— Ах ты, старый греховодник! — проговорил он. — Кто меня все время заверял, что не найдется такой лошади, на которой ты не мог бы проехать верхом, и что такого всадника, как ты, невозможно выбросить из седла?!

По лицу Томаса Т. расплылась широкая улыбка.

— Ты что, разве сомневаешься? — проворчал он с притворным недовольством. — Я остался прежним!

Кит думала, что Бун поднимет на руки Томаса Т., но он лишь обнял его, крепко к нему прижался. Проглотив комок в горле, она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Почему встреча с Буном так взволновала ее? Ведь прошло столько лет.

Рита, поджидавшая Кит в холле, широко улыбнулась ей.

— Вот лекарство, которое так необходимо Томасу Т., — с видимым удовлетворением произнесла она. — Боже! Не правда ли, Бун выглядит просто великолепно!

Кит надменно фыркнула.

— Я этого не заметила.

— Нет, ты заметила, не лги. — Рита взяла Кит под руку, и они пошли в столовую, где на столе по-прежнему были разбросаны их бумаги. — Ты можешь сколько угодно на него сердиться, но ты же не слепая! А теперь давай продолжим наши дела и поразмыслим, что можно сделать за оставшееся время, чтобы спасти празднование Дней Шоудауна от полного провала.

Они приступили к работе, но скоро Кит стало ясно, что она находится в таком смятенном состоянии, что не может даже сосредоточиться. Она продолжала прислушиваться к звукам, доносившимся из спальни Томаса Т., и услышала сначала взрыв смеха обоих мужчин, затем возмущенные вопли Томаса Т.

Неведомые доселе приступы ревности овладели Кит и на глазах перерастали в настоящую муку. Она поймала себя на том, что, сцепив зубы, снова и снова бросает взгляд в сторону комнаты Томаса Т. Таггарта. Потерпев ее поведение около часа, Рита стала собирать разбросанные по столу бумаги и складывать их в картонные коробки.

— Я думаю, на сегодня мы поработали достаточно, — сказала она.

— Что? — спросила Кит с виноватым выражением на лице. — Но мы ведь почти ничего не сделали.

— Дорогая, ты находишься в таком возбужденном состоянии, что, пожалуй, я одна сделаю больше, — прямо ответила Рита.

— Я… я извиняюсь, — заикаясь, проговорила Кит. — Это просто… ты должна была видеть его лицо, Рита.

— Чье? Буна? Я видела его лицо и нашла его чрезвычайно интересным. — Она зажмурилась, чтобы придать особый смысл своим словам.

— Не Буна — Томаса Т.

Кит взяла картонную коробку и вышла за Ритой на улицу: из приятной прохлады комнаты с кондиционером — в удушающую июньскую жару.

— Он возлагает все свои надежды на Буна. Теперь, когда Джеси и Мег снова вместе и начали самостоятельную жизнь…

Рита поставила коробку в свой пикап.

— Я думаю, что Томас Т. любит Мег.

— Да, любит. — Кит пристроила свою коробку рядом. — На самом деле он сыграл решающую роль в том, что они снова сошлись. И я думаю, что теперь, когда Джеси и Мег опять вместе, он не хочет быть для них обузой.

— В таком случае разве не правильно рассчитывать на Буна? Он ведь тоже из рода Таггартов.

Кит поджала губы, вспомнив спокойно вошедшего в комнату к больному Буна.

— Ты никогда бы этого не сказала, посмотрев на него или послушав его.

— Я на него посмотрела, и он довольно хорошо выглядит. — Рита смешно поиграла бровями, потом распахнула дверцу кабины пикапа и села за руль. — Ты как, сможешь выдержать совет человека постарше тебя и, надеюсь, более благоразумного?

Кит тяжело вздохнула.

— Это обязательно?

— Обязательно. — Рита захлопнула дверцу и высунулась из окна. — То, с чем мы столкнулись здесь и сейчас, — это, как говорится, следствие твоей неадекватной реакции…

— Я тебя больше не знаю!

— Послушай, когда тебе было пятнадцать лет, ты свалилась на Буна Таггарта как снег на голову. Нет, не отрицай этого! Я все видела. Видела, как ты ходила за ним по пятам, когда он играл главную роль в представлении, посвященном Дням Шоудауна.

Кит почувствовала, как ее щеки запылали от стыда.

