— Не беспокойся, — проговорил Бад, — я тренировался и готов сразиться с ним честно и открыто.

У Риты округлились глаза.

— О чем мне беспокоиться? — Она повернулась к Гарри: — А как насчет тебя? Ты и Бад… — Ее голос замер, она нахмурилась. — Что сейчас, Гарри?

Гарри неуклюже задвигался в последнем ряду.

— Я не знаю, Рита. Я говорил, что не обижусь, если ты найдешь кого-нибудь другого. На днях я видел Буна Таггарта. Не мог бы он…

В зале раздался ропот. Рита уперла руки в бока.

— Гарри, Бун не будет играть. Я спрашивала его. Другие тоже спрашивали. Ты его спрашивал?

— Ну… да.

— И что он сказал?

— Нет. Но если мне удастся уговорить его и он изменит свое решение?..

— Гарри, когда тебе удастся уговорить Буна изменить свое решение, тогда и будем разговаривать, — произнесла Рита четко и ясно. — А пока, раз ты обещал, что будешь играть, так и занимайся ролью.

Челси пододвинулась и, прикрыв рот рукой, прошептала Кит на ухо:

— Они что, хотят, чтобы местный житель, которого зовут Бун, сыграл парня, которого в пьесе зовут Бун? Что-то я запуталась…

Запуталась не больше, чем я сама, думала Кит позже, когда возвращалась на ранчо. Празднование Дней Шоудауна сейчас не очень-то занимало девушку. С того времени, как Бун поцеловал ее, — сначала в загоне, а потом на чердаке, — она мало о чем думала. Она была все ближе и ближе к тому, чтобы признать, что, возможно, все еще любит Дэниела Буна Таггарта.

Было бы прекрасно, если бы он смягчился и решил поучаствовать в Днях Шоудауна. Бун мог бы быть Шерифом Джеком. Он играл эту роль раньше и был в ней великолепен. Или он мог бы сыграть злодея — любое, что выберет. В обоих случаях она, в роли Розы, играла бы вместе с ним.

И тогда он снова поцеловал бы ее, снова держал бы в своих объятиях.

Она вышла из машины и тихонько прошмыгнула в дом — на случай, если Томас Т. был уже в кровати. Свет струился из гостиной, но она прошла мимо, направляясь к лестнице, чтобы подняться в свою комнату.

— Кит?

Она остановилась, волосы у нее на затылке слегка зашевелились. Это был голос Буна, ужасно серьезный. Она повернулась.

— В чем дело?

— Ты можешь войти сюда на минутку? — Бун указал на гостиную.

У нее замерло сердце.

— С Томасом Т. все в порядке? — прошептала она.

Серьезное выражение лица Буна не изменилось.

— Да, все в порядке. — Он жестом пригласил ее следовать за ним.

Кит с нежеланием вошла.

— Что случилось? — спросила она, отыскивая глазами Томаса Т… Он сидел в кресле-каталке, и его морщинистое лицо было так же серьезно, как и лицо внука.

— Сначала сядь, — Бун показал на старинную, викторианской эпохи софу с парчовой обивкой.

— Черт побери, что происходит? — Кит потеряла самообладание и топнула ногой. — Как вы меня напугали! Может быть, вы, двое, скажете мне, в чем дело?

— Я хотел подготовить тебя к этому постепенно, заранее, но ты слишком торопливая, — с укором проговорил Бун.

— Подготовить меня к чему? Если ты пытаешься сказать мне, что решил возвратиться в Нью-Йорк, то, поверь мне, я могу это перенести!

— Это не поможет, — вмешался Томас Т… Его голос был усталым, и он выглядел обескураженным.

Бун, все внимание которого сосредоточилось на Кит, казалось, не слышал своего деда.

— Ты пытаешься сказать, что хочешь, чтобы я уехал? — спросил он в техасской манере. — Если это так, то я точно не поверю этому.

Кит вскинула голову.

— А почему я должна хотеть, чтобы ты остался? Со своим заносчивым видом и высокомерными манерами…

— Какого черта ты несешь?! — Бун, видимо, тоже уже не мог больше сдерживаться. — Я могу заставить тебя взять свои слова обратно.

— Бун, Кит!..

Она не обратила внимания на попытку Томаса Т. обуздать вспышку гнева.

