— Что-нибудь вкусное. Ведь больного ребёнка полагается баловать? Складывай парус, я все нужные части нашла, а мы с папой пойдём сумку разберём.

И вышла из гостиной, направившись в кухню.

Баринов был зол. Бросил пакет с покупками на стол, а потом неожиданно принюхался. Вкусные запахи его только больше разозлили, и он обернулся на Таню, одарив её поистине гневным взглядом.

— Ты что здесь делаешь? — повторил он свой вопрос.

На кухне Артёма не было, и держать себя в руках стало труднее, храбриться уже не получалось.

— Не злись, пожалуйста, — пробормотала она, опустив глаза. — И не кричи, Артём услышит. Ты его напугал.

Ромка только ухмыльнулся, поражаясь такой наглости.

— Нет, нормально, а? Я прихожу к себе домой, а здесь ты, да ещё отчитываешь меня за то, что я не так воспитываю собственного ребёнка! Просто неслыханно!

— Рома!..

— Я тебя ещё раз спрашиваю, как ты здесь оказалась?

— Мне Артём позвонил, на работу, — призналась она. — По справочнику номер вычислил.

Роман поднял глаза к потолку и ругнулся вполголоса.

— Вот что за ребёнок, а?

Татьяна вздохнула.

— Не злись на него. Ему одному страшно, вот и… Он хоть и не признаётся… А тебя нет.

— Я работаю! — отрезал он. — Что в этом удивительного?

— Но ему-то от этого не легче, он же ребёнок!

— Знаешь что?.. Хватит меня воспитывать! Ты свою миссию выполнила, великодушие проявила, вот и отправляйся!.. Куда ты там опаздываешь?

Роман отвернулся от неё и начал разбирать сумку с продуктами. Злился, движения были резкими, и у него то что-то падало, то рвалось, а он ещё больше бесился. Таня смотрела на его спину и понимала, что сейчас заплачет. Обидно было до слёз. За то, что он так с ней говорит, что заподозрил в какой-то нелепой жалости, что считает её настолько бездушной…

— Я никуда не опаздываю.

— Что? — Роман обернулся и непонимающе посмотрел на неё.

Самойлова кашлянула и уже более твёрдым голосом повторила:

— Я никуда не опаздываю. Я просто пообщалась с твоим сыном, что в этом такого?

Несколько секунд молча смотрел на неё, а потом покачал головой.

— Ничего. Пообщалась? Спасибо тебе. А теперь иди.

— Зачем ты так со мной? — не удержалась она от упрёка.

— Да причём здесь ты? — Баринов снова обернулся и сразу заговорил тише, но от этого ещё страшнее. — Таня, это не игрушка, это ребёнок, ты понимаешь? Это ты пришла, поигралась с ним и пошла дальше по своим делам, а для него это не просто так! Не хватало только, чтобы он к тебе привязался! У тебя своя жизнь, а как я ему потом объясню, почему ты не приходишь? Вот поэтому я тебе и говорю — уходи сейчас! Спасибо тебе и… всего наилучшего!

Это показалось ещё более обидным. Татьяна помолчала, а потом тихо проговорила:

— Если бы всё было, как ты говоришь, я бы не пришла сегодня.

— Ну, вот что ты говоришь, а? Тань, у тебя своя жизнь, что ты себе проблемы ищешь?

— Прекрати говорить со мной подобным тоном! — неожиданно разозлилась она. — Ты один собой жертвуешь?

— Это мой сын…

— Вот именно! А ты ведёшь себя так, словно тяжкий крест несёшь! Ребёнок тебя почти не видит, общается только с няней! И всем на это наплевать!

Баринов просто задохнулся от возмущения. Смотрел на неё и взгляд становился всё более испепеляющим.

— А тебе не наплевать! — театрально и оттого противно ахнул Баринов и даже всплеснул руками. — Откуда ты такая взялась?

Татьяна откровенно поморщилась.

— Ну, вот что ты говоришь? Ты хоть сам понимаешь?

Роман недовольно поджал губы, а потом сел на стул и вздохнул. А Таня губу закусила, секунду раздумывала, а потом всё-таки решилась и сделала шаг к столу.

— Рома, я не хотела ничего плохого. Я действительно просто приехала его навестить… У тебя замечательный сын, только…

— Что только? — неприятно усмехнулся Баринов.

— Ему не хватает родителей, — решилась она. Ожидала в ответ новый взрыв гнева, но Роман промолчал. Они помолчали, а потом он поднял голову и посмотрел на неё, вот только взгляд был насмешливый и неприятный.

— А твой интерес в чём? У тебя своя жизнь. Зачем тебе чужой ребёнок?

