Итак, ее эротические фантазии становились реальностью! Она ласково провела рукой по его гладкому, тщательно выбритому подбородку. На ощупь это было нечто потрясающее. Что может быть лучше, думала она, чем закрыть глаза и представить себе, что это одна из ее грез.

— Ливия?

Конел схватил ее руку и прижал к своей щеке.

— Да, — просто ответила она. — Я очень хотела бы заняться с тобой любовью.

Его руки обхватили ее, а губы впились в ее губы с нескрываемой жадностью.

Целый шквал самых разнообразных чувств налетел на Ливию, и она уже мало что осознавала. Рассудку это было не под силу. Его крепкие губы на ее губах, его рука, скользящая под халат и овладевающая ее грудью, жар его тела. Пытаться контролировать это сознанием — все равно, что стоять под водопадом и считать каждую каплю в отдельности. Ведь это невозможно. Надо просто отдаться этому потоку.

Пальцы ее впились в бугры его мышц, а он перевернул ее на спину и склонился над ней, протянув руку к столику за презервативом. Его обнаженная грудь высилась над ее лицом. Волосы на ней были курчавые и жесткие. Зарывшись в них лицом, Ливия вдыхала мускусный аромат его кожи. Ах, что за чудесный запах! А каков Конел на ощупь! Она остро чувствовала напряжение его мускулистого тела, пока он возился с пакетиком.

У Ливии перехватило дыхание, когда его рука скользнула ей между ног и прикоснулась к ее лону. Пальцы ее с силой вцепились в его плечи. И вдруг необоримое желание захлестнуло ее, затопив последние оплоты сдержанности. Она хотела его. Сейчас, а не когда-то потом. Ливия с силой прижала его к себе, подняв бедра навстречу ему.

— Надо…

Отрывистые слова Конела уже являлись для нее пустым звуком. Ей нужны были дела, а не слова. Слова ничего не значили. Она хотела действия. И важнее ничего в жизни у нее никогда не было.

Ливия нетерпеливо обхватила его за бедра и потянула вниз. Неописуемый восторг охватил ее, когда он, нависнув над ней всем телом, наконец, заполнил ее.

Тело его мощными толчками двигалось вверх и вниз, и неистовое желание вытеснило из ее сознания последние проблески мысли. Она лишь изо всех сил пыталась сдерживаться, чтобы это длилось как можно дольше. Но вот наконец они достигли вершины блаженства.

Ливия с трудом выплывала из стремнины наслаждения, когда почувствовала, как Конел напрягся и тут же обмяк.

Она так и лежала, прижавшись лицом к его влажному плечу, слишком обессиленная, чтобы пошевелиться. У нее было такое чувство, что больше она никогда в жизни не сможет двинуть ни рукой, ни ногой, и лишь удивилась, когда Конел повернулся на бок, обнял ее и пристроил у себя на груди. Реальность превзошла все ее фантазии. С этой мыслью она погрузилась в глубокий сон.

Жаркое тропическое солнце припекало, и Ливия проснулась с ощущением невесомости и удивительной полноты бытия. Что-то бормоча с полусна, она сладко потянулась. Ах, как славно! Только почему это она голая… совершенно голая?

Несколько смущенная, она открыла глаза и увидела над собой темные глаза Конела. Ливия невольно поежилась под его пристальным взглядом. Колено ее нечаянно коснулось его бедра. Дрожь пробежала по всему телу, когда в памяти мелькнула яркая картина: его крепкие ноги прижимаются к нежной коже ее бедер. Она даже веки прикрыла.

Ей захотелось снова заняться с ним любовью, целовать его, погрузиться в его тепло…

А чего хотелось Конелу? Этот вопрос несколько охладил ее пыл. Может, ему и одного раза хватит? Она смотрела на него сквозь ресницы. По выражению его лица трудно было понять, чего он хочет. Может, ему не очень понравилось, как они любили друг друга? Она попыталась припомнить подробности вчерашней ночи, но детали ускользали от нее. Все было каким-то шквалом страсти, желания и неописуемого наслаждения. Она была настолько поглощена своими собственными ощущениями, что совсем не думала о том, что чувствует он. От огорчения Ливия передернула плечами. Что он мог подумать о ней как о любовнице? Эгоистичная особа. От этого единственно правильного ответа она приуныла.

