Роми словно молнией ударило. Только сейчас она поняла, что все это время, сама того не замечая, сияла на всю округу своими пышными ягодицами.

— Отвернитесь, бесстыдник! — воскликнула она, безуспешно прикрывая зад футболкой. — И прекратите смеяться! Не вижу ничего смешного.

— Да, конечно, — согласился Клод, успокаиваясь, и вытирая выступившие на глаза от смеха слезы. — Это не смешно. Скорее — прекрасно.

Роми захотелось что‑нибудь швырнуть ему в лицо — горсть земли, например, но в ее состоянии сделать это было невозможно.

— Я рада, что понравилась вам, — злобно прошипела она.

— Да, роль Белоснежки вам удается просто блестяще!

Роми лишь презрительно фыркнула. Насколько она помнила, Белоснежка из сказки не носила дешевых футболок, и не сверкала голой задницей перед всем честным народом. А самое главное, к ней пришел, в конце концов, чтобы поцеловать ее и пробудить ото сна, прекрасный сказочный принц…

— Могу я вас попросить на время отвернуться, пока я буду выпутываться из гамака! — спросила она спокойно и твердо.

— Могу предложить свою помощь, — понизив голос, сказал Клод. — Давайте руку!

— Сама справлюсь! — с достоинством ответила Роми. — Если вы действительно желаете мне помочь, то лучше сходите в спальню и отыщите на столике возле кровати маленькую серую коробочку. Там у меня контактные линзы. И нельзя ли побыстрее?

— Как прикажете, Белоснежка!

Как только Клод скрылся в доме, Роми торопливо стала вызволять ноги из веревок, одновременно планируя свой сегодняшний день. Первым дедом надо было найти дарственную, о которой написала в записке мать, и все прочие документы. Но сперва, не мешало бы принять душ, позавтракать и, разумеется, одеться. А уж после всего этого можно будет обследовать коттеджи, проверить, все ли в порядке у отдыхающих пансиона, если таковые обнаружатся, закупить продукты и устроить генеральную уборку…

Послышались шаги — Клод возвращался.

— Контактные линзы, как вы и просили, — чинно произнес он. — Я их положил на поднос, чтобы вы невзначай не уронили их в траву и не искали еще полчаса, ползая по траве на коленях… Хотя интересно было бы снова взглянуть…

— Не рассчитывайте! — отрезала Роми. — Поднесите их поближе.

— Вы снова вернетесь в гамак или выберете шезлонг? Дело в том, что стоя проделывать такую манипуляцию, как мне кажется, не вполне удобно…

— Так это шезлонг! — сказала Роми, поняв, наконец, что означает большое белое пятно в нескольких шагах от нее.

— Разрешите все‑таки предложить вам руку и довести вас до него. Впереди ирисы, и, чтобы их не потоптать… Вот и хорошо! Осторожнее, не споткнитесь о столик. А вот теперь можно садиться!

— Спасибо, — пробормотала Роми, усевшись в шезлонг и натянув футболку до колен.

Было что‑то странное в ситуации, когда она сидит перед одетым мужчиной в неглиже, а он пользуясь ее временной слепотой, может рассматривать ее со всей бесцеремонностью, на которую способны мужчины.

Обнаружив перед собой на столике поднос, она быстро извлекла из коробочки линзы, вставила их в глаза, и — ура! — мир снова обрел резкость.

Роми недружелюбно взглянула на Клода, хотела, было сказать ему что‑нибудь язвительное, да так и застыла с разинутым ртом.

Он был сегодня ошеломляюще красив: гибкий, сильный, загорелый, с влажно поблескивающими, видимо после утреннего душа, волосами. На нем была ослепительно белая свободная рубашка‑поло с закатанными до локтей рукавами и мягкие голубые джинсы…

Ого‑го! — воскликнула про себя Роми. Ну и фрукт мне попался!

— Я никак не могу оторваться от ваших глаз, — сообщил Клод, сверкая белозубой улыбкой. — Любуюсь и горжусь! Как‑никак, но я тоже внес свою лепту в эту очаровательную картину.

— Только не надо заговаривать мне зубы, — отбрила, его Роми и решительно поднялась из кресла. — Терпеть не могу мужских приставаний!

— Могу ли я понимать ваши слова так, что у вас уже есть любимый? — живо поинтересовался Клод. Казалось, в случае отрицательного ответа он готов был немедленно предложить свои услуги.

