Душ принимала в спешке, торопилась, как могла, и уже готова была вздохнуть с облегчением, радуясь, что успела, уже вытиралась полотенцем, когда хлопнула дверь ванной. Таня замерла за занавеской, прижав к груди влажное полотенце. Была надежда, что это всё-таки Ромка, осторожно выглянула из-за занавески и тут же юркнула обратно, завидев в ванной заспанного Артёма. Он включил воду и начал умываться, хотя скорее плескаться. И разговаривал со своим любимым роботом, которого пристроил на стеклянной полке под зеркалом. Вот за это Таня его ругала и не раз, потому что игрушка была довольно тяжёлая и полка однажды уже перевернулась под этой тяжестью.

Но сегодня ей даже в голову это не пришло волноваться из-за подобных мелочей. Она трясущимися руками заворачивалась в полотенце, слава богу, достаточно большое, и очень боялась, что ребёнок её заметит. Да она тогда со стыда умрёт!

В душевой кабине было не слишком просторно, и локтем она всё-таки ударилась о кран и не сдержала болезненно вскрика. И так сильно этого испугалась, что специально и довольно больно прикусила себе язык. Вот только это её не уберегло от любопытного ребёнка, который немедленно полез выяснять, кто это охает за занавеской. Таня ожидала от него, какой угодно реакции — удивления, непонимания, даже обиды, но Артем смотрел на неё совершенно спокойно и без всякого недоумения во взгляде. Так серьёзно смотрел, что Самойлова всё же застыдилась, потирала ушибленный локоть, а потом вспомнила о воспитании.

— Отвернись. Неприлично смотреть на женщину, когда она раздета. Особенно в твоём возрасте!

— Так ты же одета, — удивился он. — Папа всегда говорит, что бабушка, когда эти полотенца покупала — ошиблась и купила простыни. Так что я ничего не вижу, честно!

Таня покрутила в воздухе рукой.

— Всё равно отвернись!

— Да пожалуйста, — пожал он плечами и вернулся к раковине.

Воспользовавшись тем, что мальчик повернулся к ней спиной, Татьяна выскочила из кабины и быстренько завернулась в халат Романа, который висел на вешалке. Он спокойно оборачивался вокруг неё раза три, и в этом одеянии Таня, наконец, почувствовала себя спокойно. Но всё продолжала присматриваться к Артёму, пытаясь понять, что ребёнок сейчас чувствует. Может, сейчас ей всё-таки что-то скажет, рассердится, но он лишь вытер лицо полотенцем, забрал робота и вышел из ванной, оставив после себя на полу лужицу воды.

Татьяна с шумом выдохнула, тоже подошла к раковине и схватилась за неё одной рукой, разглядывая своё отражение в зеркале, и во взгляде прежнего торжества уже не заметила. Испуг и беспокойство.

А вот Роман окнчательно проснулся оттого, что Артём влез на кровать и бесцеремонно потряс его за плечо.

— Пап, ты спишь?

Баринов отмахнулся от него и хотел перевернуться на другой бок, но потом всё же открыл глаза и на сына посмотрел, весьма недовольно.

— Ну что? Дай поспать, Тёмыч. Выходной же!

Артём, когда понял, что отец всё-таки проснулся, поднялся на ноги и пару раз подпрыгнул на кровати. Роман только охнул, но уловил момент и легонько шлёпнул сына пониже спины. Тёмка засмеялся и упал на кровать, заставив отца охнуть вторично.

— Вот что ты творишь? — Баринов хотел разозлиться, хотя бы немного, вспомнив о воспитательном процессе, но настроение сегодня просто зашкаливало, и поэтому он не сдержал улыбки. — Тёмыч, ты у меня хулиганом растёшь! Кто твоим воспитанием вообще занимается?

— Никто, — порадовал сын. Перевернулся на живот и посмотрел на отца немного виновато. — А я Таню напугал. Ты ругаться будешь?

Баринов насторожился.

— В смысле, напугал? Совсем?

Артём захихикал и помотал головой.

— Не-ет! Чуть-чуть. Она в душе была, а я вошёл. Я не знал… Но она уже одета была, честно! — подумал и добавил: — А она не из пугливых.

Роман вытаращил на него глаза, а потом рассмеялся.

— Да ты что? Ты это быстро понял?

— Но она же нас не испугалась! И осталась.

— Это точно, — и посмотрел на сына с любопытством. — А ты сам-то не испугался?

