Перевод: Кристина Руснак

Редактор: Мария Чугунова

Вычитывала: Екатерина Урядова

Переведено специально для группы: https://vk.com/tr_books_vk

Любое копирование без ссылки на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Оглавление

Девушка, что умеет пройти сквозь пламя,

Может пройти и по тонкому, в трещинах, льду.

Но не спеши, дорогая,

Ледяная до боли вода,

Представляет не самую опасную преграду.

Слово движется по городу, словно неторопливый рой пчёл, своим жужжанием заражающий слух каждого. Жители Харлин Фоллс с энтузиазмом слушали новости, перешёптываясь и обсуждая их с друзьями, размышляя, какая она в жизни, и действительно ли этот дом проклят.

Я ехал по городу, моему городу, длиной в тридцать миль. Я родился и вырос здесь, работал на этих землях и прошёл пешком каждый их дюйм. Я знаю, где подростки выкуривают свои первые сигареты, куда женатые мужчины увозят своих любовниц покататься. Знаю, какая шиповка нужна колёсам моей машины, чтобы не застрять в снегу высотой три фута, и что кафетерий открывается на пятнадцать минут раньше для постоянных посетителей.

Рутина этого города, его схожесть с другими городками и отсутствие перемен меня успокаивают. Я живу полноценной жизнью. Мне не нужны волнения, и сюрпризы мне отнюдь не по вкусу.

Но я бы соврал, сказав, что сегодня меня ничто не тревожит. Если скажу, что это ничего для меня не значит, что ж, в этом я буду нечестен с вами. Я был смотрителем земель и садов в Холлис Хаус последние пять лет, и за всё это время здесь никто не жил. С мебели никогда не вытирали пыль, кухней никогда не пользовались. Ни одна живая душа, кроме меня и небольшой команды уборщиков и садовников, которыми я руководил, не ступала на эти земли.

До сегодняшнего дня.

Говорят, он назвал это место Холлис Хаус потому, что в детстве она не могла выговорить «Харлин». Мне лишь раз довелось мельком увидеть темноволосую, светлокожую девочку, когда мне было одиннадцать, а мой отец был смотрителем. Она играла с двумя хрупкими куклами, а я наблюдал за ней исподтишка, прячась за кустами роз, ограждающими главный сад от заднего двора.

Я втиснул свой грузовичок на парковке за единственным кафетерием в городе «У Арчи». В нашем маленьком райском уголке на севере штата Нью-Йорк вы не найдёте ни «Старбакс», ни «Данкин Донатс», и мне это нравилось. Каждый владелец магазина на Мэйн Стрит знал меня по имени, и я не представлял, как можно жить в таком месте, где разъярённая толпа человек двадцати выкрикивает имена, написанные с ошибками на стаканах с кофе, пока другая дюжина покупателей пытается пробиться к прилавку.

Без пятнадцати восемь я неспешным шагом зашёл в кафетерий, о чем тут же прозвенел дверной колокольчик. На главной стойке лежал коричневый пакет, в котором, как я догадывался, лежали сосиска, яйцо и сырные крекеры, а рядом с ним пенопластовый стакан с горячим и свежесваренным чёрным кофе.

— Я подумала, тебе сегодня понадобится больше сил, так что я положила туда и яблочную слойку, — сказала Фоун, жена Арчи, выходя из кухни и на ходу вытирая руки о красный клетчатый передник.

— Ты лучшая, — поцеловав её в щёку, я взял пакет и стакан с кофе.

— Нервничаешь, наверное, дорогой? — спросила она, аккуратно протирая каждый дюйм барной стойки.

Кафетерий «У Арчи» был для меня вторым домом, тёплым и гостеприимным; кухня была обустроена в стиле семидесятых, как у бабушки, когда тебя сажали за стол и давали печенье, пока родители не видели.

— Конечно, нет, Фоун. Этот парень не ребёнок, он умеет держать себя в руках. Он знает, как делать свою работу, Нэйт Раш не слушает сплетни и всякую несусветицу, — показался из-за двери Арчи, неся в руках два огромных чайника с кофе и ставя их на специальные горелки на стойке.

— Он абсолютно прав. Это всего лишь ещё один рабочий день, просто более напряжённый. Она обычный человек. Всё будет в порядке. Увидимся позже, удачного дня.

Помахав на прощание, я вышел на улицу, чувствуя себя слишком взвинченным, чтобы оставаться там и обсуждать день грядущий. Мне ещё многое нужно сделать, подготовить, а пустой болтовни в моём списке дел нет. К тому же я не любитель вести светские беседы.

Пока я садился в машину, мистер Симмс пересёк улицу, поприветствовав меня, а Джейк проехал мимо на своём пикапе, посигналив мне. В нашем небольшом городке все друг друга знают, и так было всегда, сколько я себя помню. Целые поколения семей жили в Харлин Фоллс, сёстры и братья ходили в одну и ту же школу, играли в футбол и дарили друг другу подарки на День благодарения.

Сверкающий белизной снег покрывал голые ветви деревьев и траву вдоль извилистых дорог по всему городу. Впереди виднелся лес, двигатель моего серого пикапа хрипел, но тянул изо всех сил. Я включил обогреватель, и тёплый воздух подул на мои ладони. Я выехал из главного порта города, оставляя дома и людей позади. Я был одиноким волком на этих дорогах — никто регулярно не ездил на край города, кроме меня и ещё парочки человек. За пределами Харлим Фоллс вы могли увидеть… да, пожалуй, ничего и не увидели бы. Случайный турист остановится где-нибудь на трассе, хотя лагерь находится примерно в часе езды отсюда на север. В любом случае там есть земля. Красивая, неосвоенная земля.

Мой отец однажды сказал, что мир забыл про Апстейт Нью-Йорк^[1], что за пределами Олбани, Баффало и Рочестер никто даже не знает, где это. Если вы спросите кого-то, где находится Нью-Йорк, вам просто укажут на «Большое Яблоко»^[2].

Но мне так даже нравилось. Я не хотел, чтобы город заполонили их безвкусные, яркие технологии и обыденные рестораны быстрого питания. Я предпочитал жить в своём спокойном городке с размеренным темпом жизни.

Переживая, что у меня могут отнять работу, я совсем не предвкушал того, какой цирк она может привезти с собой. Мне было жаль девочку, было бы бесчеловечно не… но нам не нужны здесь драмы.

Я надеялся и молился всем святым, чтобы она никому не раскрыла своего места пребывания.

Камилла Валон была принцессой, а Харлин Фоллс был ничем иным, как её королевством.

За последние тридцать три минуты по дороге не проехала ни одна машина. Я считала.

Чёрный интерьер лимузина служил мне коконом, как и всё остальное. Пузырь вокруг моей жизни всё ещё защищал меня или душил, даже когда отца не было рядом.

Надо признать, Апстейт Нью-Йорк был необыкновенно живописным местом. Никаких шумных улиц Чикаго, суетливого пригорода с его ожиданиями и дизайнерскими ярлыками. Миля чудес^[3] осталась позади, как и моя жизнь, я это знала.

Глаза снова наполнились слезами, последние дни были какими-то… Плач и слёзы стали обычной ежедневной рутиной, как дыхание или чистка зубов, и были мне неподвластны. Неожиданно я увидела мамины глаза, зелёные с золотыми крапинками, пристально следящие за мной в отражении заднего окна машины. Резкий вдох прорезал мои лёгкие, и мне понадобилось время, чтобы осознать, что это были мои глаза. Не её. Она не сидела рядом со мной.