— Нет у меня никакого любимого, и я не собираюсь в ближайшее время им обзаводиться! — охладила его пыл Роми. — А теперь, — заявила она, — я иду переодеваться и надеюсь, что к моему возвращению вас и след простынет!

— Как вы неучтивы! Может, сначала позавтракаете? — ничуть не смутившись, произнес Клод и водрузил на плетеный столик возле шезлонга целлофановый пакет с продуктами. — У меня тут всякая ерунда: круассаны с шоколадной начинкой, джем, пакет молотого кофе, фрукты…

— Минутку, минутку!.. — воскликнула она, сглотнув слюнки. — Вам не кажется, что ваша забота обо мне выходит за рамки здравого смысла, не говоря уже о приличиях?

— Зато не выходит за рамки здорового аппетита! — подмигнул ей Клод. — А объяснение… Примите на веру, что мне искренне хочется, чтобы вы, моя гостья, чувствовали себя в моих владениях, как можно комфортнее!

В моих владениях!.. Самомнения этому красавцу явно не занимать. Вообще‑то Роми следовало прекратить разговор и поставить на их отношениях точку, но у Клода на руках был неотразимый козырь — источающие аромат, соблазняющие одним своим видом яства, и Роми дрогнула.

В конце концов, здраво рассудила она, позволяла же я ему безнаказанно флиртовать со мной вчера? Да, мать наказала ей не приближаться к этому типу ближе, чем на пушечный выстрел. Но если он и в самом деле замышляет в отношении ее что‑то недоброе, то не лучше ли уже сейчас получить о его коварных замыслах хоть какое‑то представление.

— Ну что ж, — сказала она с достоинством, — с моей стороны было бы верхом неблагодарности отвергнуть такой знак внимания. Приглашаю и вас разделить со мной трапезу.

— Рад, что сумел убедить вас, — широко улыбнулся Клод.

— Это не вы уговорили, а круассаны с шоколадной начинкой, — уточнила Роми, и… Клод добродушно рассмеялся. — Пойду, переоденусь, — чопорно сказала она. — А вас, если нетрудно, попросила бы за это время сварить кофе.

— Никаких проблем, — успокоил ее он.

— У меня есть к вам пара‑другая нелицеприятных вопросов, — объявила Роми, переступив, уже одетая, порог кухни.

Клод, накрывавший на стол, как ей показалось, слегка насторожился.

— Валяйте! — сказал он небрежным тоном. Облаченная в желтую хлопчатобумажную юбку чуть ниже колен и ярко‑зеленую блузку, Роми чинно уселась в кресло, отломила половинку круассана и намазала на него изрядную порцию масла.

— Зачем вы записали номер моего мотоцикла во время нашей первой встречи? — спросила она в упор.

— У французов есть свой национальный аналог британской привычки подглядывания за соседями, — мгновенно ответил Клод. — На незнакомых людей и машины с неместными номерами здесь сразу же обращают внимание — просто так, на всякий случай. В целях предосторожности, если хотите. Мало ли кем может оказаться этот человек — взломщиком, выехавшим на дело, беглым преступником…

Роми скептически хмыкнула: на кого‑кого, но на взломщика или беглого преступника она никак не походила.

— И чем же вы, месье де Ларош, намерены заниматься в разгар туристского сезона? — невинно поинтересовалась она. — Будете целыми днями записывать номера всех проезжающих через ваши владения автомашин?

— С туристами в настоящее время негусто, — ответил Клод, — и это одна из причин царящего здесь упадка. А раз так, вопрос о моей занятости снимается с повестки дня. О чем еще вы хотели меня спросить?

Ужасный человек, подумала Роми. Ни словом не проговорился о своих истинных намерениях. Как же все‑таки заставить его проболтаться?

— Мне показалось странным, что вы фотографируете поселок, которым можете любоваться каждый день, — попробовала она зайти с другой стороны. — А вам самому это не кажется странным?

Клод кинул в рот несколько виноградин.

— Все очень просто, — легко отозвался он. — Я намереваюсь приступить к реставрации поселка и хочу сравнить его вид до и после проведенных работ. — Он усмехнулся при виде того, как вытянулось лицо девушки. — Я не планирую превратить Ла‑Рош в бизнес‑центр, — успокоил он ее. — Никаких офисных зданий с тонированными стеклами… Преимущественно реставрация фасадов плюс подведение коммуникаций и капитальный ремонт зданий.