— Над этим я пока не задумывался, — последовал мгновенный ответ.

Ким покраснела. Она нечаянно коснулась личной жизни Марка, а это непозволительно. Надо скорее вернуться к делам насущным.

— Насколько я понимаю, эта вечеринка очень для вас важна?

Марк пожал плечами:

— Может быть.

— Кто же у вас будет? Ваш босс?

— Да, только их у меня три. Придут еще их жены, мои сослуживцы, наши партнеры, клиенты…

— Понятно. И ваша дальнейшая карьера зависит от этой вечеринки?

Марк нахмурился.

— Вовсе нет. С чего вы взяли? Обо мне судят по другим моим качествам — все знают, что я человек основательный, аккуратный. Хороший работник.

— Ну конечно.

Однако, видя, как Марк мрачно уставился в пол, крепко обхватив себя руками, Ким почувствовала, что он чего-то недоговаривает. Она воспользовалась тем, что он занят своими мыслями, и позволила себе рассмотреть его, начиная с густых золотистых волос и до длинных мускулистых ног, обтянутых потрепанными джинсами. Ее бросило в жар, и она поспешила отвести глаза. Да что с ней такое, в самом деле? Если она стала обращать внимание на его внешность, то жить с ним рядом будет трудно. Ким откашлялась.

— Вы не хотите взять мебель напрокат?

Марк даже опустил руки от удивления.

— Мне это и в голову не приходило.

— Сюда, конечно, нужна богатая мебель, но покупать ее я бы сейчас не стала. Лучше не делать этого в спешке.

— Тогда действительно стоит взять напрокат.

— Другого выхода просто нет.

Марк решительно кивнул и улыбнулся.

— Тогда все в порядке. Берите пальто, и едем.

— Вместе?

— Естественно. Вы ведь как будто собрались мне помогать?

Ким поспешила напомнить себе, что она здесь человек посторонний, вежливый постоялец, присутствие которого почти незаметно. Настоящая Ким Уэйд скорчилась где-то глубоко внутри этой оболочки. Но, проходя мимо висевшего в прихожей зеркала, она заметила, что глаза ее подозрительно блестят. К тому же она хорошо знала, что, будь она сторонним наблюдателем, щеки бы ее так не раскраснелись.

Марк шел рядом с Ким по заставленному мебелью помещению и размышлял о том, что ему делать с собой. Обычно невозмутимый, он стал с появлением Ким испытывать эмоциональные взлеты и падения, как на американских горках. Еще час назад он был зол на нее. Ее идея держаться как посторонние люди показалась ему вначале грандиозной. Для Ким Уэйд действительно не находится места в его жизни.

Однако не успела она запереться в своей комнате, как принятая ими политика невмешательства начала тяготить его. Дальше — больше: когда Ким предложила взять мебель напрокат, он не просто пригласил ее с собой, но настоял на этом. Можно, конечно, считать, что он делает это ради Мириам. Она ведь просила занять Ким чем-нибудь. Непонятно только, почему он сам так радуется.

Но если Марк не мог разобраться в себе самом, то еще меньше понимал он Ким. Чем дольше он находился в ее обществе, тем больший интерес она в нем вызывала. Она пробиралась вместе с ним по загроможденному вещами помещению, не в силах оторвать глаза от стройных рядов мебели, которой они могли на время завладеть.

— Сколько же здесь всего!

Марку было приятно, что Ким наклонилась к нему, словно доверяя секрет.

— Смотрите, даже картины есть! Может быть, взять их тоже?

Робкая и в то же время полная энтузиазма, Ким вела себя как ребенок. Правда, ребенок этот знал, чем отличается стиль хепплуайт от стиля шератон, ни один из которых не устраивал ее из-за своей «официальности».

— Откуда у вас такие познания?

— Что вы, в убранстве дома я полный профан, — рассмеялась Ким, словно даже мысль об этом была абсурдной. — Просто читаю журналы, как многие.

— Мне кажется, вы любите читать?

— Ммм… Ой, Марк, взгляните на этот плетеный гарнитур! Вы ведь и веранду собираетесь обставить?

Щеки ее порозовели, карие глаза блестели, а когда она улыбалась, казалось, что она вся лучится.

