— Так и есть, — резюмировала вслух Кейт, встретившись с Джаредом взглядом. — В случае нашего развода твое опекунство они считают предпочтительным.

Кейт не находила возможным передать подлинную мысль этого интимного послания и ограничилась лишь сухой констатацией сомнительного итога.

— Я это понял, — сдержанно кивнул Джаред.

— Они родители, им виднее, — вложила все свое смирение в эту формулу Кейт.

— Мне очень жаль, Кети.

— Ты не виноват, Джаред, — остановила его соболезнования Кейт. — Я смогу увидеться с Кэссиди?

— Давай оформим все необходимые документы до того, как Кэссиди выпишут из больницы, — предложил ей Джаред.

— Я настаиваю, чтобы вы прежде, чем что-либо подписывать, обдумали все в спокойной обстановке, — твердо проговорил поверенный.

Они прошли в крыло детского отделения больницы.

Стены коридора были разрисованы легкокрылыми птицами, сказочными цветами, веселыми зверушками, обретающимися под радужными сводами. Этот жизнерадостный декор оставил их равнодушными.

Для Джареда начиналась новая жизнь. Ему предстояло стать отцом для маленькой девочки. Он не мыслил себе отказа, в нем говорил не только долг перед другом, но и неподдельная любовь к его дочери. Брейди знал, что Джаред стремится иметь собственных детей. Сам Джаред хотел, чтобы их матерью стала Кети. Идея развода была ему совершенно чужда.

Когда они поженились, то много раз обсуждали это, казалось, общее желание. Но, подумав, условились подождать пару лет, прежде чем заводить детей. Решили потратить эти годы на восхождение по карьерной лестнице и лишь затем отдаться семейному благоденствию.

Они мечтали о том, что однажды у них будет двое детей, семейный автомобиль, веселые каникулы сообща. Но когда пиар-кампания Кейт стала набирать обороты, приобретая сначала известность, затем авторитет, ее личные планы все более и более менялись, пока однажды не пошатнули здание их брака.

Развод был ее решением. Джаред почувствовал себя преданным, но и не снимал с себя вины за такой исход. Его категоричность не оставляла ей выхода, и Кейт предпочла уйти.

Джаред видел шанс в совместном опекунстве. Он надеялся на него, потому что продолжал любить свою жену и жаждал воссоединения. Но он боялся разочароваться вновь. Его одолевала мысль о том, что Кейт снова предпочтет свободу, что даже любовь к Кэссиди не свернет ее с выбранного пути. Но больше всего он боялся стать мнимым мужем, мужем ради Кэссиди.

Джаред покосился на жену и поймал взгляд ее заплаканных глаз.

— Надеюсь, с Кэссиди все в порядке, — прошептала она в тревоге.

— Если бы ее состояние изменилось к худшему, нам бы дали знать, — предположил Джаред.

Он ободряюще провел рукой по ее спине и, поддерживая за талию, повел дальше по длинному коридору.

Кейт ощущала заботливое прикосновение его ладони. Она знала, насколько неравнодушен он к ней.

Их всегда считали привлекательной парой. Оба красивые и энергичные, они идеально подходили друг другу. Но одно разногласие они не в силах были преодолеть. И вот по иронии судьбы, помимо желания, свершилось то, что Кейт хотела отсрочить. Старая дилемма — становиться или не становиться матерью — приобрела для нее ультимативный оттенок. И если Джаред с прежней готовностью принял решение стать отцом для Кэссиди, то Кейт, как и в былые времена, продолжала колебаться.

— Я Джаред Рид, со мной Кейт Малоун. Мы пришли навестить Кэссиди Лукас.

— Меня зовут Рейчел, — с улыбкой представилась медсестра. — Адвокат Дон Филипс предупредил нас, что вы придете повидать малышку Лукас.

— Как она? — не утерпела спросить Кейт.

— Кэссиди быстро восстанавливается. Пойдемте, я провожу вас. Она в палате 402. Я только захвачу ее историю болезни на случай, если у вас возникнут вопросы относительно ее состояния.

— Благодарю вас, — сказала Кейт. Медсестра проводила их в маленькую палату, где находилась четырехмесячная страдалица. Она лежала в маленькой кроватке, ее крохотное тельце было укрыто простыней, спящее личико выглядело безмятежным. Девочка не проснулась с их появлением.

