– Я боюсь, как бы дети не простудились, – ответила она, и его взгляд мгновенно переместился на ребенка. Она плотно сдвинула ноги, чтобы они не дрожали, и сказала: – Это Ава. – Потом указала на манеж. – А это Либби.

Услыхав свое имя, Либби подняла головку, вытащила изо рта обслюнявленное кольцо для зубов, улыбнулась и произнесла:

– Мам-мам.

Вытянув ручки, девочка сжимала и разжимала ладошки – так она просила, чтобы ее взяли из манежа.

Джулия сделала было шаг к ней, но вдруг остановилась и посмотрела на Макса. Сердце бешено стучало.

– Что ж, возьми твою дочь. Ты ведь для этого приехал?

Он словно прирос к полу.

«Твоя дочь».

О боже. Он и не помнил, когда держал на руках ребенка. Такого маленького уж точно не держал. Возможно, кого-нибудь постарше, но не кроху, пускающую слюни и пузыри... и при этом безумно трогательную. Он вдруг испугался, что уронит ее. Скинув пиджак и повесив его на спинку стула, он подошел к манежу, взял девочку под мышки и поднял.

– Какая она легкая!

– Она еще младенец, Макс, а близнецы обычно меньше других детей. Но ты ее не бойся. Дети на редкость крепенькие. Либби, скажи «па-па».

«Папа»?

– Мам-мам, – сказала Либби и схватила его за нос.

– Ух. – Он этого не ожидал.

– Либби, осторожнее. – Джулия отцепила пальчики от носа Макса и посоветовала ему прижать девочку к бедру. Потом посадила ему на другую руку Аву. – Вот, держи. Твои дети.

Он переводил взгляд с одной крохи на другую. Они похожи как две капли воды. Как же Джулия их различает? И еще... они пахнут по-особому. Такого запаха он никогда раньше не вдыхал. Сладкий и чистый...

Ава потянулась к Либби, потом обе заулыбались и уставились на него. У них были ясные голубые глаза такого же цвета, как его собственные. Они улыбались ему совершенно одинаково, и он... сразу их полюбил.

– Ты бы сел, – сказала Джулия прерывающимся голосом.

Она придвинула ему стул. И вовремя, так как ноги Макса не держали. Девочки с изумлением – кажется, радостным – хлопали его по лицу, дергали за уши, пытались отвинтить нос. А он, ошеломленный, сидел и покорно позволял все это с ним проделывать. Когда он поднял голову и посмотрел на Джулию, то она увидела, что его глаза светятся не только любовью к детям, но и гневом. Такого сильного гнева она у него никогда не наблюдала.

Он ее ненавидит! Джулия отвернулась, едва сдерживая слезы.

– Я поставлю чайник, – сказала она, чтобы чем-нибудь заняться.

Девочки захныкали, и она забрала от Макса Аву.

– Ну-ну, любимая, – уговаривала она дочку. Голос у нее прерывался и дрожал. Ава начала тянуть ее за джемпер, и Джулия поняла, что детей пора кормить. Груди у нее покалывало. А как быть с Максом? Он сидел и наблюдал за ней из-под полуопущенных век.

– Мне нужно их покормить, – сказала она.

– Я тебе помогу.

– Интересно, чем? У тебя нет ссответствующего оснащения.

– А... понятно. – Макс покраснел и передал ей Либби.

Джулия подошла к кушетке у окна. Зачем откладывать кормление? Да и стесняться Макса не к чему. Он увидит то, что видел не один раз. Она села, подложила с двух сторон подушки для детей, подняла джемпер и, расстегнув лифчик, приложила девочек к груди.

Макс не знал, куда девать глаза. Вернее, знал. Знал, куда ему хочется смотреть. Но, наверное, это неделикатно! Господи! О какой деликатности можно говорить? Хотя все равно нельзя сидеть и вот так на нее пялиться.

– Чайник кипит. Я бы хотела чашку чая, – сказала Джулия.

– А... конечно.

Он встал, подошел к плите, поднял чайник и... стал искать, куда его поставить. На крышку? Он снял крышку и увидел, что сбоку на плите есть место. Дурацкое устройство! Почему нельзя было завести электрический чайник?

– Где кружки?

– Над раковиной. А чай в чайнице рядом с плитой. А молоко в холодильнике в кладовке. Пожалуйста, добавь в мою чашку немного холодной воды.