Тёмка возмущённо посмотрел на него.

— Я? Вот ещё! Подумаешь, что я, девчонок не видел?

Теперь Роман расхохотался в полный голос, а потом схватил сына в охапку и поцеловал в макушку.

— Чудо ты моё!

Артём сначала обнял его в ответ, а потом начал шутливо отбиваться.

— Пап, отпусти! Ну, пап!

Роман отпустил его от себя, и сын соскочил с кровати и выбежал из комнаты.

— Таня! Папа проснулся! А я есть хочу!

— Я сейчас сварю тебе кашу, — раздался голос Татьяны ему в ответ из глубины квартиры.

— Фу! Кашу я не буду!

— Что значит, не буду?.. Будешь!

Баринов откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. А потом с хрустом потянулся и почему-то засмеялся. Вот просто так захотелось. Засмеяться.

Понедельник, как известно, день тяжёлый, а в этот раз ещё и странный. Прошла всего неделя, а у Татьяны было такое чувство, словно она вернулась из кругосветного путешествия. Всё по-другому. Всё знакомо, но уже позабыто. А ведь всего несколько дней прошло.

Теперь в её жизни есть кое-что другое, что важнее работы и карьеры. Например, отвезти ребёнка в школу и при этом умудриться не опоздать к первому уроку. Таня специально вызвалась сама сегодня отвезти Артёма, чтобы попасться на глаза его учителям. Чтобы её запомнили…

А сегодняшнее утро? Это вообще достойно отдельной главы в её жизни. Это был такой всплеск адреналина! Вчера тоже было необычно, но вчера было воскресенье, выходной день, никуда спешить не надо, вот и не торопились, а сегодня совсем другое дело.

Артём вставал очень трудно, впрочем, как и Роман. Таня всё раньше гадала, зачем Баринову два будильника, а вот сегодня утром поняла. Но Ромка хоть со второго раза, но встал, а вот Тёмку пришлось силой вытаскивать из постели. Тане было его очень жалко, но даже будильник уже утомился и, сдавшись, замолчал.

Таня в третий раз заглянула в детскую и пригрозила:

— Сейчас принесу ведро с водой! Вставай!

Он что-то сонно забубнил и с головой укрылся одеялом.

Татьяна вздохнула, но тут в комнату вошёл зевающий Ромка и без лишних церемоний сдёрнул с ребёнка одеяло. Взял сына на руки и взвалил на плечо. Худенькое тельце безвольно повисло на отцовском плече, а Таня изо всех сил постаралась не рассмеяться. Да уж, никогда не сдавайся. Спать можно в любом положении.

Из ванной через несколько минут раздался возмущённый детский крик, а ещё через минуту оттуда вышел ухмыляющийся Роман.

Новый день начался.

Но больше всего Таню растрогало прощание на стоянке.

Баринов уже говорил с кем-то по телефону, обсуждая дела, но прежде чем разойтись по машинам, легко щёлкнул сына по носу, а потом вдруг наклонился к Тане за поцелуем. Она на мгновение растерялась, наверное, даже покраснела, но Роман этого не заметил, продолжал говорить по телефону, и тогда она решилась. Приподнялась на цыпочках и быстро его поцеловала, млея от неожиданно-свалившегося на неё счастья.

— Я поехал, — одними губами проговорил Роман, а потом показал сыну кулак. Тот сразу же надулся.

— Вот так всегда, — пожаловался Артём, когда они с Татьяной сели в её машину, — у меня несчастье, а он грозится!

— Какое это у тебя несчастье? — удивилась Таня.

— А что, школа — это не несчастье?

— Пристегнись, мученик. В школе все учились и никому этого не избежать.

— А чего он грозится? Тебе поцелуйчики, а на меня ругается!

Таня почувствовала смущение, но решила, что показывать это Артёму не стоит, и поэтому деловито проговорила:

— Потому что я в школе не дерусь.

— Так ты в школе не учишься.

— Я и когда училась, не дралась.

— Так ты девчонка!

Таня вздохнула.

— У тебя на всё ответы есть!

Она проводила Артёма до класса и поговорила с учительницей, попросив ту внимательнее последить за ним, чтобы он где-нибудь не упал и опять не стукнулся. Заодно и познакомились. А Татьяна волновалась так, словно собственного ребёнка первого сентября в первый класс привела. Перед тем как уйти, наклонилась и хотела Артёма поцеловать, но он отступил и возмущённо посмотрел.