— То глупое увлечение прошло, — с трудом проговорила она, — и не имеет никакого отношения к настоящему.

— Имеет, причем самое прямое, потому что с тех пор, что бы он ни сделал, все в твоих глазах было неправильным. Я думаю, ты восприняла его отказ от тебя, как отказ от Томаса Т., и ранчо «Рокинг Т»., и Техаса, и всего вместе взятого.

— А разве вышло не так?

— Думаю, нет, не так. Потому что, прежде всего, Бун никогда не отвергал тебя.

— Странно. Это выглядело как отказ.

Рита высунула в окно руку и похлопала Кит по плечу. Ее темные глаза были полны сочувствия.

— Дорогая, Бун не отказывался от тебя, потому что он никогда и не замечал тебя, и не знал, что ты существуешь рядом. Ты была ребенком, а он — уже молодым человеком, ему исполнился двадцать один год. Дай ему еще один шанс, хорошо? — Рита завела машину. — Не забудь, в четверг в шесть часов заседание Комитета.

Бодро помахав на прощание, Рита отъехала, оставив кипящую от злости Кит стоять в клубах пыли.

Когда полчаса спустя Бун вошел на кухню, она, все еще злясь, стучала кастрюлями и сковородками. Бросив на него враждебный взгляд, она спросила требовательно:

— Итак, что ты думаешь? — и кивнула в сторону комнаты Томаса Т.

Буна, казалось, ее враждебность не задела.

— Я думаю, что ему могло быть хуже, но до этого, к счастью, не дошло. Дед остается все тем же ворчуном, каким был всегда. — Тон голоса, которым он произнес эти слова, свидетельствовал о его неподдельной любви к деду.

— Он скучал по тебе.

— Я тоже скучал.

— Ты скучал? — Кит со злостью швырнула сковородку и повернулась к нему лицом, уперев руки в бока.

Бун посмотрел на нее, его серо-голубые глаза сузились. В ответ она тоже пристально оглядела его, так как не успела сделать это раньше, потому что его появление было слишком неожиданным. И ее смятение усилилось: куда подевался прежний техасский ковбой? Такой добрый и хороший?

В том, что представлял собою стоящий перед ней мужчина, ошибиться невозможно — это был модно и со вкусом одетый горожанин, занимающий приличный пост. Она окинула его пренебрежительным взглядом, пытаясь выразить презрение к его дорогому спортивному костюму, дорогой стрижке — лучше сказать, дорогой фасонной стрижке, поправила она себя, — к дорогим кожаным спортивным туфлям — всему дорогому, что на нем было. Как здесь, у них, сказали бы, Бун выглядел так, будто бы только что выскочил из шляпной коробки.

Но он оставался таким же интересным мужчиной, каким она его помнила; возможно даже, более интересным. Его лицо было худым, но привлекательным, как всегда. На нем появилось новое, незнакомое ей выражение: будто он ни во что полностью не верит. Прямой нос и крупный рот остались прежними, но выглядели уже по-другому, исчезла и его всегдашняя готовность улыбаться.

Бун подошел к маленькому рабочему столику, стоявшему посреди кухни, и сел на табуретку; его движения были непринужденными и уверенными. Он оказался выше, чем она считала, и Кит с удивлением подумала, что Бун, пожалуй, будет на один-два дюйма выше Джеси.

Бун положил руки на стол и наклонился вперед; под голубой спортивной рубашкой с коротким рукавом вырисовывались бицепсы. Жизнь в большом городе не сделала его более хлипким, отметила она про себя. Очевидно, он поддерживал спортивную форму, посещая какой-нибудь оздоровительный клуб.

— Ну, Кит, давай поговорим, что ли? Скажи мне, что я такого сделал, такого ужасного…

От смущения она покраснела и отвернулась. В подобных разговорах она не была сильна, сразу терялась.

— Я не совсем уверена, что ты имеешь в виду, — заносчиво проговорила она, добавив: — Мог бы и предупредить о своем приезде!..

— Предупредить тебя? Я не предполагал, что необходимо предупреждать кого-то, если возвращаешься домой. — То, как беззаботно он произнес слово «домой», заставило ее на мгновение вспыхнуть. И хотя она не произнесла ни слова, он почувствовал ее реакцию и непринужденно продолжил: — Да, домой. Я здесь вырос. Это всегда был мой дом, как бы далеко я ни уезжал и как бы редко ни возвращался.