Он продел все, как ему было велено – пришлось дважды перешагивать через собаку, – и протянул Джулии кружку.

– Спасибо. Поставь на стол.

Макс смотрел, как детские ротики сосут грудь, видел ободки молока на их губках. Толстые пальчики теребили набухшие белые груди, которые выглядели намного больше, чем раньше. Сквозь кожу просвечивали голубые прожилки. Во всем этом было что-то первобытное, исконное, основательное. Он был потрясен.

А он в этом процессе не участвует. Его обманули.

Он отвернулся, взял кружку и стал пить чай, прислонившись к теплой плите. Почему-то его до костей пробирал холод. И еще он задыхался от злости.

Он был настолько зол, что мог что-нибудь разбить. Или ударить. Дверь? Стену? Но не Джулз. Никогда. И неважно, как сильно она его разозлила.

– Макс?

Он посмотрел на нее.

– Ты не мог бы забрать от меня Аву? Она наелась, и ей нужно отрыгнуть. Походи с ней немножко, хорошо? Ой, возьми вот это – она может срыгнуть на тебя.

Вместе с дочкой – его бесценной дочкой – Джулия вручила ему мягкую салфетку. Господи, к этому надо привыкнуть. Девочка снова лучезарно заулыбалась, загулькала и... срыгнула. Он вытер ей ротик и тоже улыбнулся.

– Ах ты, пьянчужка, – с нежностью произнес он, а девочка гулькнула и схватила его за нос.

Макс поднес ко рту кружку с чаем, собираясь отхлебнуть, но тут детская ручка задела кружку и чай вылился на него. Ребенка он вроде бы успел отстранить, а сам обжегся. Но тут Ава сморщилась и закричала. Господи! Вода. Холодная вода. Он поднес ее к раковине и стал брызгать на нее из-под крана холодной водой. Джулия опустила Либби в манеж и подбежала к нему.

– Дай ее мне.

Она быстро положила Аву на стол и сняла с нее одежду. Салфетка впитала большую часть горячей воды, и девочка не обожглась, но была на волосок от несчастья. Максу чуть дурно не сделалось от ужаса. Он безответственный дурак!

– О чем ты, черт возьми, думал? Разве можно держать чашку с кипятком около ребенка! – со злостью выкрикнула Джулия.

– Прости. Я не подумал... С ней все в порядке? Может, нужно отвезти ее в больницу?

– Нет, к счастью, на нее почти ничего не попало.

– Но ты же пила чай, когда их кормила.

– У меня был теплый чай, а не кипяток. Как ты думаешь, почему я попросила тебя долить в кружку холодной воды?

Она утешала детей, но обе девочки, испугавшись, кричали, а собака начала скулить. Макс отошел в сторону и схватился за голову.

– Прости. Джулз, прости...

– Подержи Аву, пока я принесу сухую одежду. – Взглянув на Макса, Джулия увидела, в каком он состоянии, и уже более мягко произнесла: – Макс, с ней все в порядке. Она просто испугалась. Прости, что я на тебя наорала. Подержи ее. Я сейчас вернусь.

Он стоял, замерев, с кричащим ребенком на руках. Джулия вернулась с подгузниками и чистыми детскими вещичками. Она забрала от него девочку, а он сел и закрыл лицо руками.

– Ты можешь взять Либби?

Он собрался с силами и встал.

– Разве мне можно доверять?

Она мрачно усмехнулась.

– Придется. Ты ведь их отец.

– Да?

– Макс, кто же еще?

– Не знаю, но, возможно, придется делать анализ ДНК.

Она побледнела.

– Зачем? Я не стала бы тебе врать. И учти – денег у тебя просить я не собираюсь.

– Я не о деньгах, а об отцовстве. Я не думал, что ты будешь мне врать, но также не думал, что ты оставишь меня, ничего не сказав, станешь жить с другим мужчиной, заведешь двоих детей и не сочтешь нужным сообщить мне об этом. Выходит, я тебя плохо знал. Да, я хочу тест на ДНК – пригодится в суде. – Макс чувствовал, что снова распаляется.

– В суде? – Она была потрясена. – Почему в суде? Я не намерена препятствовать твоему общению с детьми.

– Я этого не знаю. Ты вполне можешь снова уехать... спрятаться где-нибудь еще. Ты ведь забрала свой паспорт. Но если решишь подать иск на свое содержание, то я хочу быть уверенным, что деньги пойдут моим детям...