— Ты хочешь еще поспать?

Конел пытался скрыть разочарование в своем голосе. Ему хотелось схватить ее в объятия и снова предаться любовной игре, раствориться в ней полностью.

Может, ей следует сказать «да», соображала Ливия. Конел встанет и пойдет вниз, предоставив ей одной разбираться с чувствами. Хотя после вчерашнего опыта ему вряд ли захочется в одиночку общаться с ее родней. Она не осуждала его. При воспоминании о выражении на физиономии дядюшки она невольно улыбнулась.

— Ты чего улыбаешься? — спросил Конел.

— Я вспомнила, с каким выражением смотрел на тебя вчера дядюшка Исаак, когда ты сказал, что, если женщины готовят еду, мужчины должны мыть посуду.

— Они все вылупили на меня глаза так, будто я предложил зарезать парочку младенцев, чтобы умилостивить богов плодородия, — пробурчал он.

— Ты поверг их в шок, — объяснила Ливия вместо того, чтобы крепко обнять и поцелуями изгнать огорчение, пока в глазах не загорится огонь желания, как вчера ночью. — Мужскую половину — потому что мужчина поставил под сомнение их неотъемлемое право. Женскую — потому что ты заявил, что мужчина должен помогать по хозяйству всегда, а не только когда дело касается тяжелых работ. И они просто не знали, как на это реагировать.

— Благодарю за доверие, — рассеянно сказал Конел.

— О каком доверии между мужем и женой может идти речь? — отозвалась Ливия. — Брак — это самый яркий пример того, как мужчины приспособили мир к своим интересам.

— Давай без лишних обобщений!

— Обобщений! — воскликнула Ливия. Это был крик души. — А мои тетушки и двоюродные сестры? Большинство из них работает так же, как их мужья, но им приходится еще тащить на себе хозяйство и брать отгул, когда дети болеют.

— Но если им не нравится распределение ролей в семье, почему они об этом не заявят?

— Ты вчера заявил, и что из этого вышло?

— Я человек посторонний. — Конел старался не обращать внимания на досаду, вызванную собственными словами. Не хватало только провести демаркационную линию, чтобы Ливия была по одну сторону, а он — по другую. — Если один член союза несчастлив, его право требовать перемен. — Конел пытался выжать максимум из давно позабытого институтского курса по общественным отношениям.

Ливия взвесила его сентенцию и сочла ее удовлетворительной. Как босс он никогда не требовал от нее, чтобы она готовила кофе или бегала по его поручениям только потому, что она женщина. Так поступали некоторые из ее предыдущих начальников. Свою черную работу он делал сам. Впрочем, эта сторона его личности была для нее далеко не главной. Порой ей приходило в голову, что Конел может быть идеальным мужем для женщины, делающей карьеру.

Конел пожал плечами, и простыня сползла с него, открыв широкую грудь.

— Все дело в том, что можно изменить только собственную жизнь, — заключил он.

Ливия открыла было рот, чтобы возразить против такого упрощенного вывода, но промолчала, поняв вдруг, что при всей своей примитивности он, увы, верен. Разве можно что-либо изменить в жизни другого? Если ей под силу что-нибудь исправить, так только в собственной жизни.

Она подавила вздох. Мечта ее осуществилась — она сошлась с Конелом, но это не утолило ее страсть, как она надеялась.

Может, лучше отыграть все назад и вернуться к былым нормальным отношениям? Тогда нельзя лежать голыми бок о бок. Там внизу, на людях, ей легче будет восстановить их былые дружеские отношения.

— Наверное, пора вставать, — предложила она. — Ферн говорила, что у нее тысяча планов на сегодня.

— Давай.

Конел вытянулся на спине, закинув руки за голову.

Ливия бросила жадный взгляд на его мускулистое тело и сказала:

— Ну, так вставай.

— Сначала дамы.

Ливия внутренне охнула. Никакая сила не заставила бы ее подняться голой под его пристальным взглядом, будь даже у нее идеальная фигура, что вовсе не так.