Марк подошел к Ким и поднял ее со стула.

— Вы здесь моя гостья. Стало быть, платить за все буду я. А теперь хватит сидеть. До Брекенриджа три часа езды, а дел еще очень много.

— Марк, я не могу. Вы и без того столько уже для меня сделали.

Ким видела, что отношения их становятся все более близкими, и это совсем ее не вдохновляло.

— Я, моя дорогая, думаю не только о вас, но и о себе. Все это происшествие выеденного яйца не стоит, и раньше я не упустил бы случая сказать каждому, кто сует в это нос, что он болван. Но теперь меня это абсолютно не трогает. Поэтому давайте уедем отсюда и немного порадуемся жизни. Будем носиться по склонам и воображать, что мы одни на белом свете. А в воскресенье вечером, когда мы вернемся, все и думать об этом забудут. Ну же, — настаивал Марк, — вам давно пора познакомиться с настоящим Колорадо.

Ким тяжело вздохнула, представив, что с понедельника придется опять заниматься поисками работы.

— С чего начнем?

Марк рассмеялся, прижав ее на мгновение к себе.

— Надевайте удобную обувь, котенок. Пройдемся по магазинам.

— Давайте начнем со снаряжения, — предложил Марк, увлекая Ким в дальний конец дорогого спортивного магазина, где выдавали напрокат лыжи. Попутно он прихватил с полки пару носков.

— Держите. Пригодятся, когда будете мерить ботинки.

Экипировать Ким было настоящим испытанием, которое, казалось, не кончится никогда. Однако Марк был спокоен и терпелив. Более того, проверяя крепления, он, как могла заметить Ким, получал от этого удовольствие.

Оставив лыжи с ботинками возле кассы, они направились в отдел одежды, где пестрели всеми цветами радуги лыжные костюмы. Марк быстро перебрал их и приложил один к Ким, оглядев ее с ног до головы, так что она даже покраснела.

— По-моему, цвет вам идет. — Костюм был бледно-желтый с синей полосой сбоку. — Шестой размер, думаю, будет как раз.

Ким поразилась: со сколькими же женщинами Марк ходил по магазинам?

— Лучше я примерю, так надежнее.

— Только примерьте еще свитер. И теплое белье. И вот этот джемпер.

Когда Ким вышла из примерочной, Марк рылся в груде разноцветных вязаных шапочек. Оставив их, он подошел к ней. Его движения… Его дыхание… Марк осмотрел ее, что было сущей пыткой, у Ким даже в горле пересохло. Сердце неистово колотилось.

Это же безумие, подумала она. Так же как его жадный изучающий взгляд и одобрительная улыбка. Что-то стало меняться в их отношениях с прошлой недели. А теперь перемены зашли слишком далеко, Ким боялась, что ничего уже нельзя вернуть назад.

Марк еще раз оглядел ее костюм.

— Годится, — сказал он. Одно слово, но сколько оно для нее значит.

К тому времени, когда они вернулись домой, Ким была в полной растерянности. Она согласилась, чтобы ее побаловали в магазине, полагая, что со временем сумеет вернуть Марку деньги, однако время это наступит очень не скоро, разве что она выиграет в лотерее. Как это ни странно, поход в магазин словно придал Марку сил. Он взбежал по лестнице, кинул свертки на ее кровать и начал лихорадочно собирать сумку.

— К чему такая спешка? — задыхаясь, спросила Ким, когда он тащил ее к машине. Они столько всего успели сделать, а времени всего четверть четвертого.

— Не хочется ехать в темноте.

— А! — Аргумент, конечно, веский, но ведь Марк прекрасный водитель. — Какие же тут дороги?

— Такие, что у вас дух захватит. Хочу, чтобы вы насладились каждой милей.

Радость Ким была неописуема. Никто еще не делал для нее столько, сколько сделал Марк всего за пару недель. Растрогали ее даже не купленные им дорогие вещи и не то, что он устроил эту необыкновенную поездку. Гораздо важнее были мелочи нематериальные. Марк торопится выехать пораньше, чтобы она успела набраться впечатлений. Он серьезно отнесся к ее желанию стать няней… И ни разу — ни разу! — не упомянул о костюме, в котором она работала в ресторане.

