— Тебя кто‑нибудь обижал в прошлом? — дрогнувшим голосом спросил Клод. — Кто? Твой отец?

Роми отрицательно покачала головой.

— Один мужчина, — помолчав, сказала она. — Он жестоко унизил меня.

— Мужчина, которого ты любила? Роми усмехнулась.

— Я была такой наивной! Этот парень долгое время меня в упор не замечал, я для него была забавным недоразумением. А потом он решил посмотреть, насколько далеко я могу пойти, просто так, для развлечения…

— И ты купилась, на его знаки внимания?

— Ну, как тебе сказать…

Клод чертыхнулся, и Роми испуганно вскочила на ноги, опрокинув на себя так и недопитый бокал вина.

— Извини, — сказал он виновато, спешно достал из кармана носовой платок и протянул ей. — Ты слишком ранимая и сентиментальная, чтобы прижиться здесь, — пробормотал он, глядя, как она вытирает пятна на блузке. — Тебе здесь нелегко придется! Да и без знания французского не обойтись…

В его голосе Роми послышалась угроза. Какая, же я дура! — упав духом, подумала она. Разоткровенничалась…

— Ладно, — грубо сказала она вслух, возвращая ему платок. — Твои предложения! — Она вздрогнула, когда Клод неожиданно схватил ее руку и поцеловал в запястье. — Ну, сделай же свое предложение! — побледнев, прошептала она, то ли боясь, то ли не желая выдернуть руку прочь.

Клод поднял глаза и еле слышно сказал:

— Мне казалось, именно это я и делаю!

— Ты… — произнесла, чуть заикаясь от волнения, Роми, — ты не назвал цену!

Клод нахмурился, и губы его дрогнули.

— Боюсь, цена окажется неприемлемой для нас обоих…

Роми ничего толком и не поняла. Казалось, они говорили на совершенно разных языках. Имел ли он в виду, что они не уживутся рядом друг с другом? Или что ее не примут в поселке?..

Вырвавшись, Роми выбежала к оранжерее, глядя вперед ничего не видящим взглядом. Однако Клод нагнал ее и, тяжело дыша, встал за ее спиной. Ну, почему он не оставит меня одну? — с отчаянием подумала девушка, сжимая руки в кулаки. Зачем он мучает меня? Чего добивается?

— Послушайся моего совета, дорогая, — проведя кончиком пальца по ее обнаженному плечу, произнес он. — Продавай все и уезжай. Ты не представляешь, что может произойти, если ты останешься!

— Хорошо! — крикнула она, резко оборачиваясь к нему лицом. — Назови свою цену. Что я получу в обмен за свои дома? А может, мне выгоднее обратиться в агентство по недвижимости?

По лицу Клода пробежала судорога. Он взял Роми за руку, отвел обратно к столу и разлил по бокалам вино. Лицо его вдруг стало абсолютно непроницаемым.

Залпом осушив свой бокал, он стал сухо рассказывать ей о том, где, как и на каких условиях, она может выставить на продажу дома, какие документы от нее потребуются, каковы особенности французского законодательства в области недвижимости, — все, что ей нужно было знать, чтобы самостоятельно организовать сделку.

Он закончил и, не дождавшись от нее даже слова в ответ, вопросительно поднял бровь:

— Итак? Может, все же тебе будет легче договориться со мной напрямую? Я дам тебе неплохие деньги…

У Роми комок застрял в горле. Вместо того чтобы поблагодарить Клода за столь подробную информацию и вежливо распрощаться с ним, она ощутила, что собирается совершить жестокий и ничем не оправданный поступок. Как бы ни вел себя в отношении ее матери Клод, он любил свой родовой замок и поселок и стремился обеспечить ему возрождение и процветание. Только эти три жалких коттеджа были у него как бельмо на глазу… И все же…

— Извини, — упрямо заявила Роми, чувствуя совершенно раздавленной. — Но я не могу…

Клод напрягся:

— Тебя не устраивает цена? Ну, так я еще не назвал ее. Скажи, сколько ты хочешь получить за эти три ветхих здания?

— Знаешь, Клод, если честно, я вообще не рассчитывала ни на какие деньги, когда ехала сюда… Но я не могу… — Она прикусила губу, увидев, каким гневом загорелись его глаза, и торопливо закончила: — Мне жаль, мне в самом деле, очень жаль, но я обещала маме, когда та звонила…

— Что?! — выдохнул Клод. — Так ты все это время знала, где твоя мать?