Ким намного красивее, чем ему вначале показалось, сделал вывод Марк, наблюдая за ней из-за огромной декоративной урны, покрытой французской эмалью. Потертое черное пальто Ким, конечно, оставляет желать лучшего, но она тут ни при чем. Вещи на Ким дешевые, но дешевая вещь свидетельствует лишь о том, что у ее владельца нет денег на дорогую. Он-то это знает. Знает слишком хорошо.

Ким заметила, что Марк разглядывает ее, и ее улыбка мгновенно исчезла.

— Что такое? — спросила она, изготовившись к обороне.

— Ничего.

— Я, наверное, слишком много на себя беру. Простите… Действительно, дом ваш, вечеринка ваша…

— Все в порядке. Просто сейчас вы были такой, какая вы есть на самом деле и какой вы мне нравитесь.

Едва Марк произнес это, как понял, что все испортил. Он не только нарушил принцип невмешательства, но и дал понять Ким, что она сделала то же самое. Она погрустнела и словно сложила лепестки, как цветок на закате дня. Она оставалась такой все время, пока они оформляли документы на прокат.

Что ж, ладно. Здесь Ким оказалась умнее его. Хотя Мириам и жаждет, чтобы она прижилась в этом городе, он сомневается, что она задержится надолго в Колорадо-Спрингс. Иначе она не соглашалась бы на любую работу, а проконсультировалась сначала у специалиста. И зачем скрывать от него, на что ей нужны деньги? По ее глазам видно, что она не пробудет здесь долго, и лучше ему сохранять дистанцию. А то привяжется к ней, и что тогда?

Они подошли к машине, Марк открыл перед Ким дверцу.

— Неплохо развлеклись, а?

Ким проскользнула в машину, не удостоив его взглядом.

— Да, в доме теперь будет все, даже пальмы в кадках. Надеюсь, вы довольны? — Ким не скрывала, что сердится.

— Спасибо вам за совет.

Ким пожала плечами и словно погрузилась в себя. Марк барабанил пальцами по рулю. Ее молчание всякий раз выводило его из себя. Она напоминала ему в такие минуты тихую заводь, на дне которой бурлят ключи. Хотел бы он знать, отчего она такая ершистая, а глаза между тем беззащитные, как у косули. Она объясняет все тем, что переменила место жительства, и уверяет, что за две тысячи миль от родного дома даже у самого выдержанного человека сдадут нервы. Но Марк чувствовал, что дело не только в этом.

Ким продолжала молчать, но Марк отметил, что она не остается безучастной к тому, что мелькало за стеклами автомобиля. Она чуть заметно поворачивала голову, провожая глазами улицы, по которым они ехали. Однако, заметив, что Марк смотрит на нее, уткнулась взглядом в колени.

Марку стало даже жалко ее. Бедняжка нигде не бывала, должна бы радоваться и простой поездке в автомобиле, но постоянная готовность к ссоре мешает ей.

— Куда вы меня везете? — Ким выпрямилась и застыла в таком положении.

— Просто делаю небольшой крюк.

Марк обогнул деловой квартал города, выехал на широкую длинную улицу и притормозил у тротуара.

— Надеюсь, вы слыхали о горе Пайкс-Пик?

Ким уверенно кивнула.

— Ее название писали на своих повозках колонисты, стремившиеся на Запад, — сказала она.

— Совершенно верно, и было это во времена золотой лихорадки, в 1880-х годах. — Марк показал рукой на серо-голубую гору, вершина которой была покрыта снегом: — Вот она.

Он наблюдал, как округляются глаза Ким, а зрачки становятся похожими на осколки оникса.

— Ее видно здесь отовсюду, но лучше всего смотреть с этой улицы. Она так и называется — авеню Пайкс-Пик.

Ким села поближе к ветровому стеклу, положила руки на щиток приборов и опустила на них подбородок.

— Это была первая горная вершина, которую увидели колонисты, когда пересекли равнину. Высота более четырех тысяч метров, — объяснял Марк, пораженный ее отсутствующим взглядом. — О чем вы думаете, Ким? — осторожно спросил он.

— О чем думаю?.. О том, что тогда, наверное, сложно было путешествовать, и опасностей много… — Ким отодвинулась назад и равнодушно покачала головой. — Да ни о чем я не думаю.