Ким впервые встретила на своем жизненном пути поистине благородного человека. Что же тут удивительного, что он завладел ее сердцем?

Марк убавлял скорость по мере того, как извилистая дорога с двумя рядами движения поднималась все выше.

— Опять эти уши, — Ким нагнула голову и подергала себя за ухо, как пловец, которого накрыло волной. Марк сам уже несколько миль ехал с заложенными ушами. — Ой, Марк! — Ким схватила его за руку.

Он свернул на обочину, но смотрел сейчас не на открывшуюся им панораму, а на лицо Ким, охваченное благоговейным страхом.

— Марк, я такой красоты еще не видела!

— Мы проезжаем перевал Уилкерсон. Меня самого всякий раз захватывает это зрелище.

— Перевал Уилкерсон, — повторила Ким и засмеялась. — Мы уже час едем по этой дороге, и один вид лучше другого.

Они вышли из машины и приблизились к хрустящему насту, образовавшемуся у края дороги. Перевал Уилкерсон находился на высоте более трех километров, и оттуда они могли созерцать уходящее вдаль заснеженное плоскогорье, по краю которого, далеко впереди, тянулись нескончаемые бастионы гор. В лучах заходящего солнца снег искрился и сверкал, золотисто-белое сияние слепило глаза.

— Все это для меня как откровение.

У Ким было вдохновенное лицо, и ее восторг бесконечно радовал Марка.

Он все еще не мог поверить, что он здесь, что он наплевал на работу, что Замброски придется теперь выкручиваться самому.

Марк знал, что поступать так не следовало. Уважаемые компаньоны, надо думать, сейчас в ярости. Причины для беспокойства у него, конечно, есть. Но в эти минуты они не много для него значили. Гораздо важнее было ощущение счастья и внутренней свободы, внезапно овладевшее им.

— Прислушайтесь, Марк, — Ким дотронулась до его руки.

— Я ничего не слышу.

— Вот именно, — прошептала Ким. Окружавшая их тишина была абсолютной и полной. Она владычествовала здесь, в Скалистых горах, окутывая все, что только мог различить глаз, на много миль вокруг.

Но нет, подумал Марк, слыша, как поет его сердце, радость может громко звучать даже в этой тишине.

Марку казалось, что Ким шмыгает носом.

— Холодный воздух, — поспешила объяснить она, — действует на носовые перегородки.

Но ей не удалось его обмануть. Марк подошел ближе и взял ее руку в свои. Ким оставила перчатки в машине, пальцы у нее были холодные.

Марк стоял молча, боясь нарушить словами очарование природы и помешать Ким проникнуться этим очарованием. Наконец она повернула к нему голову и улыбкой дала понять, что можно ехать дальше.

Поужинать они остановились в местечке Фэрплей. До конечной цели оставалось только двадцать миль, однако Марк слышал, как урчит в животе у Ким, к тому же он знал, что в местной гостинице, имевшей свою историю, хорошо кормят.

— Жду не дождусь, что вы скажете, — проговорил он, погружая ложку в густой овощной суп, который они оба заказали. С тех пор как они вошли сюда, Марк украдкой наблюдал за Ким. Сейчас Ким покраснела, что доставило ему большое удовольствие.

— Мне очень не по себе, Марк. Вы, наверное, считаете меня деревенщиной, но я действительно никуда не выезжала, поэтому веду себя как иные болваны туристы.

Марк медленно покачал головой, пристально глядя ей в глаза и не давая отвести взгляд.

— Нет, просто у вас свежее восприятие, а мне такая поездка очень сейчас нужна. Все это было так давно…

Когда же он потерял интерес к жизни? И почему этот интерес вернулся?

— Так как вам кажется это место?

Ким мечтательно улыбнулась и вздохнула.

— Нисколько не удивлюсь, если сюда войдет сейчас кто-нибудь из первых поселенцев. Вообще мне здесь нравится, только собираться в этом баре должны ковбои, а не современные парни в кроссовках. Легкие викторианские перекрытия тоже нравятся, и это старое пианино… Но чего я действительно никогда не забуду, так это скрипа половиц. Он-то и переносит меня в другие времена. Вы не замечали, как иногда какой-нибудь пустяк, запах мебельного лака, например, или падающий под определенным углом луч света…