— Да! — испуганно вымолвила она.

— И, значит, ты не собираешься продавать мне свои дома? — прорычал он. — Признайся, ты в сговоре со своей мамашей? Держите меня, за последнего идиота? Набиваете цену?! — взревел он, как клещами сжав ее руки.

— Прекрати, Клод!..

— Так ты нарочно притворялась, что тебе интересны мои рассуждения о будущем Ла‑Роша, а сама все это время только и ждала, что я расскажу тебе о деталях продажи недвижимости?! Ты водила меня за нос? Господи, помоги, не дай мне убить ее!

— Извини, Клод, но я не могу продать тебе эти здания, — прошептала Роми чуть слышно.

— Извини? Я предлагал тебе руку помощи, но теперь я тебя отпускаю — лети на дно пропасти самостоятельно.

И он оттолкнул ее, оттолкнул так резко, что Роми чуть не упала на пол.

— Мне нужны эти дома. Понимаешь, нужны, Клод, — упрямо твердила она.

— Тогда зачем нужно было вешать мне лапшу на уши? Боже, до чего ты похожа на свою коварную мамашу!

— Мне, в самом деле, нравятся твои идеи и планы в отношении поселка, — попыталась без всякой надежды на успех оправдаться Роми. — Но рассуди, Клод, ты имеешь в собственности большое имение, и у тебя наверняка найдутся деньги на восстановление замка… Я же не имею ничего, на что можно было бы существовать, — ни дивидендов, ни работы. Для меня этот пансион — единственная возможность своим потом и трудом, заработать себе какие‑никакие, но деньги, Я хочу добиться того, чтобы дома приносили доход. У меня нет других источников существования…

— Тогда тебе сразу же следовало послать меня ко всем чертям! — процедил сквозь зубы Клод.

— Да, — вскинула голову Роми. — Следовало. Но ты настолько уверен в том, что коттеджи, в конечном счете, достанутся тебе, что меня это бесит! Не сомневаюсь, что ради своих целей ты пойдешь на все, даже на…

— Ну? — спросил он ледяным тоном.

— Даже на поцелуи! — объявила она, пряча глаза. — Ты не представляешь, как ты меня оскорбил. Один такой уже пытался использовать меня… Я не позволю тебе обвести меня вокруг пальца! Мать предостерегала, чтобы я держалась от тебя подальше, и она оказалась права. Ты обвинил меня в том, что я не была с тобою искренна, но разве ты сам не пытаешься маскировать свои истинные намерения под личиной дружелюбия и даже… нежности… — Ответом ей было угрюмое молчание Клода. Девушка опустила плечи. — В любом случае, мое желание или нежелание продать коттеджи мало что решает, поскольку я связана словом.

— Ты дала слово Софии? — презрительно спросил Клод. — Женщине, которая нарушает обещания по сто раз на день? Где она сейчас? — спросил он резко.

— Я не готова говорить с тобой на эту тему. Клод яростно почесал затылок и наклонил голову, глядя на нее с осуждением.

— Я думал, что могу доверять тебе, но, оказывается, по части лицемерия ты можешь дать фору матери. Поздравляю! — сказал он, с издевкой, отвесив поклон. — Тебе удалось на время заморочить мне голову и убедить меня в твоей искренности. Твоя мать может гордиться тобою!

Губы у Роми задрожали.

— Я по‑прежнему уверена, что все, сказанное тобой о моей матери, — клевета и домыслы! — запинаясь, выдавила она из себя.

— Не нервничай так! — предостерег ее Клод, недобро сверкая глазами. — Слезы размывают тушь для ресниц.

— Да! — в негодовании выпалила Роми. — А кроме того, мешают разглядеть, как ты паясничаешь, разыгрывая из себя доброго самаритянина, тогда как на деле жаждешь заграбастать мои дома и отомстить моей матери! Учти, тебе это не удастся! И мне совершенно не стыдно за свои поступки. Я до сих пор не обидела даже мухи, но причинить боль такому чудовищу, как ты, — истинное удовольствие.

Она, как тайфун пронеслась мимо него, ничего не различая из‑за подступивших к глазам слез. Она еще надеялась, что он ее остановит, позовет обратно, в крайнем случае, продолжит препирательства.

Ничего этого не произошло.