Но Артём сначала задумался, а потом покачал головой, не соглашаясь.

— Нет, тогда получится, что ты в гости не пойдёшь. Я так не хочу.

Она закинула голову назад и выразительно посмотрела на хмурое небо.

— Боже, что за ребёнок?

— Ну, Таня! — он смеялся, но смотрел на неё обеспокоено и даже за руку подёргал.

— Хорошо. Пойдём в гости. Поехали.

— К кому? — заинтересовался Артём, обрадовано улыбнувшись.

— К моим родителям, — решила она. — Я как раз давно у них не была, вот и проведаем.

Возможно, это была глупость с её стороны, приводить Артёма к родителям, но Тане очень хотелось поговорить с матерью. Срочно требовался её совет. Уж слишком многое случилось в её жизни в последнее время и что со всем этим делать, и как правильнее поступить, было совершенно непонятно. Надо было посоветоваться.

Родители встретили её радостно, но потом замерли в удивлении, заметив ребёнка, который в первый момент спрятался за её спиной. Таня обернулась и вытянула Артёма вперёд. И с воодушевлением заговорила:

— Мам, пап, знакомьтесь, это Артём. Мы к вам в гости!

Те с недоумением переглянулись, а потом мама засуетилась.

— Проходите, проходите! Замёрзли, наверное? Рукава у куртки сырые, что ли?

— Я с горки катался, — осторожно сообщил Артём, расстёгивая молнию на куртке. — А чем так пахнет вкусно?

— Наш человек, — засмеялся отец. — Правильный вопрос! Пошли на кухню пироги есть!

— Танюш, ему надо носки надеть ещё одни! С горки катался, ноги, наверное, ледяные!

Но Артём уже был на кухне и его довольный голос разносился по всей квартире. Татьяна неожиданно для себя замерла в прихожей, прислушиваясь. Сколько лет в этой квартире не было слышно детского голоса?

— Таня, чей это мальчик? — тихо спросила у неё мама, а она лишь поцеловала её в щёку и шепнула:

— Мам, я тебе чуть позже расскажу.

Татьяна с самого начала немного беспокоилась по поводу того, как родители отреагируют на такой сюрприз, но Артём в момент их очаровал. А уж когда увидел миску с пирогами, издал такой довольный вопль, что Тамара Михайловна едва не расплакалась от умиления и жалости к несчастному ребятёнку, который явно не доедает.

— Артём, — решила пристыдить его Татьяна, — что о тебе люди подумают? Ты хотя бы с набитым ртом не говори!

— Оставь его в покое, — махнул отец рукой. — Том, а ты ему молока ещё налей!

Ребёнок жевал с самым довольным видом, мотал ногой и поглядывал на всех с улыбкой. А потом вдруг посмотрел на Таню и пожаловался:

— А ты не хотела мне яблочный пирог печь! — это было сказано таким тоном, что поневоле становилось стыдно. Таня посмотрела на родителей, которые смотрели на неё укоряюще, и слегка возмутилась:

— Я плохо пеку пироги. Мама, ты же знаешь! А ты прекрати на меня жаловаться!

— Откуда у тебя ребёнок? — поинтересовался Николай Сергеевич, когда Артём поел и пошёл осматривать квартиру.

Таня замялась. Глаза к потолку подняла, потом в окно посмотрела, но тянуть дальше было невозможно, и она призналась:

— Это Ромкин сын…

— Какого Ромки? — не понял отец, а мать сразу повернулась к ней и изумлённо посмотрела.

— Что? Таня, ты серьёзно?

Она кивнула, старательно избегая взгляда матери.

— Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? — возвысил голос Николай Сергеевич, переводя взгляд с жены на дочь. — Я хочу знать! Я имею право!

— Коля, успокойся, — попросила Тамара Михайловна. — Мы говорим про Баринова. Романа Баринова. Ты его помнишь? Таня работала…

— Я помню, — нетерпеливо оборвал жену Самойлов, и перевёл взгляд на дочь. — Это серьёзно? Это его сын?

Та покаянно кивнула, но тут же бросилась на свою защиту.

— А в чём дело? Теперь это уже не ребёнок?

— Что ты говоришь глупости? — разозлился Николай Сергеевич. — Просто я хочу знать, где ты его взяла?

— Папа, он не чемодан! И я его не брала… я с ним сижу. Временно! — быстро добавила она, пугаясь изумленных и непонимающих взглядов родителей.

— В смысле сидишь?

Таня развела руками.