— Какая очаровательная, — прошептала Кети, склонившись над Кэссиди. — Она так похожа на Сьюзен.

— Посмотри, — восхитился Джаред, — у девочки отцовский подбородок. Будет такой же упрямицей, как и Брейди.

— Или не будет, — улыбнулась в ответ Кейт.

— Мне не нравится, что Кэссиди в палате совершенно одна, — проговорил Джаред.

— Так ей спокойнее. Никто не тревожит. Она еще мала для того, чтобы находиться в общей палате с другими детьми.

— Это неправильно, — настаивал Джаред на своем.

— Но у нее нет родни, которая могла бы дежурить возле ее кроватки. Персонал не может постоянно находиться при каждом нашем пациенте, — терпеливо объяснила ему медсестра.

— Мы будем сменять друг друга, — уверенно произнес Джаред, зная, что Кейт обязана поддержать его. Но вдруг он задумался.

— Ты сомневаешься во мне? — спросила Кейт.

— Ты согласишься побыть с Кэссиди? Мне необходимо срочно повидаться с Доном Филипсом.

— Я согласна, — заверила его Кейт. — Делай то, что считаешь лучшим для девочки. Я останусь с ней столько, сколько будет необходимо.

— Но если у тебя другие планы… — в нерешительности остановился Джаред у порога.

— Иди и побыстрее возвращайся, — с улыбкой велела она ему. — Чем раньше ты станешь ее опекуном, тем скорее она окажется в комфортной обстановке.

— У тебя есть какие-нибудь особые пожелания? — осторожно поинтересовался Джаред.

— Если возникнут, я с тобой свяжусь.

— Я надеюсь на это.

Джаред открыл дверь.

— Джаред, — тихо окликнула его Кейт, он повернулся. — Не будь опрометчив за рулем, береги себя.

— Не тревожься, Кети. Скоро вернусь.

Прошел час, когда Кейт почувствовала, что ее веки наливаются тяжестью. Бессонная ночь и эмоциональная усталость исчерпали резервы ее самообладания. Она готова была провалиться в бездну забытья, но близость малышки Кэссиди, ее мерное сопение, безмятежное личико и блаженное незнание скорби не позволяли Кейт оторваться от реальности.

Время от времени в палату входила медсестра, склонялась над малышкой, улыбалась Кейт. Но Джаред, конечно, прав, рядом с Кэссиди должен находиться человек, который всегда будет поблизости по зову сердца, а не по долгу службы. И, памятуя об этом, Кейт не позволила себе отлучиться даже в кафетерий, несмотря на головную боль и острую потребность в кофеине.

Однако усталость брала свое. Бессмысленно взирая на кремовые стены больничной палаты, усыпленная тишиной детского отделения и ровным дыханием девочки, Кейт безотчетно сомкнула глаза и уронила голову. Дремота взяла ее в тиски, и только непрекращающаяся пульсация скорбной мысли о сиротстве Кэссиди заставила Кейт встряхнуться, побороть в себе это забвение.

Она подвинула кресло к кроватке ребенка. Села напротив и стала смотреть на любимое дитя. Она разделяла тревогу Джареда за Кэссиди, но еще и боялась быть застигнутой им спящей на посту. Кейт успела почувствовать его не ослабевшую к ней любовь, но также знала, что ее собственная человеческая чуткость стоит под сомнением, что из-за их разрыва она рискует прослыть бессердечной эгоистичной женщиной, озабоченной лишь своим благополучием. Мнение Джареда для нее было по-прежнему дорого.

Кейт неотрывно смотрела на милую крошку. Воспоминания стали заполнять ее сознание. Она вспомнила, как вместе со Сьюзен также любовалась Кэссиди в самые первые дни жизни. Вспомнила, как Сьюзен отдавала всю себя своему первенцу. Как тревожилась за нее, как верила, что увидит ее взрослой. Как равнодушна стала она к себе, когда появилась дочка. И все же хорошела на глазах. Великая нежность, которая возрастала в Сьюзен с первых дней беременности, воплотилась в долгожданном материнстве, изливаясь на все вокруг: на дочку, мужа, друзей, на весь мир. Столько света, сколько излучали ее глаза, столько тепла, сколько давала ее улыбка, не могло подарить и солнце.