вечером они уже охотились. А теперь пришли, чтобы утолить жажду.

Эти слова принесли Кэре некоторое облегчение.

— Значит, вы считаете, они пообедали?

— Именно так.

— Следовательно, они больше не голодны, — пробормотала она, адресуя эти слова скорее себе, чем человеку, находящемуся рядом. — Отрадно сознавать. Чрезвычайно отрадно.

— Вы слишком много разговариваете.

— Простите.

— Не извиняйтесь. И держитесь спокойно.

Кэра убрала ладонь с его руки и замерла, не отрывая взгляда от мерцающих холодным светом глаз.

Минуты пробегали в молчании. Потом кусты зашуршали, и золотистые пятна пришли в движение. Львы вышли из зарослей и сразу стали на удивление отчетливо видны. В лунном свете их шкуры глянцевито поблескивали. Направляясь к воде, они оставили людей у себя за спиной, словно были уверены, что оттуда им не угрожает никакая опасность.

Увидев их, Кэра вдруг тоже перестала бояться. Напряжение постепенно отпускало ее. Она смотрела на этих величественных животных, ведущих себя так естественно, словно они не ощущали присутствия человека, и неведомое ей прежде чувство причастности ко всему живому — будто она была такой же частицей природы, как и эти звери, — наполнило ее душу тихой радостью. Никогда в жизни она не испытывала ничего похожего.

Раздался негромкий щелчок камеры, сопровождаемый едва слышным жужжанием.

Кэра насчитала у озерца семь взрослых львов и троих детенышей. Однако ей сразу бросилось в глаза, что одна самка, отделившись от остальных, встала поодаль, наблюдая за Лукасом и Кэрой. Потом она сделала несколько шагов в их сторону и, остановившись футах в пятнадцати, подняла голову и втянула ноздрями воздух. Спустя минуту она подошла еще ближе и застыла неподалеку от них.

Когда львица снова двинулась к ним, то недавно обретенное Кэрой чувство единения со всеми живущими на этой земле мгновенно улетучилось. Львица остановилась и уставилась на нее во все глаза.

Кэра затаила дыхание, но стук собственного сердца отдавался у нее в ушах оглушительным шумом. Было ясно, что львицу совершенно не интересует Лукас. Казалось, она его знает и доверяет ему, но понятия не имеет, кто такая Кэра и чего от нее ждать.

Кэра старалась ничем не выдать смертельного страха, из последних сил убеждая себя не шевелиться, а еще лучше — не дышать. Она отвела глаза от леденящих кровь зрачков, чтобы человеческий взгляд не был воспринят зверем как вызов.

Это продолжалось целую вечность; во всяком случае, именно так показалось Кэре. Наконец львица повернулась и снова пошла к водопою. На этот раз она пила не отрываясь и присоединилась к остальным, когда те двинулись прочь.

Кэра, прижав руки к сердцу, упала навзничь на сухую траву.

Лукас посмотрел на нее и усмехнулся. Зубы его сверкнули в лунном свете.

— Я горжусь вами. Вы прекрасно себя вели. У вас на редкость здоровые инстинкты.

Кэра в негодовании уставилась на него.

— Я едва не погибла.

— Однако ж этого не случилось.

— Но не благодаря вам. Вы тут углубились с головой в свои дела, а львица смотрела на меня так, будто на лбу у меня крупными буквами было написано: ДЕСЕРТ.

— Почему вы так решили? Вам часто приходилось бывать «десертом»? — спросил он, явно забавляясь ее видом.

Кэре совсем не хотелось улыбаться, но против воли уголки ее губ дрогнули.

— Не столь буквально. И никогда для львов. — Она взглянула на него уже спокойнее. — Итак, доктор Лукас Пирсон, какие еще наводящие ужас приключения припасены у вас для меня на эту ночь?

— Что, заскучали?

— Нисколько. Хотя я и начинаю привыкать к мысли, что состояние, при котором душа уходит в пятки, самое естественное для здешних мест.

— Немножко страху только на пользу, уж поверьте мне на слово. Проживете намного дольше.

Кэра, внезапно ощутив неудобство оттого, что лежала перед ним распростертой, а он смотрел на нее сверху вниз, села, стащила с плеч свитер и натянула его на себя, проделывая все это больше для того, чтобы скрыть неловкость.

— В самом деле, довольно прохладно.

— Привыкайте.

Она искоса взглянула на него. В свете луны его лицо казалось еще более холодным и отстраненным. Кэра находила эту холодность чрезвычайно привлекательной. Но гораздо сильнее ее влекла к нему та неожиданная мягкость, что таилась под внешней суровостью.

В зарослях послышался какой-то шорох. Неужели львы вернулись?

Спустя мгновение Кэра заметила, как оттуда вышла тройка странных на вид существ, похожих на собак, с огромными, стоящими торчком ушами. Их поджарые тела покрывала лохматая шерсть. Вид у них был крайне истощенный и какой-то неряшливый. Так и хотелось их основательно помыть.

Кэра уже намеревалась спросить, что это за звери, но Лукас, словно угадав ее желание, предостерегающе сжал ей руку. Он, не отрываясь, с тревогой смотрел на них, будто ожидая чего-то еще.

Его волнение передалось ей.

— Что случилось? — прошептала она.

— Я наблюдал за этими собаками последние два года. Самка с двумя детенышами исчезла.

— Может быть, они появятся позже?

Лукас покачал головой.

— Вряд ли стоит на это надеяться.

Он на самом деле выглядел очень обеспокоенным.

— Вы предполагаете, с ними произошло что-то плохое? — спросила Кэра.

— Это очень редкий вид. Почти исчезнувший. Их истребляли, пока не осталось всего несколько сотен. Когда кто-нибудь из них погибает, это удар по всей популяции. Значит, не будет новых щенков. — Лукас смотрел, как они пьют. — Дьявольщина! — вырвалось у него сквозь стиснутые зубы.

— Мы могли бы их поискать, — предложила Кэра.

— Вероятность того, что мы их найдем, равна нулю.

— Давайте все-таки попробуем.

Лукас задумался.

— Несколько месяцев назад я проследил их до самого логова, — сказал он скорее себе, чем ей. — Мы могли бы начать оттуда, если я буду в состоянии хоть что-нибудь разглядеть в темноте.

— Тогда приступим.

Лукас посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.

— Хорошо. Пошли.

Он подобрал с земли камеру, и они вместе направились к «рейнджроверу». Не говоря ни слова, Лукас завел мотор, включил фары и тронул машину.

Они проехали около двадцати минут — двадцать долгих минут беспрерывной тряски, — когда Кэра в первый раз заговорила:

— Где они обычно обитают?

— Я встречал их в копях немного южнее отсюда.

— В копях?

— Среди валунов, вроде тех, откуда вы наблюдали закат.

— О Господи!

— Там они или нет, приходится только гадать. И если что-то случилось с самкой, шансы у детенышей выжить ничтожны.