— Привет, любимый! — воскликнула она, останавливаясь возле его стола. — Я очень рада, что ты сумел выбраться. Тебе, конечно, принести то, что ты всегда заказываешь по четвергам?

— Любимый… — пробормотал он несколько растерянно.

— Если ты еще не решил, чего хочешь, я могу для начала принести чашку кофе.

— Мэл! Какого черта ты тут вытворяешь?

Противясь желанию опуститься мужу на колени и дать отдохнуть натруженным ногам, она погладила его по худой щеке.

— Беру у тебя заказ, конечно.

— Я не голоден.

— Значит, только кофе? Я вернусь сию минуту.

— Мэл, постой!

Клейт продолжал ощущать прикосновение ее руки на своей щеке. Проживи он до ста лет, и то вряд ли смог бы забыть, как она обернулась к нему, прекрасная и грациозная, словно веточка ивы.

— Меня зовут Мэлоди, ты помнишь?

— Ну, хорошо, черт возьми, я буду называть тебя Мэлоди! При одном условии.

Она вскинула подведенные брови, скрестила на груди руки, и от этого движения легкая ткань блузки натянулась плотнее. Он увидел край кружевного лифчика. Не требовалось особо богатого воображения, чтобы представить себе то, что скрывалось под ним.

— Какое условие? — спросила она.

Клейт стащил с себя куртку и накинул ей на плечи.

— Чтобы ты надела вот это.

Звякнул колокольчик, и Клейт ощутил сквозняк от открываемой входной двери, но он не мог оторвать глаз от Мэлоди.

— Хорошо, Клейт, — ответила она, внезапно смутившись. — Но, прежде чем ты еще что-нибудь скажешь, выслушай меня. Видишь ли, всему, что я сегодня сделала, есть свое объяснение. Я хотела посмотреть…

— Привет, милый. Я вернулась.

В ресторане воцарилось молчание. Клейт не успел пошевелиться, как услышал шорох шелка. Что-то промелькнуло у него перед глазами, и в следующий миг его крепко целовали в губы…

Виктория!

Мэлоди отпрянула. Если бы вскочивший Вайет не поддержал ее, она упала бы на пол с высоты своих туфель на платформе. Почувствовав на плече руку брата, Мэлоди немного пришла в себя.

К ее глазам внезапно подступили слезы. Мэлоди успела забыть, какая Виктория высокая, стройная, изысканно красивая. Ее густые каштановые волосы, должно быть, были уложены в одном из самых дорогих парикмахерских салонов страны. Пальто ее стоило много дороже, чем месячная выручка Мэлоди. Кожа у Виктории была безупречно гладкой.

— Как давно мы не виделись, милый.

Клейт не видел Виктории и не имел от нее никаких известий с того дня, как она высадила Хейли на крыльце его дома в самом начале весны. Он насупился. Умела же эта женщина появляться не вовремя!

— Виктория, — проскрипел он, — какого черта ты здесь делаешь?

— Я решила нагрянуть неожиданно. Я скучала по тебе, милый!

Может быть, когда-то он и клюнул бы на ее сладкую улыбку и невинный вид, но только не сегодня.

— А как насчет Хейли?

— Разумеется, я скучала и по Хейли. У меня вся машина забита рождественскими подарками. — Она бросила через плечо взгляд на Мэлоди и сказала, взмахнув ресницами: — Знаю, напрасно ожидать, что в подобной лавчонке в декабре найдутся лимоны, но, может быть, ты попросишь здешнюю кухонную красотку принести нам два бокала чая со льдом?

Все посетители ресторана затаили дыхание. И Клейт услышал, как Клетус и Вайет одновременно пробормотали одно и то же слово из четырех букв. Клейт прищурился и уже собрался высказать Виктории все, что о ней думает, как легкое прикосновение пальчиков Мэлоди к его руке удержало Клейта — в самый последний момент.

Мэлоди сбросила с себя куртку и громко сказала:

— Сядь, пожалуйста, Виктория. Сейчас я принесу то, что ты просишь.

Люк и Вайет освободили стол, и Виктория с притворной скромностью опустилась на ближайший стул. Мэлоди, как во сне, направилась на кухню. Через минуту туда же вошла Лоэтта.

— Не собираешься же ты ее обслуживать!

Ухватившись за край стола, Мэлоди пыталась принять решение. Все шло так хорошо! Неужели теперь она проиграет, и проиграет окончательно?

— Мэлоди, — тихо окликнула ее Лоэтта.