Она разочарованно качнула головой.

— Ни зачем. Просто мы с ним понравились друг другу. Почему нет?

Ответить он не успел, на кухню вбежал Артём. Весёлый, довольный, сразу забрался к отцу на колени и обнял одной рукой.

— Пап, ты суп-то будешь? Знаешь, какой вкусный?

— Да? — Роман пригладил растрепавшиеся волосы сына, а потом поцеловал ребёнка в щёку. — Тебе понравился?

— Да. Таня, давай папу кормить?

Она замялась.

— Тём, мне надо идти. Папа у тебя устал сегодня, ему отдохнуть надо… Я вам только помешаю. К тому же, ты и сам прекрасно можешь папу покормить. Ты же у нас хозяин?

— Ну-у! — Артём надулся и умоляюще посмотрел на отца. — Пап!

— Тёмыч, у Тани свои дела есть. Ей домой надо.

— Неправда! Она сказала, что до семи будет! Ей не надо домой!

— Тёмка!

Но мальчик уже слез с его колен и выбежал из кухни, Татьяна только успела заметить слёзы в его глазах. Обернулась ему вслед и посмотрела с сожалением.

— Вот ты видишь? — Роман подошёл к ней и указал пальцем на дверь. — А я тебя предупреждал! Самая умная нашлась! А я и без тебя знаю, чего не хватает моему сыну! Но я не Дед Мороз, я не могу достать ему звезду с неба!

— А ему звезда и не нужна! Ему нужно просто немного внимания, вот и всё!

Татьяна глубоко вздохнула, а потом в упор посмотрела на Баринова.

— Рома… Я могу с ним посидеть, пока ваша няня не выйдет на работу.

— Что? — опешил он.

— Я серьёзно. У меня сейчас работы не так много. Я, правда, могу.

— Ты спятила? — совершенно серьёзно поинтересовался Роман, с интересом разглядывая её.

А Таня пренебрежительно скривилась.

— Не надо мне грубить. И я не спятила, я всё прекрасно понимаю. Вот только не понимаю твоей реакции, для тебя кругом одна выгода. Я даже готовить буду.

— По-моему, ты не слышала ни слова из того, что я говорил!

— Я всё слышала! И я совершенно не собираюсь исчезать из его жизни, если это тебя так волнует. Если ты позволишь, конечно. И я не собираюсь учить его ничему плохому. Рома! — это прозвучало умоляюще.

Баринов сверлил её взглядом, а потом вдруг повернулся и гаркнул в сторону комнат:

— Тёмка, закрой дверь!

Татьяна с удивлением оглянулась и услышала тихий хлопок. Подслушивал.

Ромка снова уставился на неё.

— Я не понимаю, зачем тебе это надо.

— Давай просто сойдёмся на том, что надо. А зачем — это уже дело десятое.

— Пап, ну можно? — раздалось из-за угла жалобное поскуливание, а Роман беспомощно застонал. — Пап!

— Так, прекрати канючить! А ты!.. — Он посмотрел на Таню и махнул рукой. — Приезжай завтра. Во сколько ты приедешь?

Она задохнулась от радости, когда услышала его ответ, и, не задумавшись, выдохнула:

— А во сколько надо? — а потом исправилась. — То есть, в десять. У меня в девять встреча, а потом я могу…

— Приезжай к двенадцати. Мы утром в больницу, а потом я его привезу.

Вот так решилась её судьба. Она даже сама в тот момент не понимала, отчего так обрадовалась, и насколько ей это было нужно. Но в душе всё пело и даже задумчивый, и чуть недовольный Ромкин взгляд не мог испортить ей настроения.

А Баринов, после её ухода, только головой качал, думая обо всём этом…

Конечно, она пришла раньше двенадцати. И никакой злой рок, из-за которого она в последнее время постоянно и всюду опаздывала, сегодня её не преследовал.

Дома у Бариновых никого не оказалось и Татьяне пришлось гулять перед домом, ожидая их появления. Даже замёрзла. Изящные итальянские сапожки совсем не были предназначены для долгих прогулок на морозе и поэтому ноги начали мёрзнуть.

Но всё это казалось такой мелочью, по сравнению с происходящими событиями, что Таня не замечала никакие неудобства. Ею владело странное чувство, словно жизнь в один момент сделала нервный скачок — и всё вокруг перевернулось. Прошлое самым неожиданным образом нахлынуло из небытия и это завораживало. Да кто бы на её месте отказался исправить когда-то совершённые ошибки? Ошибки, которые мучили, не давали покоя долгие годы? Хотя бы попробовать всё изменить… успокоить свою совесть.