— Ты… ты тщеславный и испорченный, Дэниел Бун Таггарт! Ты приезжаешь сюда в кои-то веки раз, как будто оказываешь всем одолжение, и начинаешь развязно себя вести. Ты думаешь, что если скомандуешь нам всем: «Прыгай!», то мы должны спросить: «Как высоко?» Я этого делать не буду.

Лицо Буна потемнело, он угрожающе шагнул по направлению к ней. Правильно или неправильно, но она видела, что сильно задела его, и получила удовольствие от этого.

— Ты думаешь, что если ты больше и сильнее, то можешь все делать по-своему?

— Замолчи! — произнес Бун сдавленным голосом.

— Не замолчу! И ты не заставишь меня! — Она гордо подняла подбородок.

— Я не заставлю?!

Его злой взгляд встретился с ее взглядом, потом медленно опустился на ее дрожащие губы. Она перевела дыхание, бессознательно коснувшись кончиком языка нижней губы. Осознав, что она делает, Кит быстро закрыла рот и отвернулась.

Бун положил руки ей на плечи и притянул ее спиной к себе, пока лопатки Кит не коснулись его груди. Она почувствовала, как его дыхание шевелит завитки ее волос.

— Я не хочу быть ни от кого зависимой, — пробормотала она. — И мы оба знаем это. Я даже готова сейчас же это доказать, но на одном человеке мое поведение плохо отразится — на Томасе Т. Таггарте…

— Девочка, брось это. Успокойтесь вы оба!

Она почувствовала, как у Буна судорожно сжались пальцы. Затем он опустил руки. Быстро повернувшись, она увидела сердитого старика в кресле-каталке, и у нее комок подступил к горлу. Он не смотрел на нее — он испепелял взглядом своего внука.

— Скажи ей! — приказал Томас Т. — Скажи ей то, что ты говорил мне. И скажи это сейчас!

— Есть хорошее предложение по поводу покупки ранчо. Я думаю, что Томасу Т. следует его принять, — решительным тоном заявил Бун, обращаясь к Кит.

Вот оно! Воплощается в жизнь самый худший из ее ночных кошмаров! Она надеялась по глупости, что чем больше времени Бун проведет на ранчо, тем сильнее окрепнет в нем вера в неразрывную связь с ним. Нельзя предавать свои корни! Она думала, что Бун наконец поймет это. Однако, как выяснилось, чихать ему на эти корни — он нашел уже покупателей!

— Но… что? Как? — Рассерженная и загнанная в тупик, Кит, с трудом подбирая слова, с умоляющим взором обратилась к старику, сидящему в своем кресле-каталке: — Томас Т., не позволяй ему так поступать с нами!

Томас Т. Таггарт выглядел постаревшим лет на сто за те несколько часов, пока ее не было дома. Девушка опустилась на колени рядом с ним. Сжав его руки, она взглянула в его усталое лицо, и ее сердце наполнилось новой тревогой:

— С тобой все в порядке?

Он вздохнул.

— Было лучше, — признался старик и крепко сжал ее руки, затем отпустил их. — Я очень устал. Хотел ложиться спать, но не мог же я лечь в кровать, пока ты не узнаешь всего. Мне не хотелось бы, чтобы ты, Кит, думала, что мы скрываем от тебя что-то важное.

Все еще стоя перед ним на коленях, она с надеждой спросила:

— Но это, конечно, не значит, что ты согласился продавать ранчо?

— Это значит… — он с отвращением фыркнул, — это значит, что я должен подумать над этим. Вот то единственное, что мне позволено.

Кит бросила на Буна укоризненный взгляд, который перехватил Томас Т.

— Теперь не вздумайте снова вцепляться друг другу в глотки, — предупредил он. — Я знаю, что каждый из вас думает, что он прав. Но всякая вещь имеет две стороны. — Он покачал седой головой. — Кит, на протяжении многих поколений в роду Таггартов женщин всегда недоставало… Вот и ты приехала к нам издалека, но сразу же стала мне и дочерью, и внучкой. Я дам на отсечение свою правую руку, если брошу тебя в беде.

— Я… — Кит была не в состоянии продолжить фразу, так как на глаза навернулись слезы.

Он неловко похлопал ее по плечу.

— Я знаю, что ты пытаешься защитить прежде всего мои интересы, но я хочу тебе напомнить, что я прожил долгую жизнь и знаю, как позаботиться о себе. — Он повернулся к внуку: — Я знаю, что и ты, Дэниел Бун, делаешь все исключительно из любви ко мне…