Мэлоди очнулась. Собравшись с мыслями, она положила в два стакана лед и налила прозрачной коричневой жидкости. Потом со злорадством добавила в каждый стакан по ломтику лимона.

— Что ты хочешь делать? — спросила Лоэтта.

Взяв стаканы, Мэлоди двинулась к двери.

— Собираюсь угостить эту женщину так, как она того заслуживает.

Изобразив на лице улыбку, она решительно вошла в зал. И произнесла, пристально глядя на Викторию:

— Высокомерное отношение к себе я бы как-то пережила. И, скорее всего, стерпела бы твое пренебрежительное замечание о моем ресторане. Но, поцеловав моего мужа, ты зашла слишком далеко. Может быть, это тебя охладит.

И она подняла стаканы на уровень плеч и занесла их над коленями Виктории.

— Клейтон, сделай же что-нибудь! — вскричала Виктория.

Хейли тоже называла своего отца Клейтоном.

Руки у Мэлоди дрогнули, и она не смогла сделать последнего движения — вылить содержимое стаканов на изящные колени Виктории. Эта женщина все же оставалась матерью Хейли. Одному Богу известно, почему, но девочка любила ее, и Мэлоди не смогла заставить себя причинить вред той, кого любила Хейли.

— Клейтон!

Клейт слышал испуганный, немного наигранный возглас Виктории, но, не отрываясь смотрел на Мэлоди. Как он только мог подумать, что она хоть сколько-то напоминает Викторию? Да, Виктория красива, но — искусственной… холодной красотой. Мэл же красива во всех отношениях. Даже в ее сегодняшнем крикливом наряде. Красота Мэл шла изнутри, она светилась и трепетала, как пламя свечи на легком летнем ветерке.

Клейт встал и взял Мэлоди за руку. Та слабо ахнула в тот миг, когда губы Клейта прижались к ее губам.

Поцелуй длился долго и становился все нежнее… Но вот Мэлоди открыла глаза, слегка откинула голову. Клейт еле удержался от того, чтобы не начать целовать ее снова. Ее глаза были совсем близко… То же самое чувство, что сияло в них, переполняло и его сердце.

— Подумать только, Клейтон, — насмешливо проговорила Виктория, — похоже, ты снизил свои требования.

Клейт перевел взгляд с одной женщины на другую. Теперь, увидев их рядом, он недоумевал: почему ему потребовалось столько времени, чтобы понять разницу между истинной красотой и ее внешними мишурными атрибутами?

В ресторане стояла такая тишина, что можно было услышать звук упавшей булавки.

— Хейли сегодня ночует у моих родителей, Виктория. Я знаю, что она тебе обрадуется, и на этот раз, так и быть, устрою вам встречу. Но в следующий раз тебе придется заранее предупреждать о своем приезде.

Виктория прищурилась. После продолжительного молчания она перевела взгляд на стол, куда Мэлоди поставила стаканы с чаем. Клейт напряженно ждал, как она поведет себя. Опустив руку с безупречно отшлифованными ноготками на бедро, она процедила со снисходительной усмешкой:

— Мне все понятно.

Но Клейт не был уверен, что это так.

— Хейли счастлива, Виктория.

Виктория покачала головой. Оттопырила губы.

— Не знаю, как может кто-то быть счастлив в этом городишке.

Клейт пожал плечами. Он сомневался, что Виктория будет счастлива, где бы то ни было.

— Я люблю Хейли, — что бы вы все ни думали, — сказала Виктория, игнорируя откровенно глазевших на нее посетителей. — Но сейчас не могу остаться. Я заехала, только чтобы передать рождественские подарки. Я оставлю их на ферме. Скажи Хейли, что я ей позвоню. И очень скоро.

Всегда питавшая склонность к драматическим сценам, Виктория отбросила волосы на спину и направилась к выходу. Когда дверь за ней закрылась, мужчины Джаспер-Галча, все как один, громко зааплодировали. Бумер присвистнул, а Нэд Андерсон сказал:

— Все же стоило опрокинуть чай на эту штучку.

— Жаль, что ты передумала, Мэлоди, — поддакнул брату Нейл.

Клейт взял Мэлоди за руку и заглянул ей в глаза.

— Это потому, что Мэлоди слишком великодушна, — ответил он. Мужчины согласно закивали. — А теперь, — продолжал Клейт, удерживая взгляд жены, — спектакль окончен. Ресторан закрывается на ночь. — И добавил, слегка приподняв брови: — Ведь ты же не будешь возражать?