— У них няня заболела, а Роме некогда. Он не может сидеть дома, ему работать надо, вот и…

— Сумасшедший дом, — пожаловалась Тамара Михайловна.

А Николай Сергеевич логично поинтересовался:

— А мать его где?

— Да нет у него матери, — тихо проговорила Таня. — В этом то и проблема.

Родители переглянулись и больше ничего спрашивать не стали, но Татьяна знала, что это лишь временное отступление. Весь основной допрос ещё впереди, в этом она была уверена. Стоило только на отца посмотреть, увидеть его нахмуренные брови, чтобы это понять.

— А чего это у тебя лоб-то заклеен? — поинтересовался Николай Сергеевич у Артёма, когда тот вернулся на кухню. Есть ребёнок уже не мог, сидел, облокотившись на стол, и с удовольствием разглядывал большую тарелку посреди стола, полную румяных пирогов.

— А я с Филиновым подрался, — спокойно сообщил он. — А Таня меня потом в больницу водила. Но больно почти не было, только страшно… чуть-чуть.

— Ух ты, — покачал головой Самойлов. — Значит, это у тебя медаль за боевые заслуги?

— Какая медаль?

— Такая. За битву под Москвой.

Пока отец общался с Артёмом, Таня увлекла мать в свою комнату. Закрыла дверь и, вздохнув, присела на диван.

Тамара Михайловна села рядом и покосилась на дочь.

— Ну что? Что случилось?

Татьяна грустно улыбнулась и закрыла лицо руками, но всего на несколько секунд.

— Мама… мне так твой совет нужен. Я… пропала, мам. И, кажется, ошибку совершила.

Мать покачала головой, а потом спросила:

— Из-за него, да? Опять всё из-за Баринова?

Таня коротко кивнула.

— Я действительно ошиблась, мам. Тогда ошиблась и сейчас тоже. Я вообще всё делаю неправильно!

— Ты успокойся, хорошо? И рассказывай по порядку. Где ты с ним встретилась опять?

Татьяна рассказывала, сбиваясь, путаясь от волнения, но чувствовала, что на душе становится легче. Хоть с кем-то поделиться, получить хоть какой-то совет…

— Значит, судьба, — сказала Тамара Михайловна, когда дочь замолчала. — Судьба вас столкнула. Да ещё так…

— Он меня предупреждал, что ничего не получится! Ромка всё знал, а я… Я просто не знаю, как теперь быть! Я не могу уйти, я не могу оставить Тёмку, просто не имею права! А как жить рядом с Ромой — не знаю. Я не могу просто наблюдать за ним!

Тамара Михайловна покачала головой.

— Таня, неужели до сих пор не забыла? Сама ведь говорила, что он предал, обманул, что не достоин тебя. А теперь всё изменилось?

Самойлова закусила губу и стала смотреть в пол.

— А мы с папой надеялись, что у вас с Борисом всё получится… У вас же вроде всё хорошо было…

— Было, — кивнула Таня. — Было! И с Костей было, да ничего не осталось! — Она встала и сделала несколько шагов по комнате. — Я сама себе вру. У меня ничего не получается, я постоянно оборачиваюсь назад, сравниваю… Я понимаю, что это неправильно, но я ничего не могу сделать! А теперь… Мам, а Ромка ведь меня предупреждал. Просил уйти, чтобы Артём ко мне не привыкал, он всё знал с самого начала! А я опять не поверила, опять всё наперекор ему сделала… А что теперь делать? Я даже пожаловаться никому не могу!

— А на что пожаловаться? Если хочешь уйти — уходи, пока не поздно. Думаю, Рома тебя поймёт.

— И не осудит, да? — горько усмехнулась Таня. — Но я не хочу уходить! В этом-то и проблема. У меня такое чувство, словно мои сны стали явью, что мне только снится, что я опять рядом с ним, что вижу, слышу… А у него своя жизнь, я ему не нужна. Точнее, нужна, временно, пока его няня снова не начнёт работать. А я не знаю, что с этим делать. Я чувствую, что Ромке неприятно меня видеть, после всего… Он хоть и говорит, что это не так, но я же чувствую!

— По-моему ты запуталась, — сказала Тамара Михайловна. — Тебе надо разобраться в себе. Иначе ты наделаешь ещё больше ошибок. А если, как ты говоришь, Рома не хочет с тобой общаться…

— Я не знаю, мам. Хочет или не хочет… Но уйти я не могу. И дело не во мне и не в нём. Есть ребёнок, которому я нужна. У этого мальчика больше никого нет, понимаешь? Только его отец, которому постоянно некогда, и я.